Воронежский репетитор: «Верните в школу настоящих русских мужчин!»
Журналисты «МОЁ!» поговорили с репетитором, которая больше 30 лет даёт частные уроки. Её воспитанники сдают ЕГЭ по русскому и литературе на 90 баллов и выше
Как она стала репетитором, что думает о школе и системе образования — об этом и многом другом нам рассказала жительница Воронежа, которая не захотела себя афишировать, представилась просто Аллой Викторовной. Её рассказ искромётен, а замечания свежи и неожиданны.
«Лишь бы не быть обузой»
— Репетитором я работаю уже 31 год. Ещё учась в университете, часто помогала детям знакомых, ребятишкам из нашего двора — просто так, без денег, хотя иногда мне дарили тортик или шоколадку. С удовольствием и с хорошим результатом прошла педпрактику и думала: школа — это моё. Хотя хорошо бы, конечно, в аспирантуру попасть. Но в 1994 году, когда я училась на четвёртом курсе, тяжело заболел и умер мой отчим, а маму, как и всех других работников некогда очень нужного и крупного завода, отправили на улицу за ненадобностью. Я воспитана так, что готова в батраки наняться, лишь бы не быть обузой. К тому же в один не очень прекрасный день у меня на пороге образовался монтёр с кусачками и сказал, что мы уже пять лет не платим за свет. Отчим считал, что платить за то, чего не видно, да ещё и плохого качества, — себя не уважать.
В общем, срочно требовались деньги. Учителя из школы, где я училась, прислали мне первых учеников. Это были безнадёжные двоечники. А одна учительница попросила, чтобы я с её детьми занималась литературой. Девочкам надо было её сдавать, читать они не очень любили, а я умею увлечь классикой, потому что сама её искренне люблю. Я окончила вуз. Выяснилось, что в аспирантуре не видят возможным принять меня в свои ряды. Я сама была виновата. Совершенно не умела себя преподнести. Но каково же было моё удивление, когда выяснилось, что ни одна приличная школа меня не ждёт. Я разбила последние туфли так, как будто искала Финиста — Ясного сокола.
«Край непуганых детей»
— Меня приняли в школу, где была страшная текучка, потому что это был край непуганых детей. Вместо 18 часов нагрузки мне дали 36 (детей в 1996 году было много) и поставили задачу: затыкать собой дверь, чтобы мои ученики от нечего делать не разнесли полгорода. Экзамен по русскому языку был просто сплошным подлогом, потому что то, как писали эти дети, меня веселит до сих пор. Вся школа училась сверхслабо. Как ни странно, с детьми я ладила, хотя они частенько стояли на ушах. Но мне хотелось учить русскому и литературе, а не работать конвоиром. Я отработала в этой школе два года и приравниваю то время к службе в армии. Первые полгода я проработала, не получая зарплаты. Потом её выдали... водкой! Чеченской! Учителям! Водку я неожиданно шустро продала прямо на улице, понимая, что сегодня это мой последний шанс поесть. Не знаю, как меня не арестовал какой-нибудь милиционер. Жила я только на доходы от репетиторства, тяжёлые и скудные, потому что подопечные мои учились слабо.
Потом я пришла работать в школу с хорошим коллективом. Дети там успевали получше, но тоже не стремились ни к каким звёздам ни через какие тернии. Я вспоминаю эту школу тепло, в ней я провела восемь лет, но тут я впервые задумалась: почему я выкладываюсь, а результат низкий? И стало понятно, что невозможно за 40 минут научить каждого. Тем более ЕГЭ ещё не сочинили, а у детей не было никакого стимула стараться: и в этой школе подлог был делом обычным. Потом в стране образовалась демографическая яма, часов не хватало даже корифеям, и от молодёжи в этой школе очень технично избавились. От меня, естественно, тоже, потому что у меня характер не очень-то бойцовский.
Сарафанное радио
— И тут ввели ЕГЭ. Ко мне пришли заниматься мои бывшие ученики, причём уже с горящими глазами. Им хотелось в вуз получше. Я никогда не даю объявлений, всё делается по сарафану. Страна своих героев знает. У меня хорошо получалось, учеников стало много. И я перестала грустить о школе, потому что у меня были своя маленькая школа и заработок вот прямо сейчас, а не сильно потом и в виде водки.
Дети помогли мне освоить компьютер. Я теперь по большей части занимаюсь дистанционно, география моих учеников обширна. Но всегда есть те, кто приходит ко мне домой. Им важно общение с живым человеком. И я этому тоже рада.
Большинство моих пособий теперь в электронном формате. Накоплено много дидактического материала. Есть «полное собрание сочинений» моих учеников: теперь после ЕГЭ их можно скачать на сайте и показывать тем, кто пришёл на смену.
