Игорь Матвиенко: «Мы проведем собственную «свадьбу» под названием «Интервидение»

Игорь Матвиенко о «Новой волне», потенциале Казани и силе татарского языка

В этом году международный конкурс молодых исполнителей «Новая волна» впервые проходит в Казани. Член жюри, продюсер и композитор Игорь Матвиенко рассказал «Татар-информу» о трендах современной поп-музыки, юбилеях «Иванушек International» и «Любэ», а также об этно-опере «Князь Владимир», которую привезет в столицу Татарстана в октябре.

«Волга – это и есть Россия»

Игорь Игоревич, в этом году «Новая волна» впервые проходит в Казани. Ранее Игорь Крутой говорил о том, что выбор площадки обусловлен тем, что в свое время он сделал здесь немало проектов и поэтому Казань ему близка. А как вы оцениваете выбор столицы Татарстана? Близка ли вам Казань по духу?

Дело в том, что всю свою музыкальную юность я провел на гастролях, объездил всю страну. Вообще всю! Но каким-то чудесным образом так получилось, что я ни разу не был в Татарстане. Поэтому для меня это открытие чего-то нового. Я столько раз слышал об этой республике, о городе Казани. Поэтому я очень рад, что в этом году мы именно здесь.

Раньше «Новая волна» проходила в приморских городах – в Юрмале, Сочи. В Казани же моря нет, зато есть Волга. Как думаете, соотносится ли в таком случае название конкурса с местом его проведения?

Волга – это же и есть Россия, поэтому, конечно, соотносится. Мы, кстати, завтра пойдем ее осваивать. У нас есть разные плавательные приборы (электрофойлы), которые мы с собой возим, в том числе на гастроли. Планируем плавать на них по Волге. Но все зависит от погоды, конечно.

Открытие «Новой волны» в Казани предваряло большое количество мероприятий, и на одном из них гендиректор фестиваля Александр Румянцев заявил, что конкурс может и вовсе переехать в столицу Татарстана. Правда, позже появилось уточнение – если власти республики согласятся. Как думаете, если все срастется, может ли «Новая волна» обрести здесь новое дыхание и даже перерасти привычный формат конкурса?

Сейчас говорить об этом рано, нужно немного подождать и посмотреть, как все пройдет. Насколько я знаю, в Казани действительно проводится множество крупных мероприятий – здесь прошла, например, Универсиада в 2013 году. Город постоянно становится площадкой для значимых событий, развивается в плане спорта.

Что касается перспектив по «Новой волне» – посмотрим, почему бы и нет. Нужно немного освоиться. Сейчас поеду по городу на велосипеде, которые мы тоже взяли с собой. Хотим посмотреть вашу знаменитую набережную Казанки.

«Артисты делятся на две категории: «ребята с нашего двора» и «инопланетяне»

«Новой волне» уже больше 20 лет. Насколько изменился конкурс за эти годы, по вашему мнению? Как в техническом плане, так и в смысловом.

Вы знаете, в отличие от многих других фестивалей и разных телевизионных шоу, за редким исключением, «Новая волна» действительно дает новые имена. И их огромное количество: Сергей Лазарев, Люся Чеботина, Полина Гагарина, Дима Билан и многие другие. Это означает, что конкурс действительно работает. Обычно шоу заканчивается, и на этом заканчивается и все остальное – ни новых имен, ни песен, ничего. С «Новой волной» все иначе, и именно поэтому они существуют уже более 20 лет. Молодец Игорь Крутой! Недаром же у него такая фамилия.

За эти годы сменилось также не одно поколение артистов. Какая она – эта новая волна современных певцов, музыкантов?

По большому счету, ничего за эти годы особо не поменялось. Артисты делятся на две категории: «ребята с нашего двора» – это группы вроде «Любэ», «Иванушек International». Другие – это такие инопланетяне, в хорошем смысле слова: нарядные, яркие, красивые. Например, к ним можно отнести Валерия Леонтьева.

Если говорить об изменениях, девушки стали, конечно, более тюнингованные. Не знаю, насколько это красиво, но тем не менее.

Еще одно отличие – раньше на эстраде было много групп. Если разобрать исторически, как развивалась музыкальная культура, всегда были «мы» и «я». Сейчас же превалирует именно «я». Хотя сейчас уже есть первые ростки, появляются новые группы. Например: «Комната культуры», «Три дня дождя». И это хорошо, мне эта тенденция нравится, потому что я всю жизнь работаю с местоимением «мы».

А почему на сцене стало больше «я», как вы считаете?

О, это философский вопрос. Думаю, свою роль сыграли соцсети – эти девушки бесконечные, которые себя фотографируют, выкладывают каждый шаг. Если посмотреть ленту, там кругом «я».

То же самое наблюдается в шоу-бизнесе. Стало, например, много блогеров. А они всегда в первую очередь строят личный бренд. Достаточно много современных артистов сначала создают аудиторию в блогах, а потом начинают исполнять песни, которые уже потом слушает эта аудитория. Ну, например, сюда можно отнести ту же Леру Bearwolf.

«Сейчас огромное количество музыки, да еще ИИ добавил до 20% рынка»

Многие молодые артисты приезжают на «Новую волну» с надеждой на «путевку в жизнь». А что лично для вас является главным критерием, чтобы сказать: «Вот это настоящая новая звезда»?

У артиста есть потенция. Реализует он ее или нет – зависит от команды, которая с ним работает. Это очень сложный вопрос, на самом деле. Может быть очень хороший потенциал, но при этом недостаток вкуса у самого артиста или его команды.

Вот Григорий Лепс как-то жаловался: он создал продюсерский центр и предложил своим артистам песню, которая на его концертах идет на ура. А они ответили: «Фу, какая гадость! Мы такую попсятину петь не будем».

Продюсер – это взгляд со стороны. Не всякий артист может объективно оценить, насколько правильно он все делает. Но продюсеры тоже должны разбираться: бывает, что они сами запутывают артиста. В итоге все вместе пошли не в ту сторону, заблудились, и артист исчезает.

Если все же говорить о критериях, получается, что сегодня просто хорошо петь уже недостаточно?

Просто хорошо петь – этого уже давно недостаточно. Сейчас огромное количество музыки, песен, да еще искусственный интеллект добавил до 20% рынка. Обычная песня – это уже просто шум, музыкальный «белый шум».

Чтобы пробиться через этот шум, нужен сильный материал, и не просто музыкальный, а правильно поданный. Условно, та же Лера Bearwolf или Shaman – артисты совершенно разные, полярные. Но у каждого своя краска, свой вокал. Когда слышишь их песни, думаешь: что-то интересное.

А вот многочисленные девушки, выстроившиеся в одну очередь и поющие одинаковыми голосами с одинаковыми битами, уже не выделяются – это как раз и попадает в разряд шума, пробиться с ним почти невозможно.

Давайте вернемся к «Новой волне». У жюри на таких конкурсах всегда сложная роль. Вы себя видите скорее дипломатом или принципиальным судьей, который готов спорить до конца?

Я вообще максимально дипломатичный – всем бы поставил «десятки». Молодой артист, который выходит на такую сцену, – это уже талант, он и так пробьется. Но условия у нас такие, что нам дают мало «десяток». Я считаю, что судить в таком субъективном виде искусства, как пение, непросто. Это все-таки больше субъективное восприятие.

Какие ожидания у вас от «Новой волны» в этом году?

Ожидания? Пока у меня просто есть интерес посмотреть, как здесь все будет происходить. Думаю, компания АРС всегда проводит такие мероприятия на высоком уровне, поэтому я не переживаю, что что-то пойдет не так. Плюс ожидается трибьют группе «Иванушки International» – интересно будет услышать, как другие артисты исполнят песни, знакомые многим с детства.

«Наверное, о князе Владимире я знаю больше, чем он сам мог бы о себе знать»

Через два месяца в Казани произойдет еще одно значимое событие – 23 октября состоится премьера этно-оперы «Князь Владимир» с обновленным составом артистов. Расскажите, что это за проект.

Это история, над которой я трудился почти 15 лет. Это моя первая крупная форма, и к ней я подошел глобально. Я очень внимательно изучал историю, летописи, «Повесть временных лет», историческую литературу. Наверное, о князе Владимире я знаю больше, чем он сам мог бы о себе знать, потому что вокруг него много домыслов и мифологических элементов. В результате появился собирательный образ. Но суть не в этом.

Меня всегда восхищало и продолжает восхищать в нем то, что он не просто человек – он святой. То, что он в X веке смог изменить ход истории, направив развитие Руси, принять христианство и повести за собой сначала свое окружение, а потом весь народ – это был сложный путь. Если бы не он, я считаю, не было бы даже того культурного фундамента: Пушкина, Достоевского, Толстого, Цветаевой, Матвиенко, Игоря Крутого.

Так вот, Владимир задал вектор, по которому мы движемся до сих пор. Что касается оперы, то мы хотели охватить большой исторический период, начиная с эпохи викингов. Когда князь Владимир в междоусобице с братом ушел за море и заключил союз с викингами, летописи упоминают это всего двумя предложениями. Мы развернули этот момент почти на целое действие.

Викинговская тема и скандинавская история сейчас вообще очень популярны. Есть известный сериал «Викинги», наш российский фильм «Викинг» с Данилой Козловским. Кстати, с него-то все и началось. Меня позвали писать музыку, и вот так я окунулся в X век. И до сих пор никак не могу выйти оттуда, все он меня держит.

Теперь опера без Shaman’а, который исполнял главную роль, и без лидера «Любэ» Николая Расторгуева, игравшего воеводу Федора. Почему пришлось заменить артистов? На кого? И каким образом вы подбирали замены?

Конечно, для нас это была большая потеря, что Ярослав не смог участвовать в гастрольном туре. У него плотный график – «Интервидение», гастроли, личные проекты. Это был самый сложный момент. Мы переслушали много людей и в итоге остановились на нашем хореографе Данииле Благове.

Он не просто талантливый танцовщик и педагог, но и великолепный музыкант: прекрасно играет на рояле, обладает высокой музыкальностью и артистичностью. Кроме того, он знает всю сценографию, которая достаточно сложная: у нас 12-метровый «Дракар» – корабль викингов на сцене. Вводить нового человека в такой материал было бы очень трудно. Поэтому мы решили доверить роль Даниилу.

Роль Николая Расторгуеватеперь исполняет его сын Павел Расторгуев. Замена случилась по той же причине – активный гастрольный график группы «Любэ». А с Павлом – уникальный случай, потому что все, кто его видит и слышит, а особенно в гриме и с бородой, не могут поверить, что это не сам Николай: голос точно такой же, и внешне он выглядит очень похоже. Все остальные остаются на своих местах, включая меня.

«Когда на нас начинают давить, возникает обратная реакция»

Вы упомянули, что в опере есть большая и сложная декорация – 12-метровый корабль. То есть опера уникальна не только в плане исторического контекста, она еще и технически сложная?

Наверное, это самая сложная опера, которую я знаю. На сцене много артистов, за кулисами – еще больше технического персонала. Есть танцевальные номера, а в конце сразу три крупных танцевальных постановки, затем еще номер, очень мощный. И все это наша этно-опера.

Это правда грандиозная постановка, и она очень дорогостоящая, требует значительных средств. Нам очень помог Президентский фонд культурных инициатив, выделив средства на производство и часть гастролей. Но свои деньги я тоже вкладываю.

В Питере, например, мы собрали почти 10 тысяч зрителей. Но несмотря на это, все равно нужно очень еще «добивать» самостоятельно в финансовом плане. И да, логистика крайне сложная. Но, как сказал один мой приятель, это моя миссия.

Насколько людям сейчас интересны постановки с исторической тематикой и контекстом?

Я специально не следовал трендам, но сейчас наблюдаю, что интерес к своим корням растет. Это видно и в шоу-бизнесе: песни Надежды Кадышевой, Татьяны Куртуковой – «Матушка-Земля», например, вдруг стали популярны среди молодежи. Я сам лично слышал, как в модных местах компании молодых людей поют «Коня» группы «Любэ».

