Об адвокатской этике
Disclaimer: уважаемые коллеги, чтобы не злоупотреблять вашим вниманием сразу оговорюсь, что в этом посте не будет разбираться конкретная правовая проблема. Хотя несколько таковых, уже набивших оскомину адвокатам, будут вновь обозначены, ̶н̶е̶ ̶с̶т̶о̶и̶т̶ ̶в̶с̶к̶р̶ы̶в̶а̶т̶ь̶ ̶э̶т̶у̶ ̶т̶е̶м̶у̶ автор желает высказаться не по ним, а в отношении произошедших с автором обстоятельств, связанных с ними. Пост возможно будет полезен начинающим адвокатам, в особенности тем, кто только недавно получил статус.
Итак, фактические обстоятельства дела. Около года назад я получил статус адвоката, намереваясь в дальнейшем практиковать по уголовным делам. Опыта по ним, как такового, у меня не было – до получения статуса адвоката я занимался преимущественно делами о банкротстве, чем продолжаю заниматься и сейчас, совмещая их с редко возникающими вопросами по уголовному праву и обучением в магистратуре на юриста в сфере уголовного права и судопроизводства. Возможно, поэтому крупные и известные уголовные практики не спешили брать меня к себе на работу. Например, АБ Бартолиус, с адвокатом которого мы вместе сдавали экзамен, отказало мне в приеме на работу даже на вакансию «помощник адвоката», мотивировав это отсутствием у меня опыта именно в сфере уголовного права и процесса (видимо, на эту вакансию им было проще нанять бывшего опера, чем человека закончившего МГЮА, обучающегося там же в магистратуре, имеющего статус адвоката и 5 лет опыта работы в консалтинге). Но я не отчаивался и верил, что приобрету тот самый опыт, достойный для занятия вакансии «помощник адвоката» в адвокатском бюро Бартолиус и иных достопочтенных организациях – ведь я же живу в России, где не надо спрашивать по ком звонит полицейский колокол.
Так оно и происходило – обращались знакомые с вопросами, лежащими в уголовно-правовой плоскости, которым старался помочь: посмотреть судебную практику, написать заявление, сопроводить в отдел полиции. Затем появился первый доверитель, которому требовалась конкретная уголовно-правовая помощь в связи с проведением в отношении него проверочных мероприятий в рамках статьи 144 УПК РФ. После произошло событие, послужившее катализатором этого поста: пару недель назад, через посредника в общем университетском чате, ко мне обратился представитель известного в России адвокатского бюро, сообщив, что им нужен человек со статусом адвоката для сотрудничества. Сутью сотрудничества являлось еженедельное однократное посещение в СИЗО одного из доверителей бюро по уголовному делу и ознакомление его с документами с целью получения от него комментариев. Со слов представителя бюро, посещать данного доверителя стороннему адвокату было необходимо в связи с тем, что адвокаты бюро не могли посещать этого доверителя так часто, как это было нужно. На предложение я согласился, думая, что вот он – мой шанс поработать с крутой командой, представители которой ведут авторские передачи на радио и все такое прочее. Планировалось хорошо себя зарекомендовать, чтобы в дальнейшем сотрудничать по другим проектам. За свои услуги я попросил вознаграждение в размере 10 000 рублей за 1 посещение доверителя – нельзя сказать, что эта сумма является маленькой, но она являлась разумной именно для меня с учетом того, что день, в который предстоит ходить, не определен (каждый раз должен был согласовываться с другими ведущими дело адвокатами), что означает проход в СИЗО только по живой очереди, занимать которую надо еще с глубокой ночи (фактически предполагалось ночевать в машине перед СИЗО), а также, что все то время, которое я потрачу на посещение доверителя бюро, мне будет необходимо дорабатывать у своего основного доверителя, где я должен находиться в течение всего рабочего дня. К сумме вознаграждения вопросов ни у кого не возникло и с супругой доверителя бюро мной было заключено соглашение в его пользу.
