Вдовы просят помощи: чиновники Нарофоминска саботируют память павших на СВО военных
Елена Петрова, Наталья Сейбиль
«Новые Известия» опубликовали материал из Рязани. Вдовы погибших на СВО десантников рассказали, что памятники на могилах их близких оплачивают семьи, и похоронные службы устроили настоящий бизнес на памяти героев. Цены на памятники взлетели до 800 тысяч рублей, в то время как местные власти, посоветовав близким военных сделать достойные захоронения, самоустранились.
Молодые женщины, оставшиеся с детьми на руках, рассказали, что такая ситуация с памятниками создалась по всей стране. Это оказалось действительно так. В редакцию обратились вдовы и матери военных из Наро-Фоминска Московской области. В этом городе местные власти не только не оплатили обещанные близким погибших памятники, но и уже два года не в состоянии привести в порядок кладбище, которое они как в насмешку назвали Аллей Героев.
Память о героях? В дежурном порядке
У Валентины оба сына военные, офицеры, и оба на Украине. Вернее, сейчас в зоне СВО служит старший. Младший сын погиб, когда ему не исполнилось и 37 лет, провоевав чуть больше года. Для матери каждое воспоминание и каждая деталь из жизни младшего — ежедневная боль и радость одновременно. Поэтому для нее так важна память о нем.
— Когда он погиб 15 февраля 2023 года, он воевал больше года. Уехал 6 февраля 2022 года. Нас собирали и пообещали, что за два месяца до того, как год пройдёт, чтобы мы обратились, ему в школе сделают памятную доску. Когда мы обратились, нам сказали: когда закончится СВО, тогда мы будем что-то делать. Когда я задала вопрос: а когда закончится СВО? Мне ответили: а что, это главное?
Не больше понимания семья Валентины нашла и у местных властей. Администрация Наро-Фоминска и лично глава Совета Пензов и семьям, и в прессе объявил, что власти сделают достойное место захоронения для солдат и офицеров, погибших на Украине.
— Нам сказали, что делают аллею. Мы согласились. Обещали, что централизованно будут делаться памятники, всем одинаковые, чтобы действительно получилась аллея. Когда снег сошёл… когда мы хоронили, на улице было минус 27, снег шёл. В марте 2023 года мы забили с мужем тревогу. Все могилы были в воде, всё сикось-накось. Мы спросили: ребята, в вашем понимании, что такое аллея? Мы все — люди военные. Я, мой муж, сыновья. Мы с мужем уже на пенсии, нам больше 60 лет. Могилы стояли в воде. Мы начали могилу сына поднимать. Для меня, то, что он в воде — это вообще, — рассказывает мать. И плачет.
Состояние Нарофоминского кладбища ничего, кроме горечи и злобы у женщин, оставшихся без самых близких, которые свои жизни за родину, а теперь по воле властей лежат в сырой земле — и это не метафора, не вызывает. Их и так упрекают в том, что они требуют от родины оплатить достойные памятники павшим. Они и платят за них под миллион. Но, а как быть с кладбищем? Его они сами должны обустраивать, выравнивать, отводить воду, делать из сельского погоста мемориал? А ведь сейчас это так и происходит.
— Мы заплатили деньги, чтобы мы могли зайти на могилу. Мы наняли людей. Сейчас я уже добилась с Полинкой и другими девчонками, чтобы между могилами положили бетонные плиты. Когда идут дожди, зайти туда невозможно. Внутри оградки тоже глина. Ребята, с которыми учился сын, купили за свои деньги тротуарную плитку, пока памятник не стоит, подсыпали туда земли и песка высотой 0,8 — 1 метр. А сверху ребята плитку положили. Каждую могилу мы сами огораживали. И так со всеми могилами.
«Отпуск на небесах» и памятники
Полинка, о которой говорит Валентина — вдова. Своего мужа, сержанта ВС, она похоронила осенью 2022 года. Она осталась вдвоем с сыном, которому не было и 6 лет, когда погиб отец. Полина рассказывает, что когда начали приходить гробы в 2022 году, власти отдали кусок земли на закрытом кладбище и клятвенно пообещали сделать его мемориальным. Сейчас там несколько могил.
Поставить памятник в Наро-Фоминске стоит сейчас для погибших военных около 600 тысяч рублей — место на кладбище болотистое, могилы нужно бетонировать, да и абы какие кресты вдовы и матери ставить не хотят. И задаются правомерным вопросом: неужели их мужья и сыновья не имеют права получить от Родины, которая их послала воевать, хотя бы достойный памятник? И почему вдург оказывается, что при всех громких словах с высоких трибун за память отвечают эти девчонки с малолетними детьми на руках?