Учеников стало в разы больше, занимаются даже летом. Очень много ребят из столицы.
У меня теперь занимаются даже ученики начальной школы, потому что они хотят поступить в престижную московскую школу, а там суровый отбор в пятом и седьмом классах.
О школьной системе изнутри
— Во все времена между школой и вузом существовал зазор. Можно и на орфограмму № 1 (безударная гласная в корне) подобрать такие слова, что даже взрослый человек не справится. Эта особенность нашего языка многим стоила поступления в вуз. Учебники никогда не были очень хорошими. В них мало теории, вузовским требованиям она не соответствует. Это, видимо, правила для всех, даже самых неспособных. Упражнений тоже кот наплакал. Самое смешное, что родители часто говорят: «У нас был хороший учебник». По русскому языку он у разных поколений один и тот же, но под другой обложкой. Теперь требований к абитуриенту больше, вот и приходится обращаться к тем, кто знает, где все необходимое написано.
Во все времена в классах учатся разные по характеру и способностям дети. Для социализации это прекрасно, для учёбы — не очень. Мало внимания каждому, мало индивидуальной работы. Мне иногда встречались мерзейшие типы, которые мешали и учителю, и ученику, а внимания им надо дай Боже, страдал весь класс. Были и весёлые ситуации. Помню ученицу с невероятно красивым бюстом. Все учителя за этот бюст головой отвечали и всё время эту девочку вылавливали из разных злачных мест. Есть что вспомнить, но я могла в урочное время прочёсывать закоулки вместо работы над орфографией.
«Я за ЕГЭ — только его надо до ума довести»
— Почему-то принято ЕГЭ ругать. Я сдавала традиционный экзамен и думаю, что машина в ряде вопросов лучше человека. Противники ЕГЭ говорят, что раньше ученики писали какие-то дивные сочинения и любили это делать, а теперь им перекрыли кислород. Где были такие ученики, хотела бы я знать. Когда я сама выпускалась из школы, сочинение могли написать три человека из трёх классов. Всё остальное был кошмар, исправленный после экзамена теми же ручками, что написана работа. А в некоторых школах за медалистов писали учителя, всё остальное вообще было невозможно читать. И сейчас ситуация такая же, не лучше и не хуже. Владеют словом всегда единицы, создать собственный текст, увы, для многих проблема во все времена.
Устный экзамен зависел от того, нравишься ли ты преподавателю. Я сдавала обществознание, и у меня спросили: «Вся Африка нашей стране должна. Надо ли нам требовать долг от Африки?» И я ответила: «Да хоть обтребуйтесь, ничего мы не получим. С чего им платить-то. Придётся простить, хотим мы того или нет». Все как возмутились! Им хотелось кофе и конфет из африканского шоколада. Бананов и апельсинов в счёт долга им хотелось. А я вот так всё испортила. Мне поставили четвёрку. А пятёрку поставили Костику, который на вопрос: «Какому политику ты доверяешь?» — ответил: «Ельцину». Прошли годы. И где тогда долг, полученный от Африки, раз все такие умные? И разве можно в своём уме и здравой памяти доверять Ельцину? А всё дело было в том, что Костик обладал харизмой (мне он самой нравился), а я харизмой не обладаю. Отсюда и разница в один балл. И на экзамене вслух подростки редко говорят что-то сверхумное (и по себе знаю, и по опыту). Поэтому я за ЕГЭ — его бы только до ума довести. Машина бесстрастно просчитает, сколько букв вы вставили правильно и какой ответ в задаче. И это благо.
Если бы министром образования была я...
— Министром я не хочу быть, мне хорошо на своём месте. Но кое-что сказать власть имущим хочется. Верните в школу настоящих русских мужчин. Поверьте, они есть, просто нужно дать им нормальную человеческую зарплату, больше, чем у разносчика пиццы. Там, где много женщин, всегда получается хор плакальщиц и дело пахнет керосином. Напишите хорошие учебники. Чтобы в них было всё, что нужно для ЕГЭ, тогда не нужен будет репетитор и будущий Ломоносов выучит всё сам при свете керосинки. Откройте доступ в электронные библиотеки — бесплатный, разумеется. И расставьте правильные приоритеты. Есть ведь то, что нельзя увидеть или взять в руки, но оно имеет ценность. Это слово, честь, человеческое достоинство. Мне порой смеются в лицо юнцы, которые зарабатывают много денег, хотя не прочли ни одной книги. Потому что в стране культ лёгкой наживы и не ценится интеллектуальный труд.
Мнения воронежских учителей, родителей, репетиторов и школьников о системе школьного образования читайте здесь.