Когда подошло время моего первого визита в СИЗО к обвиняемому, я спросил у его супруги (своего доверителя), каким образом и когда я получу документы, знакомить с содержанием которых было необходимо. На это я получил ответ: первый визит будет ознакомительный, документы никакие не понадобятся, однако, возможно, мне наоборот надо будет забрать от обвиняемого кое-какие документы. Меня этот момент насторожил и, как оказалось, не зря: 5 минут в гугле хватило, чтобы понять, что в случае фиксации данного факта администрацией СИЗО меня ждет дисциплинарка.
Так, в Федеральном законе от 15.07.1995 № 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" есть статья 20, согласно которой в местах содержания под стражей переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию и подвергается цензуре.
На первый взгляд, в указанной статье речь идет именно о переписке содержащегося под стражей с кем-либо, то есть о направлении им в письменной форме писем, запросов и заявлений и получении ответов на них и она не может затрагивать право обвиняемого на получение им квалифицированной юридической помощи, которое может реализоваться в том числе в СИЗО посредством получения от адвоката консультаций в письменной форме или дачи адвокату своей позиции в письменной форме относительно обстоятельств уголовного дела либо передачи или получения в ходе свидания с адвокатом иных документов, относимых к уголовному делу. Однако, как оказалось, с самого начала существования данной нормы воспаленный мозг правоприменителя трактует данную норму указанным выше образом – как запрещающую адвокату и содержащемуся под стражей лицу обмениваться какими-либо документами. Причина такого толкования банальна: оно позволяет администрации, а значит, и следователю, в ходе осуществления соответствующей цензуры получить значимую для уголовного дела информацию. Адвокаты и обвиняемые, разумеется, в связи с таким толкованием много жаловались, но были посланы в известном направлении еще в 2010 году Конституционным Судом РФ, который в постановлении от 29.11.2010 № 20-П "По делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова" указал на фактически неограниченное право у администрации места содержания под стражей цензурировать документы, полученные или переданные от адвоката доверителю. В размещенной в Адвокатской газете статье под названием «Свидание в СИЗО с подзащитным: уроки и тревоги» Генри Маркович Резник писал по поводу указанного постановления: «Прежде всего привлекает внимание легкость, с которой КС превратил переписку адвоката с подзащитным, подлежащую цензуре только в исключительных случаях, в сплошь подцензурную по одному лишь факту их непосредственного письменного общения на свидании».
Но само по себе одно такое постановление не могло оказать на адвокатов сдерживающий от совершения соответствующих действий по обмену документами эффект – ссылаясь на неограниченный характер права обвиняемого на получение квалифицированной юридической помощи, адвокаты и обвиняемые продолжали попытки в ходе свиданий обмениваться документами. Продолжали до тех пор, пока в 2017 году Минюст не вынес представление в отношении адвоката Ольги Динзе, послужившее основанием для привлечения ее к дисциплинарной ответственности за то, что она, ссылаясь на недопустимость раскрытия адвокатской тайны, отказалась выдать администрации СИЗО тетрадь, полученную в ходе свидания с подзащитным. По результатам дисциплинарного разбирательства адвокат Ольга Динзе была привлечена к ответственности в виде предупреждения. Публикуя решение о привлечении к дисциплинарной ответственности, Совет Адвокатской палаты города Москвы указал: «В связи многочисленными обращениями адвокатов и значимостью дисциплинарного дела, публикуется полный текст решения Совета Адвокатской палаты Москвы по дисциплинарному делу в отношении адвоката Д. (без указания персональных данных участников дисциплинарного производства и иных идентифицирующих сведений)». Иначе говоря, указанным решением Совет Адвокатской палаты города Москвы дал понять, что так впредь будет с каждым адвокатом. Комментируя решение по делу адвоката Динзе, в указанной выше статье Генри Резник посетовал, что создать единый алгоритм действий адвоката для сохранения тайны письменного общения на тюремном свидании затруднительно и поэтому общее правило – это вынос адвокатом из стен СИЗО только текстов, выполненных собственной рукой.
Учитывая вышеизложенное, я сказал доверителю, что никаких записей или документов от ее супруга я взять не смогу так как это будет являться незаконным. Я допускал, что, возможно, пожелание доверителя было высказано от незнания соответствующей дисциплинарной практики и полагал, что проблема являлась исчерпанной.
Однако на следующий день, перед походом к обвиняемому супругу доверителя, по мессенджеру мне позвонил занимающийся его защитой адвокат бюро. Причиной звонка, с его слов, явилось желание помочь мне с проходом в СИЗО, чтобы мне не пришлось ночевать перед ним и караулить свою живую очередь – для этого он предложил мне воспользоваться его электронной записью и пройти по ней, сказав, что я его сопровождающий, а он сам подойдет позже. Однако после такой любезности адвокат сказал, что мне потребуется принести и отдать обвиняемому парочку зажимов для крепления документов, что меня смутило, но в тот момент я не нашел в себе сил дать однозначный отрицательный ответ так как передача 2 зажимов для документов, на первый взгляд, не выглядела чем-то преступным, учитывая личность обвиняемого и статью которую ему вменяют. После этого, чуть сбавив тон беседы и уведя ее в сторону, затем он будто бы внезапно вспомнил, что мне надо будет так же иметь с собой документы, которые он мне перешлет и которые нужно будет передать обвиняемому. На это я уже прямо сказал, что ознакомить могу, но передавать ничего не буду. Услышав это, он проорал в трубку буквально следующее: «Ты туда ходишь чтобы проносить!», на что я опешил и сказал, что ничего подобного. После этого он сказал что-то вроде «Ладно, давай, присылай свой номер телефона, созвонимся позже» и отключился.
Сообразив, что произошло (а произошло примерно следующее: звонивший адвокат-бывший следователь путем применения манипулятивных техник (разговор на «ты», предложение помочь с очередью в СИЗО, техника трех да – когда согласия желаемого добиваются путем получения сперва согласия на что-то менее значимое, с тем, чтобы бдительность соглашающегося притупилась, повышение голоса) попытался склонить меня к совершению противозаконных действий), я написал звонившему адвокату о том, что не намерен пользоваться его очередью в СИЗО. После этого я сообщил своему доверителю про звонок адвоката и в этот раз подробно объяснил, почему я не могу принять или передать что-либо и что мне или любому другому адвокату за это может быть, на что получил ответ содержания вроде «В таком случае, видимо, посотрудничать не получится, просим прощения за беспокойство» (иначе говоря, использование неосведомленного адвоката для совершения незаконных действий с самого начала было тактикой, которой они все вместе придерживались). В общем, так и не удалось мне получить опыт свидания в СИЗО с подзащитным.
Как это связано с адвокатской этикой – возможно спросите вы. Выше я обосновал, почему те действия, которые требовал от меня совершить адвокат, являются основанием для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.
Согласно пункту 1 статьи 15 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав.
Адвокаты же известного бюро, вместо соблюдения профессиональных прав своего коллеги, вытерли о них ноги, попытавшись воспользоваться отсутствием у него (то есть у меня) знания о квалификации администрацией СИЗО и адвокатской палатой соответствующих действий.
Однако эта история более глубока, чем это может показаться на первый взгляд, и действия указанных в ней лиц должны быть порицаемы так же с точки зрения общечеловеческой этики.
