В российский прокат выходит «Дело „Мальдорор“», это новый — и очень удачный — фильм необычного бельгийского режиссера Фабриса дю Вельца. Мрачный тру-крайм вольно и с ужасающими деталями пересказывает события 30-летней давности, когда в Бельгии безнаказанно орудовала сеть педофилов, не раскрытая до сих пор.
Василий Корецкий
Кинокритик, старший редактор Кинопоиска
Летом 1995 года молодой бельгийский жандарм Поль Шартье (Антони Бажон) находится в радостном предвкушении свадьбы. Сын бандита и секс-работницы (Беатрис Даль), выросший в коридорах борделя, он считает себя сиротой, но вот наконец обретает семью — сплоченный иммигрантский клан Феррара. Для яростно жестикулирующих родителей невесты эти дни не так уж радостны. Честь семьи под угрозой: нужно сделать сложный выбор между каннеллони на столе и живым оркестром в зале — на всё семейного бюджета катастрофически не хватает. Проблема эта благополучно решится выступлением самодеятельного женского хора, но торжество будет омрачено трагедией, произошедшей в городке прямо накануне свадьбы Поля и Джинны: пропали две девочки, Сесиль и Элина, семи и восьми лет. В жандармерии лишь сочувствуют соседям и сделать ничего не могут — дело ведет судебная полиция.
Дезинтеграция и тотальная беспомощность трех силовых ведомств (жандармерии, местной и судебной полиции), занятых по большей части тем, как помешать работать конкурентам, — главный социальный подтекст тру-крайма Фабриса дю Вельца, основанного на реальном деле серийного убийцы и педофила Марка Дютро. Дютро беспрепятственно орудовал в Бельгии в 1980–90-х в составе организованной группы и при полном попустительстве властей. После первого приговора его вообще выпустили по УДО, несмотря на протесты психиатра и прокуратуры. Владельцу семи домов, ему даже платили пособие по бедности, а также выписали рецепт на седативы, которые серийник потом подмешивал в еду жертвам.
Возмущенные обстоятельствами следствия бельгийцы тогда устроили всенародную демонстрацию, которая привела к реформе полиции. Дютро дали пожизненное, но дело еще не закрыто. Так до конца и не доказано, действовал ли он с парой подельников или был частью национальной сети секс-траффикинга.
Впрочем, «Дело „Мальдорор“» лишь отталкивается от кейса Дютро, чтобы создать на реальном материале настоящий социальный кошмар, что-то типа бельгийского «Груза 200» (роль мух тут играют свиньи-людоеды). Следя по телевизору за новостями, семья Феррара в ужасе восклицает, что даже в Италии такого бы никогда не случилось, и всерьез подумывает о возвращении домой из прогнившего насквозь Королевства. Действительно, начавшись с раздолбайства и равнодушия (наводку на логово преступника, которую дает в самом начале местный жулик, жандармерия долго игнорирует как бред делинквента), история охоты на похитителей детей открывает узел за узлом в ризоме порока, проросшей на самый верх социальной пирамиды. Единственным двигателем сюжета становится личный энтузиазм лейтенанта Шартье, который к финалу превратится в маньяка-мстителя. Сама же полицейская система в целом работает по логике «как бы чего не вышло», и любые попытки проявить инициативу в следственных действиях классифицируются как превышение служебных полномочий.
«Серпико», «Отдел по расследованию убийств», «Китайский квартал», «Синий бархат» — у протагониста и антагониста «Дела» много очевидных референсов-прототипов, но американские стандарты жанра в руках бельгийского режиссера расцветают совершенно оригинальным, полным сарказма сюжетным узором. Бог с ними, с нелепыми пекарскими усами румяного хорошего полицейского Шартье. Четверть хронометража «Мальдорора» посвящена итальянской свадьбе. Секс-символ французского кино 1990-х, Беатрис Даль заявляется в кадр в роли мамочки-шлюхи. Лорен Люк, самый странно-зловещий актер франкофонного кино, возникает эдаким Клаусом фон Штауффенбергом — в ладной форме и с наглазником (через 5 минут мы понимаем, что он просто тютя и неудачник, но образованный — читал Лотреамона). Маньяка вообще играет добрейший актер европейского кино Серхи Лопес. В качестве главной пасхалки нашему вниманию предлагается реклама главного достижения Бельгии на ниве поп-культуры — постиндастриал-квартет Front 242.
В остальном же «Дело» проходит в русле крепчайшего реалистического евротриллера с небольшим уклоном в авангард вполне в духе 1990-х: бездомные и сидельцы как живые, бельгийский автосервис мало чем отличается от схода развала где-нибудь в Рамбове, тесная смычка правоохранителей с правонарушителями удивит даже постоянного зрителя российской чернухи, а невероятный маллет самого мерзкого из гадов, причастных к похищениям детей, шокирует сильнее обстоятельств его смерти.
Когда у бедняги Поля Шартье совсем падает шторка, экран вдруг начинает пульсировать красным стробоскопом и терять фигуративность. К финалу воздух вокруг станет уже совершенно свинцовым от паранойи, которая взровется в ночи огнем автоматных очередей засланных киллеров. А снимать шутеры дю Вельц умеет — взять хотя бы его флик-экшен «Кольт 45».
В последние 15 лет режиссер, который в начале нулевых бодро ворвался на европейскую хоррор-сцену с гомерически смешной и одновременно патологической смесью Зайдля и Крэйвена, прозябал в лимбе продакшен-ада, отчаянно ища финансирование и снимая по картине в два-три года, да и те пролетали ниже критических радаров. Но с «Мальдорором» он явно вернулся в строй и на фестивальный периметр — «Дело» премьерилось в Венеции, правда вне конкурса.
Если верить дю Вельцу, в Бельгии фильм вызвал большой общественный резонанс, что неудивительно, учитывая, насколько опасно беспомощным выглядит государство на экране. Так что сейчас он надеется найти деньги еще на две части своеобразной антипатриотической трилогии, открытой «Мальдорором». Следующая будет называться «Каучук» и расскажет о том, что вытворяли соотечественники режиссера в конце XIX века в Конго. Если получится, возможно, нас ждет второй, африканский «Апокалипсис сегодня».