Неоднозначная судебная практика по делам о привлечении к субсидиарной ответственности
Настоящая публикация о том, что судебная практика арбитражных судов, которая складывается в настоящее время по спорам о привлечении к субсидиарной ответственности на основании п. 3.1 ст. 3 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» далеко не однозначна.
При этом, заслуживают внимания основания, по которым арбитражные суды удовлетворяют заявленные исковые требования, либо отказывают в их удовлетворении.
Пунктом 3.1 статьи 3 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» предусмотрено, что исключение общества из единого государственного реестра юридических лиц в порядке, установленном федеральным законом о государственной регистрации юридических лиц для недействующих юридических лиц, влечет последствия, предусмотренные ГК РФ для отказа основного должника от исполнения обязательства. В данном случае, если неисполнение обязательств общества (в том числе вследствие причинения вреда) обусловлено тем, что лица, указанные в пунктах 1 - 3 статьи 53.1 ГК РФ, действовали недобросовестно или неразумно, по заявлению кредитора на таких лиц может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам этого общества.
Неисполненные перед третьими лицами денежные обязательства, подлежащие взысканию в субсидиарном порядке, рассматриваются судами как убытки.
При этом, в соответствии с Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 21.05.2021 № 20-П, бремя доказывания отсутствия вины возлагается на ответчика, поскольку при обращении в суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности доказывание кредитором неразумности и недобросовестности действий лиц, контролировавших исключенное из реестра недействующее юридическое лицо, объективно затруднено. Истец, как правило, лишен доступа к документам, содержащим сведения о хозяйственной деятельности общества, и не имеет иных источников сведений о деятельности юридического лица и контролирующих его лиц.
- Заявление о привлечении к субсидиарной ответственности удовлетворено.
Так, 20 мая 2024 года Верховный Суд Российской Федерации вынес Определение[1] № 04-ЭС24-6013, согласно которому суд определил отказать в передаче кассационной жалобы ответчика (гр. Ф.И.О.) для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам.
Основания для привлечения (гр. Ф.И.О.) к субсидиарной ответственности достаточно подробно были изложены судом первой инстанции.
Суд установил, что (гр. Ф.И.О.) являлся единственным учредителем и единоличным исполнительным органом в компании-должнике.
Суд указал, что (гр. Ф.И.О.), как контролирующее лицо (генеральный директор), должен был знать о наличии у компании-должника, которой он руководил о неисполненном обязательстве, подтвержденном решением суда.
Однако, ответчик самоустранился от выполнения своих обязанностей, осознавая наличие у возглавляемого им юридического лица обязательства перед истцом, занял недобросовестную выжидательную позицию в целях невыплаты задолженности в будущем ввиду исключения сведений об обществе из ЕГРЮЛ и одновременно с целью ухода от процедуры добровольной ликвидации общества либо его ликвидации через процедуру банкротства.
Такое поведения ответчика суд квалифицировал как недобросовестное и неразумное.
Как установлено судом первой инстанции, ответчиком допущены недобросовестные и неразумные действия в виде игнорирования законодательно установленной обязанности по осуществлению мероприятий по прекращению юридического лица через процедуры ликвидации (с обязательным предоставлением ликвидационного баланса с указанием на наличие кредиторов или банкротства; непредставления документов отчётности, предусмотренных законодательством Российской Федерации о налогах и сборах, что привело к исключению компании-должника из ЕГРЮЛ и, как следствие, к невозможности удовлетворения требований кредитора.
По логике суда, ответчик, зная о наличии кредиторов, не создал ликвидационную комиссию с последующим выявлением, уведомлением всех кредиторов, получением дебиторской задолженности, составлением промежуточного ликвидационного баланса, в котором должны быть отражены сведения о составе имущества ликвидируемого юридического лица, перечне требований, предъявленных кредиторами, результатах их рассмотрения, о перечне требований, удовлетворенных вступившим в законную силу решением суда.
Суд решил, что ввиду бездействия (гр. Ф.И.О.) компания-должник была исключена из ЕГРЮЛ, не приняв мер по погашению задолженности перед истцом.
В конечном итоге, иск был удовлетворен. Вышестоящие судебные инстанции решение Арбитражного суда Алтайского края поддержали.
- Заявление о привлечении к субсидиарной ответственности отклонено.
21 июня 2023 года Арбитражный суд Тверской области принял решение, согласно которому требования истца по его заявлению о привлечении к субсидиарной ответственности были отклонены[2].
Фабула дела по сути стандартна. Организация-должник была ликвидирована налоговой инспекцией и исключена из ЕГРЮЛ при наличии неисполненного денежного обязательства перед третьими лицами. Третьи лица обратились в суд к бывшему руководителю организации-должника с заявлением о привлечении того к субсидиарной ответственности.
Данное решение интересно тем, что в нем суд, ссылаясь на разъяснения постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.07.2013 N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», перечислил обстоятельств, свидетельствующие о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица.
Например, недобросовестность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор:
1) действовал при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами юридического лица, в том числе при наличии фактической заинтересованности директора в совершении юридическим лицом сделки, за исключением случаев, когда информация о конфликте интересов была заблаговременно раскрыта и действия директора были одобрены в установленном законодательством порядке;
2) скрывал информацию о совершенной им сделке от участников юридического лица (в частности, если сведения о такой сделке в нарушение закона, устава или внутренних документов юридического лица не были включены в отчетность юридического лица) либо предоставлял участникам юридического лица недостоверную информацию в отношении соответствующей сделки;
3) совершил сделку без требующегося в силу законодательства или устава одобрения соответствующих органов юридического лица;
4) после прекращения своих полномочий удерживает и уклоняется от передачи юридическому лицу документов, касающихся обстоятельств, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица;
5) знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица, например, совершил сделку (голосовал за ее одобрение) на заведомо невыгодных для юридического лица условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т.п.).
Неразумность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор:
1) принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации;
2) до принятия решения не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности, если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации;
3) совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т.п.).
В то же время суд указал, что в гражданском законодательстве закреплена презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений (пункт 3 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации). Данное правило распространяется и на руководителей хозяйственных обществ, членов органов его управления, то есть предполагается, что они при принятии деловых решений, в том числе рискованных, действуют в интересах общества и его акционеров (участников).
В конечном счете суд счел недоказанным факт неразумного или недобросовестного поведения ответчика.
В итоге суд решил, что само по себе неосуществление ответчиком действий, направленных на предотвращение исключения организации-должника из государственного реестра в отсутствие доказанности совокупности обстоятельств того, что указанные бездействия повлекли возникновение у истца убытков, не может являться основанием для привлечения ответчика к ответственности.
Резюмируя вышеизложенное, полагаю следует обратить внимание на пока еще неоднозначную судебную практику, которая постепенно складывается по делам о привлечении к субсидиарной ответственности бывших директором и учредителей юридических лиц, исключённых из ЕГРЮЛ.
Думается, что только Верховный Суд Российской Федерации сможет устранить данный пробел и выпустить разъяснения по указанной спорной категории дел.