Так, зададимся вопросом, почему известное адвокатское бюро хотело сделать грязное дело чужими руками. Ответить на него поможет анализ последствий, которые могут наступить в связи с привлечением адвоката к дисциплинарной ответственности. Применение вида дисциплинарного взыскания – дискреция Совета адвокатской палаты и зависит от конкретных обстоятельств дисциплинарного дела. Ясно, что за первое допущенное нарушение такого рода адвоката навряд ли лишат статуса, но что, если ранее адвокат уже нарушал КПЭА и примелькался в адвокатской палате? Или если допущенных нарушений несколько? В указанных случаях лишиться статуса адвоката вполне возможно.
Федеральным законом от 24.07.2023 № 383-ФЗ в пункт 3 статьи 17 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" был введен абзац следующего содержания: лицо, статус адвоката которого прекращен по основаниям, предусмотренным подпунктами 1, 2 и 2.1 пункта 2 настоящей статьи, не вправе быть представителем в суде (за исключением случаев участия его в процессе в качестве законного представителя) в течение указанного в решении о прекращении статуса адвоката срока, по истечении которого такое лицо допускается к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката. Иначе говоря, лицо, чей статус адвоката был прекращен в связи с нарушением норм КПЭА, не сможет затем практиковать в суде в качестве наемного представителя.
Как и для многих других юристов, для меня разрешение споров в суде является основным способом заработка и весь свой недолгий трудовой путь я только этим и занимался – то есть у меня нет строчек в резюме вроде «юрист договорного отдела» так как я никогда не хотел им быть (да просят меня юристы-договорники). В случае лишения статуса с последующим ограничением права на представительство профессия юриста для меня, видимо, будет являться исчерпанной. Десять лет жизни, посвященных обучению праву, окажутся прожитыми напрасно и бесполезными.
Кроме того, в моих личных аккаунтах, в том числе в мессенджерах, сразу можно установить, например, тот факт, что у меня имеется малолетний ребенок, которого необходимо кормить, одевать, водить в платный детский сад и тд, денежные средства на что даже со статусом адвоката зарабатывать не так просто – возможно, указанное обстоятельство могло бы остановить коллег от подлой подставы. Но нет, по мнению адвокатов известного бюро, 10 000 рублей являются достаточной компенсацией возможности потери заработка и содержания семьи по их вине.
Не будучи адвокатом, возможно вы спросите – зачем тогда вообще им становиться, если кругом одни ограничения? Причин этих много и они известны, одна из них – данное на прошлом юридическом форуме обещание министра юстиции Чуйченко ввести в 2024 году адвокатскую монополию (запрет на представительство в судах не адвокатам). Так что, возможно, стать адвокатом – это то, что ждет в недалеком будущем большинство практикующих судебных юристов.
В качестве довода к введению адвокатской монополии министр Чуйченко указывал, что вне адвокатуры трудятся много так называемых «махновцев», от услуг которых юридический рынок необходимо очистить. Однако необходимо отметить, что, в отличие от героев настоящего повествования, так называемые «махновцы» вне адвокатуры предъявляемых к ним писаных требований не нарушают (так как таковые отсутствуют в принципе).
В данной публикации я намеренно не указываю действующих лиц так как это, во-первых, было бы не этично с точки зрения норм КПЭА и, во-вторых, доказательств причастности бюро у меня не так много, в основном это переписка с доверителем, которая юристов не сдаст так как они защищают ее мужа. Хотелось бы верить, что произошедшее является недоразумением, возникшим вследствие глупости или эксцесса исполнителя или не знания управляющим партнером бюро обо всех вышеуказанных обстоятельствах так как бюро действительно имеет очень хорошую репутацию, несовместимую на мой взгляд с тем, что произошло. Однако здравый смысл подсказывает, что все всё знали, а дутая репутация является лишь следствием медийности.
Резюме всей этой истории такое: никому не доверять, читать дисциплинарную практику. Надеюсь, мой опыт так же окажется кому-то полезным и позволит избежать неприятностей.
Ps. так как обозначение «махновцы» уже занято, в комментариях предлагаю подумать над тем, как поименовать подобных персонажей от адвокатуры, чтобы люди имели о себе представление)