«Кому-то юмор, кому-то — боль»: как Василий Бархатов собирается снимать сериал по Пелевину

— Когда вы в первый раз прочли Пелевина?

— Девятый или десятый класс, «Generation „П“» под партой вместо занятий. А дальше были «Желтая стрела», «Чапаев и пустота», «Омон Ра». Закончил я тот период чтения на «Числах» или на «Священной книге оборотня». Как-то разминулся с Пелевиным, видел, что какие-то книги выходят, что-то еще попадало в руки, что-то я читал, но боюсь сейчас соврать, что именно. И в конечном счете именно с книгой «Трансгуманизм Inc.» я вернулся к Пелевину. Мне предложили подумать над экранизацией. Я прочел, потом пришлось отмотать назад еще пару-тройку книжек, которые имеют прямое отношение к вселенной. Ну понятно, что это «Ампир V», «Бэтман Аполло» и «iPhuck 10», в котором появляется герой «Путешествия в Элевсин» — искусственный интеллект Порфирий Петрович.

— Помните свои первые впечатления?

— Интересно, что вы упираете на литературные достоинства «Generation „П“», но ведь это еще был революционный текст, примерно как фильм «Матрица». О том, что видимого нами мира на самом деле не существует, это все имитация, которую Березовский делает на деньги Березовского, самого Березовского тоже нет, и всё снимают на студиях «Мосфильма».

— Да, это был определенный разрыв шаблона. И Пелевин до сих пор так на нас воздействует. Он восемь раз переворачивает одну и ту же вещь, насмехаясь над самой сущностью это вещи. Одна из черт Пелевина — доказывать, что никаких аксиом нет, нет изначально правильного утверждения. Всё на свете кот Шредингера. Он помещает тебя в невесомость, лишает почвы под ногами.

— Можно ли эту очень-очень важную мысль свести к тезису, что правды как таковой нет? Иногда Пелевину предъявляют, что именно он внушил нам всем идею, что правды как таковой нет, что вместо нее конкурирующие на свободном рынке версии.

— Ну да, у него же, по-моему, в тетралогии «Трансгуманизма» есть мысль, что мы все носители внутренней субъективной этики. Это в общем более сложное определение формулировки «красота в глазах смотрящего». Мне кажется, что вообще подвергать сомнению всё — это правильно. Это и есть движение. Не подвергать сомнению — это отсутствие какого-либо движения. В том числе личностного. Ты всё должен по десять раз сам себе опровергнуть. Пожалуй, действительно никакой правды не существует. Она — это понятие субъективное.

— Вы смотрели предыдущие фильмы по Пелевину? Не пугает ли вас опыт экранизации «Ампир V», которая даже не добралась до кинотеатров?

— Я честно признаюсь, что не видел. Вообще, это мне не свойственно. Мне важен весь контекст, существующий вокруг произведения. Если я ставлю спектакль «Евгений Онегин», то я найду все доступные постановки. Зачем делать так, как уже делали до тебя? Если чужая версия тебя до конца убеждает, не стоит браться за свою. Просто порадоваться, еще раз пересмотреть чужой убедительный красивый спектакль. Так что я непременно посмотрю. А с легендой о том, что Пелевин невозможен в постановке в театре и невозможен к экранизации, я живу всю свою сознательную жизнь. Когда-то мне было предложено поставить в одном московском театре рассказ «Акико». И я крутил, вертел, думал, как можно сделать его на сцене. В итоге понял, что как-то очень все искусственно, химически выходит. Меня это не устроило, и я извинился и сказал, что при всей моей любви к этому рассказу не буду его ставить. «Трансгуманизм Inc.» я читал, уже прикидывая, как именно я буду его ставить. И, надо сказать, это чуть ли не самая, на мой взгляд, легко экранизируемая вещь Пелевина, но это только на контрасте.

— Фильмоемкая?

— А спектакли вы тоже не смотрели? Потому что «Чапаева и пустоту» в театре ставили регулярно.

— Я смотрел антрепризу Павла Урсула с Ефремовым. Но это, по сути, выжимка всего самого прикольного, что подкупало в Пелевине в тех самых читках под партой. Черный бублик, балтийский чай и куча других прекрасных находок.

— А вы не боитесь ли, что Пелевин вас проклянет, если ему экранизация не понравится? Он любит помещать в романы тех, кто про него что-то не так написал. Говорю вам как второстепенный персонаж книги «Круть».

— Когда ты, как режиссер, пытаешься что-то сделать, будь то опера или кино, пытаешься рассказать историю, то тебе либо есть что сказать, либо нет. Если есть, то тут уже гори оно все синим пламенем. Ты прочитал книгу или ты посмотрел клавир оперы? Это вот я знаю, как сделать, а это я не знаю, как сделать. Или, например, я что-то такое понял, но пока недостаточно понял, я вернусь к этому через лет пять. У меня много опер, которые я никогда не буду делать, потому что совершенно не понимаю как. А есть те, которые я очень хочу поставить, но пока объема черепной коробки не хватает, чтобы все объять и разложить. Однажды там вскипит и полезет обратно из-под крышки, и тогда буду снимать или ставить.

Я понимаю, или мне кажется, что понимаю, как снять «Трансгуманизм Inc.», что по итогу одно и то же и вселяет обманчивую, но необходимую для процесса уверенность. Потому что там много конкретных сюжетных линий, они прям напрашиваются для экранизации. Хотя вот мы с моим соавтором Анной Борисовой даже написали сюжетную линию, которой не существует у Пелевина и которую он, если верить электронным письмам, прочитав, благословил издалека. Это история создателей корпорации Transhumanism Inc. — Антона и Ромы. В романе есть лишь косвенное упоминание их истории, там это только слухи, недомолвки и теории заговоров.

— То есть вы общались с Пелевиным?

— Что вообще можно сейчас сказать про будущий сериал? Сколько будет эпизодов?

— Шесть серий. Одна новелла из романа — одна серия. И есть сквозная история Романа и Антона, их путь от первой встречи и создания корпорации Transhumanism Inc. до не скажу чего. Один был серьезный программист-айтишник, другой был тем медиком, который придумал, как помещать мозг в банки. Вот мы рассказываем их историю от первой встречи до финальных партнерских разборок, которые уже происходят между ними в банках. Эта линия проходит через все шесть эпизодов.

Он ей только что заплатил пять целковых за секс, а она отряхнулась и после окончания полового акта уже начинает думать конструктивно, по-хозяйски, как эти пять целковых пристроить. И бунинского Митю эта фраза полностью уничтожает. А пелевинский реагирует более обыденно, аморфно, так как бунинские Мити уже вымерли — остались только пелевинские. Но, чтобы оценить полностью всю гениальность этого момента, как и некоторых других, надо знать историю литературы хоть немножко. Хотя понятно, что ирония Пелевина по отношению к Мите нового поколения и так читается. Такие вещи сложно передать — либо человек просто знает, с чем играет Пелевин, либо не знает. Каждый отреагирует в книге на свое: кому-то юмор, кому-то — боль. Смотря на что учился.

— Кто ваш любимый персонаж в романе? У меня боевой лазер Берни.

— Не знаю, сложный вопрос. Я много говорил про Митю. Мне страшно нравятся эта история и персонаж. Ну, сразу после лазера Берни, конечно. На самом деле, моя симпатия рассыпана между всеми персонажами. Где-то это будет Сасаки, где-то это Бро Кукуратор, где-то — Митя.

— Может быть, поиграем в кастинг мечты? Кого вы хотели бы видеть в качестве исполнителей ролей в сериале? Можно называть любых живых, да в общем, наверное, и мертвых актеров.

— Я уже собрал в голове свой кастинг мечты, и мы скоро приступим к этапу переговоров с агентами актеров, поэтому поиграть в эту игру уже не смогу.

— Каждая новелла романа написана в определенной стилистике. Вы как-то будет переносить это на экран?

— Мы все умеем делать только что-то одно. Об этом, собственно, говорит Шарабан-Мухлюев, альтер эго Пелевина в романе. Человек пишет всю жизнь одну и ту же книгу. Режиссер в принципе ставит один и тот же спектакль, один и тот же фильм. Режиссер у нас в сериале один, но мне хочется четко разграничить стилистику новелл, потому что это и у Пелевина разные стили. Линия Бро Кукуратора проходит в цифровом баночном мире, Митя страдает на пленэре, у японца Сасаки другой менталитет, другая японская жизнь. Наконец, в «Свидетеле прекрасного» своя история — там хипстеры в советской стилистике с небольшим психоделом.

— Но ведь значительная часть действия «Трансгуманизма Inc.» — это цифровая симуляция. А возможно, все что происходит в книге, это цифровые сны пролетающего над миром Гольденштерна?

— Это будет учитываться, но если я вам расскажу даже в двух словах про наш подход, то это будет как пересказ последней серии Lost. Но да, мы до конца не понимаем, где симуляция, а где собственно жизнь. А еще есть сны внутри симуляции. Это дважды пожирающий свой хвост змей.

— А что вы будете делать со сценами секса?

— В «Трансгуманизме Inc.» все не так страшно с точки зрения существующих сейчас ограничений. Боевые страпоны и поединки на них — в следующих книгах. Это то, что ты читаешь, представляешь, и это просто невозможно снять сегодня. Ну как можно снять нализывание боевого страпона перед атакой? Это сразу ставит в тупик любой кинематограф.

— С Пелевиным есть еще одна проблема: его книги очень привязаны к конкретным событиям, мемам, ощущениям, явлениям. Вы не боитесь, что материал устареет к моменту выхода на экран?

— Мне кажется, что в «Трансгуманизме Inc.» речь идет о медленно устаревающих проблемах. Вот в том же «Ампир V» действительно сложно сейчас подать историю о том, что мир стоит на гламуре и дискурсе. «Трансгуманизм Inc.» все-таки не лента новостей. Пелевин в романе и тетралогии поднимает более глобальные вопросы вроде того же пресловутого бессмертия. Как такая возможность меняет менталитет людей, их отношение к происходящему. С другой стороны, мы сохранили и династию Михалковых-Ашкенази — мне очень нравится этот момент. Тут Пелевин вспомнил про интервью Михалкова, которое он дал сто пятьдесят тысяч лет назад. Да, говорил он там, мы на самом деле дворянский род Михалковых (с ударением на «а») и вообще могли даже быть царями всея Руси. И спустя десяток лет Пелевин вдруг вспомнил про это заявление, а я всего лишь стараюсь идти близко к автору.

— Вы бы сами хотели баночного бессмертия?

Иллюстрации: Павел Мишкин