Переговорный регресс
Вторая российско-украинская встреча в Стамбуле вызывает гораздо меньше ажиотажа и ожиданий, чем предыдущая. За прошедшие с последних контактов недели начавшийся было переговорный процесс успели похоронить уже много раз. Прямые политические контакты между двумя сторонами конфликта не просто не способствовали замолканию орудийных залпов, но, напротив, поспособствовали эскалации. Парадокс, впрочем, лишь кажущийся.
Инициатором эскалации выступает Киев, очевидно пытающийся либо сорвать переговоры, либо усилить свои переговорные позиции, то есть всё равно сорвать. Стремление проигрывающей военную кампанию стороны уклониться от дипломатии — случай в истории редкий. Но в данных обстоятельствах логика действий Украины вполне объяснима.
В Киеве идут на контакты с Москвой с большой неохотой. Участие украинской стороны в переговорах обусловлено главным образом поддержкой переговорного процесса со стороны Вашингтона. После взбучки, учиненной Зеленскому в Белом доме, украинское руководство опасается напрямую перечить старшему союзнику, однако считает нынешнюю переговорную конфигурацию крайне невыгодной. Заявленная Вашингтоном позиция — США не собираются масштабировать свое участие в конфликте и в целом готовы выйти из переговоров при неспособности Киева к какому-либо внятному политико-дипломатическому торгу. Если воспользоваться терминологией Трампа, у него нет на руках карт, чтобы играть с Москвой на равных. Россия всячески демонстрирует, что ее требования не подлежат сужению, а при невозможности их реализации дипломатическим путем она имеет возможности достигнуть своих целей путем военным.
Сложность положения Киева в немалой степени определяется нетипичной позицией Вашингтона. Пожалуй, впервые за многие десятилетия США выступают в политическом урегулировании именно как медиатор, не имея четко сформулированной, комплексной позиции относительно того, чего американская дипломатия хочет добиться на выходе. Неоднократно меняющаяся риторика демонстрирует весьма широкие рамки того, что готовы принять в Белом доме в качестве условия урегулирования, а само достижение урегулирования во всё большей степени приобретает характер самоцели. В отсутствие у Вашингтона собственных представлений о том, чем должна быть наполнена итоговая конфигурация урегулирования, заинтересованные стороны (Россия, Украина, Европа) стремятся заполнить вакуум своими установками и идеями. И Москва достигает в этом определенных успехов.
Видимо, понимая, что постоянные вербальные интервенции европейцев особых козырей в этой игре не дают, Киев начал искать другие инструменты воздействия. Попытка парализовать Московский авиаузел, ключевой для всей воздушной логистики страны, вполне укладывается в стратегию по нанесению России ущерба с помощью асимметричных действий.
Апогеем этой стратегии в прошлом году можно считать вторжение в Курскую область. Бессмысленная с военной точки зрения операция должна была, судя по всему, возыметь политико-психологический эффект и продемонстрировать возможности Киева создавать издержки для РФ своими неожиданными действиями. Характерно, что и тогда это произошло на фоне роста сообщений о возможных переговорах и перемирии после президентских выборов США. Эта операция обошлась Киеву дорого и в итоге не имела какого-либо значимого эффекта.
Зримый рост атак беспилотников на фоне переговорного процесса представляет собой более дешевый, асимметричный способ давления на Москву. В идеале это могло бы вызвать непропорциональный контрудар и стать поводом для срыва переговоров. В таком случае появлялся шанс скомпрометировать Москву в глазах руководства США и рассчитывать на возобновление, пусть и в усеченном виде, американской поддержки либо как минимум иметь хоть какие-то карты в Стамбуле. По-иному интерпретировать действия Киева трудно.
Однако дежурная отповедь Трампа по поводу ракетных ударов по Украине не привела ни к введению новых санкций (чем американские официальные лица периодически спекулировали), ни к изменению американского подхода к переговорам. Вашингтон по-прежнему настаивает на продолжении российско-украинских контактов, надеясь, что они приведут к каким-то политическим результатам.
Симметричность ответных действий Москвы — ракетные удары носят сравнительно ограниченный характер — в свою очередь отражает демонстративное желание не поддаваться на провокации. Вполне вероятно, в Стамбуле украинской стороне будет вручен меморандум с очередным пакетом требований, которые могут оказаться еще жестче, чем на предыдущей встрече. Игра нервов никогда не бывает односторонней.
Это та новая призма, через которую следует смотреть на происходящие политические события. И боевые действия, и дипломатия есть продолжение политики. Иными средствами.
Автор — доцент, заведующий лабораторией политической географии и современной геополитики НИУ ВШЭ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора