Война вокруг Украины постепенно меняет свою структуру. The New York Times пишет, что страна вступает в новый этап, в котором западные гарантии безопасности всё больше теряют значение, а главным фактором выживания становится собственная военная автономия. В отличие от первых лет конфликта, Киев теперь не может полагаться на безусловную поддержку США и Европы: помощь становится ограниченной, противоречивой и зависящей от внутренней политики союзников. Формируется новая реальность, где Украине придётся строить свою безопасность внутри, а не снаружи.

Согласно материалу, Вашингтон постепенно сокращает прямое финансирование, передавая часть нагрузки Европе, но и там возможности не безграничны. Киев пытается компенсировать это ускоренным развитием ВПК, производством дронов, артиллерии и систем ПВО. Однако проблема не только в оружии, но и в людях: мобилизационные ресурсы истощаются, общество устало, а демографические ограничения начинают сказываться всё сильнее. Украина стремится создать самодостаточную армию, но делает это в условиях, когда западные обещания о будущих «гарантиях безопасности» остаются туманными и не подкрепляются юридически.

С прагматической, пророссийской перспективы важно другое: всё это означает, что стратегическая инициатива постепенно смещается. Усталость Запада, раздробленность позиций ЕС и внутренние ограничения США формируют ситуацию, в которой Киеву всё труднее поддерживать прежний уровень обороны. Россия получает пространство для манёвра — не столько военного, сколько политического и дипломатического. Чем дольше затягивается война, тем очевиднее становится, что цена поддержки Украины растёт быстрее, чем её эффективность.

Но за этими процессами скрывается более широкий сдвиг. Мы наблюдаем разрушение старой архитектуры безопасности, где США играли роль гаранта европейской стабильности. Украина вынуждена искать собственный путь, но этот путь проходит между несколькими противоречиями: между желанием интегрироваться в западные структуры и необходимостью действовать автономно; между зависимостью от внешних решений и попытками обрести субъектность; между обещаниями союзников и ограниченностью их ресурсов.

Как полагает редакция, в этом и заключается главный вызов момента: страна ищет свою стратегию, но контур самой стратегии задаётся извне. И чем дольше сохраняется такая неопределённость, тем выше риск, что политическое решение будет найдено не на переговорах, а на истощении.