Раньше, особенно в 90-е, было отторжение всего своего: «На Западе все круто, а мы совки». Сейчас произошла своего рода метаморфоза, люди начали ценить и принимать свою культуру. Надеюсь, это приведет к тому, что молодежь станет читать Достоевского, Чехова, Куприна и глубже понимать свою историю.

Действительно, в последние годы становится особенно популярным все патриотичное, локальное. Почему так происходит, как вы считаете?

В том числе это произошло из-за событий последних лет, санкционного давления на нашу страну. А когда на нас начинают давить, возникает обратная реакция. У нас генетически это заложено, сразу возникает волна возмущения: «Вы что там, совсем берега попутали?!» И начинается самокопание в свои истоки, культуру. И вот оно пошло потихонечку.

«Иванушки» – это лирика, а «Любэ» – классика

В этом году юбилеи у двух групп, которые вы продюсируете: «Любэ» исполняется 35 лет, а «Иванушкам» – 30. Далеко не каждой группе удается столько продержаться на сцене, да еще оставаться при этом популярной. В чем секрет каждой из них?

Я не знаю, как так получилось. Видимо, все дело в том, что у нас нет каких-то масштабных скандалов с артистами. «Иванушки International» – бойз-бенд, который существует уже 30 лет. Такое встречается крайне редко, это почти рекорд для России, я уж молчу про Книгу рекордов Гиннесса.

Ну а группа «Любэ» – это уже отдельная история, настоящая классика. Сейчас многие популярные артисты принимают участие в трибьюте «Любэ» – Леонид Агутин, Гарик Сукачев, Любовь Успенская,например. Получается очень интересно.

Мне кажется, что эта группа популярна до сих пор потому, что исполняет патриотические песни, которые, как мы уже говорили, сегодня особенно в тренде. А «Иванушки International», вероятно, популярны благодаря простым и понятным композициям – тексты легкие для восприятия и близкие каждому слушателю.

Нет, «Иванушки International» – это именно чистая лирика, которой сейчас, к сожалению, осталось немного. В эпоху хип-хопа и рэпа популярной стала совсем другая эстетика: «телки», цацки, другой подход к теме любви. А «Иванушки» – это чистая романтика: парень не пришел, девушка страдает. Именно поэтому до сих пор на их концерты ходят, вспоминают молодость и получают удовольствие от этой музыки.

Насколько пышно празднуете юбилеи групп? Будут ли какие-либо мероприятия в Казани?

Юбилейные концерты начнутся как раз в Казани с трибьюта «Иванушкам» на «Новой волне». Затем состоится сольный концерт в Москве, а дальше уже посмотрим по графику: может быть, приедем в Казань и покажем шоу, которое готовим к юбилею.

Но, если честно, меня больше волнует опера и то, как она пройдет в Казани. Город удивителен тем, что здесь уживаются две религии – православие и ислам. Это удивительно. При этом существует общая культура и общий язык общения. И я считаю, что татарский язык обязательно нужно изучать в школах, и это правильно. Даже приезжие, насколько я знаю, стараются его учить. Нужно понимать культуру того места, где ты находишься.

«Евровидение» ориентируется на тренды, «Интервидение» – на культурную самобытность»

Игорь Игоревич, вы также будете членом жюри конкурса «Интервидение» – проекта, который пока во многом воспринимается как альтернатива «Евровидению». Более 20 стран уже заявили об участии в нем. Как вы считаете, нужен ли России такой собственный конкурс на международной арене? Может ли он стать полноценной площадкой для культурного диалога?

Здесь самое главное то, что у «Интервидения» совсем другие цели. «Евровидение» ориентируется на мировые тренды – гендерное равенство и подобные темы, когда в сериалах и американских фильмах стараются показать представителей всех слоев общества, мужчины выступают в женском спорте и так далее. Сейчас этого, конечно, уже меньше, и, думаю, с приходом Трампа акцент немного изменится, ведь он выступает за традиционные ценности.

В «Интервидении» главное – культурная самобытность. Участник из Вьетнама, например, должен показать свою культуру, а не просто исполнить поп-песню. Система оценки здесь тоже другая: международное жюри, по одному представителю от каждой страны, всего 22 участника. За свою страну голосовать нельзя. Оценки будут расставляться не по 10-балльной шкале, а в виде ранжирования. После просмотра всех номеров жюри расставит участников в итоговом «хит-параде».

А как вообще оценивают участников в таких конкурсах? Ведь у каждой страны свой стиль: у России он один, у, скажем, Объединенных Арабских Эмиратов – другой. Как при этом выстраивается единая система оценки?

Оценить всех участников по одной системе сложно, и это всегда будет немного субъективно. Для себя я ориентируюсь на идентичность: участник должен показать культуру своей родины, а не просто следовать мировым трендам в поп-музыке. Я эти тренды знаю, а вот то, что показывает культуру и ее самобытность, действительно интересно.

Коренная народная музыка у многих народов очень похожа. Именно поэтому песню «Конь» поют и в Исландии, есть прекрасное хоровое исполнение. В нашей этно-опере «Князь Владимир», кстати, тоже есть эта версия. Исландский язык – единственный, на котором разговаривали викинги. Эти мелодики встречаются в разных странах, манера пения, напоминающая йодлинг, есть у многих народов. Это показывает, что мы все люди, мы живем на этой планете, у нас общие культурные корни, и при этом мы разные.

«Потенциал стать площадкой для крупных музыкальных событий у Казани, безусловно, есть»

Насколько ощутимой для нас оказалась пауза в участии в «Евровидении»?

– Лично я считаю, что особых потерь для нас нет. Потеря могла быть разве что для тех артистов, кто там выступал: для Димы Биланаэто был мощный старт, а Полина Гагарина уже была звездой к моменту участия. Раньше участие означало глобальный старт и объединяло страны в рамках Евросоюза.

Сейчас ситуация другая: это не мы инициировали уход, но фактически «Евровидение» больше не связано с нами. Мы продолжаем свой путь отдельно – можно сказать, проводим собственную «свадьбу» под названием «Интервидение».

Если оглянуться назад: с профессиональной точки зрения, чего, на ваш взгляд, не хватало российским артистам на «Евровидении», чтобы чаще занимать первые места?

Это сложный вопрос. Номер должен быть очень ярким, песня – запоминающейся. Евровидение даже выработало свой стиль песен, которые когда-то были в тренде, и при этом удивительно, что они почти не связаны с радиоформатом – это особый стиль именно для конкурса. Кстати, Филипп Бедросович Киркоров хорошо чувствует этот стиль. Я бы сказал, что это именно концертный стиль песен. Поэтому очень мало из них потом идет «в народ».

Важно понимать специфику мероприятия. Это только кажется, что все песни одинаковые. Но радио, видео, соцсети – все это сегментировано, и нужно уметь чувствовать каждый формат. При этом песня должна быть талантливо исполнена, а номер – быть зрелищным: все должно вокруг летать, взрываться, перья должны из тебя вылетать или наоборот – в тебя втыкаться.

Казань подарила России и миру немало ярких музыкантов – от поп-исполнительницы МакSим до оперной звезды Аиды Гарифуллиной. Здесь очень сильна и национальная татарская сцена, которая имеет свои традиции и ярко выраженную самобытность. Насколько, на ваш взгляд, город готов становиться площадкой для крупных международных музыкальных событий, таких как «Новая волна» в том числе?

Как вы сказали, если руководство одобрит и поддержит идею, Казань могла бы организовать свой крупный фестиваль. Такой как «Славянский базар», как это делает Белоруссия уже много лет.

Если здесь придумают что-то такое глобальное – было бы интересно. И из Москвы-то ехать всего ничего. Конечно, сейчас инициативу чаще перехватывают Москва и Питер, но многое будет зависеть от вашего Министерства культуры и людей, которые управляют процессом. Потенциал у этого прекрасного города, безусловно, есть.