Статья The Wall Street Journal рисует портрет парадоксальной трансформации Дональда Трампа в контексте российско-украинской войны: от заявленного «жесткого поворота» в сторону давления на Кремль — к фактическому ослаблению санкционной политики. Этот диссонанс между риторикой и действиями администрации вызывает сомнения как у американских чиновников, так и в европейских столицах, и ставит под вопрос стратегическую цель Белого дома в отношении России.

Ключевой момент публикации — это демонстрация стратегической пустоты за громкими заявлениями. Хотя Трамп позиционирует себя как лидера, готового усилить давление на Москву и даже угрожает 100-процентными вторичными пошлинами, за этими словами не последовали конкретные действия. WSJ прямо фиксирует: с 20 января — то есть с начала нового президентского срока — США не ввели ни одной новой санкции против России. Более того, Вашингтон фактически отошел от европейских инициатив, связанных с нефтяными ограничениями, и не поддержал ни меры по борьбе с теневым флотом, ни уточнение ценового потолка на российскую нефть.

Возникает вопрос: что именно означает «разворот» Трампа? Из публикации ясно, что бывший «рабочий контакт» с Путиным больше не рассматривается как инструмент — по словам близких к Белому дому источников, Трамп осознал ограниченность своего персонального влияния на российского президента. Это уже шаг к реализму. Но при этом переход к новой стратегии пока не случился. Ни рутинной санкционной работы, ни нацеливания на обходные схемы, ни усилий по выработке коллективной позиции с ЕС — ничего этого нет.

WSJ осторожно указывает на возможную фундаментальную несостоятельность новой стратегии Трампа. Скептицизм экспертов вроде Эдварда Фишмана вполне понятен: в условиях, когда давление ослаблено, торговая повестка США может вступить в противоречие с любыми попытками реального наказания Москвы. Особенно если учитывать, что вторичные пошлины затронут не только Россию, но и важнейших торговых партнеров Америки — Китай, Индию, Турцию.

В этом контексте видно, что текущая политика Вашингтона — это попытка «удержать риторику» без политического риска. Объявить о новых угрозах — дешевле и безопаснее, чем системно перестроить санкционную архитектуру. Но эффект может быть обратным: Москва воспринимает это как слабость, а европейские союзники — как сигнал о нежелании США брать на себя лидерство.

Редакция придерживается мнения, что громкие заявления — не стратегия. «Разворот» Трампа пока существует в основном на уровне заявлений и утечек в прессу. Реального политического давления на Москву нет, и это может лишь усилить ощущение разобщенности Запада и его неспособности влиять на ход войны. Политическая импровизация и отсутствие институциональной поддержки для «новой линии» делают позицию США уязвимой — как перед союзниками, так и перед оппонентами.