Вместе с «девочками» — так Полина ласково называет вдов, с которыми она познакомилась на кладбище — они решили, что так, как местные власти поступают с ними, с их погибшими мужьями и памятью о них, поступать нельзя. И они начали требовать от администрации ответов. Прошлым летом женщины собрались и написали обращение к главе администрации Наро-Фоминска. Полина рассказывает:
— Нам в ответ написали, что мы сами должны устанавливать памятники, а благоустройством администрация займётся в 2024 году. Мы этот ответ отправили на имя губернатора МО Андрея Воробьёва. Через неделю внезапно нашлось финансирование, администрация сделала дренаж, проложила дорожки и обустроили парковку.
Видимо, кто надо и кому надо все-таки доходчиво объяснил, как надо поступать с героями. Или все побоялись еще бОльшего скандала — после этого всех, кто подписал жалобу, собрали в ДК «Созвездие». Признавать свое равнодушие местные власти, конечно, не захотели, поэтому в местных, подконтрольных администрации СМИ появились сообщения о том, что… жены и власти обсуждали «отпуск военнослужащих», как написано на страничке нарофоминской «Единой России» в ВКонтакте.
— После этого нас собрали, только тех, кто подписал жалобу, ни одного человека лишнего не пустили. Нас собрали в ДК «Созвездие». После этого появилась публикация: в зале сидели вдовы и мать погибшего, обсуждали плановый отпуск военнослужащих»… какой отпуск? На небесах? Нам это очень не понравилось. Писали всё, что попало.
На той памятной встрече депутат Пензов обещал вдовам и матерям все — и что проект на рассмотрении у губернатора Воробьева, и что будет приказ с единым макетом памятника, и что все покажут, когда проект будет готов. После этого мать офицера Валентина с мужем записались на прием к депутату, где они им и рассказал, что ничего такого не обещал, что макета не будет, и вообще — никто никому ничего не обещал.
Тогда Полина и Валентина пошли на встречу, которую организовал Фонд защитников отечества, где был и депутат Пензов:
— Мы пошли с мамой погибшего парня. Был Пензов. Были родственники тех, что сейчас на СВО. Из погибших нас было двое. Я шла узнать про памятники. И задала вопрос. Пензов разозлился, прикрикнул, что нет проекта. Я не знаю, где вы это взяли. Я на это достала газету из сумки, где он стоит на фоне кладбища и там прописано, что он рассказывает про макет. Ничего он не ответил. Мать расплакалась. А другой депутат сказал, что нам слишком много внимания уделяется. Надо переходить на другую тему.
«НИ» обратились к депутату с просьбой прокомментировать скандальную ситуацию со вдовами и кладбищем. К слову сказать, Геннадий Пензов — сам бывший военный и силовик и, как никто другой, должен понимать чувства вдов.
Но через несколько часов ожидания и двух десятков звонков его помощнице мы получили ответ: Геннадий Пантейлемонович не считает нужным ответить на вопросы «НИ», для этого есть специальные люди в администрации, которые передают позицию местных властей.
Хочется напомнить, что депутаты — это люди, которые получают зарплату из наших налогов для того, чтобы они и занимались нашими проблемами. Впрочем, вдовы погибших на СВО к такому отношению уже привыкли, но, к печали господина Пензова, не смирились, нравится это ему или нет.
Как самая богатая область страны «помогает» женам погибших на Украине
Власти делают очень многое для тех, кто откликнулся на призыв и отправился воевать на Украину. Президентские, губернаторские, боевые и так далее — деньги на это не жалеют. Когда военные возвращаются домой «грузом 200», семьи получают 12,5 миллионов рублей. Вдовы, с которыми мы разговаривали, подтвердили, что все деньги за смерть своих мужей и сыновей они получили от государства.
Однако потом для них начинается «жизнь после смерти».
Нужно понимать, что «гробовые» получает вся семья — и вдова, и дети, и родители военных. Они делятся между всеми, и доступ к «детской части» денег для вдов практически закрыт.
Механизм сродни с материнским капиталом — деньги «заперты» до 18-летия ребенка. Есть еще социальная пенсия по потере кормильца для детей, но для вдов такие выплаты не предусмотрены. В 2022 году Полина 3 месяца получала такую пенсию в размере 8 тысяч рублей в месяц, а потом ее отобрали. Она с горечью рассказывает: вдовы «афганцев» и «чеченцев» получают, а украинские — нет.
— По нам нет ничего. В Московской области нет таких распоряжений, нас никуда не вписывали. Может, когда-нибудь такое решение будет принято. Но во многих регионах вдовам и родителям доплачивают. Вдовы же пенсию не получают, только дети и родители. А вдовы в МО ничего не получают. Единовременные выплаты и ребёнок пенсию. Мои свёкр и свекровь прописаны в другой области, они получают пенсию по потере кормильца. Мы только пенсию получаем 25 тысяч. А свёкр со свекровью получают военную пенсию, социальную пенсию, плюс от соцзащиты получают. У них на двоих получается 150 тысяч, а у меня только ребёнок получает 25 тысяч. Спасибо МО!
Полине и другим вдовам говорят: ждите! Но ситуация абсурдная — родители ее мужа потеряли кормильца, а его жена и мать его ребенка-сироты должна ждать два года, а еще сколько это ожидание продлится, знает только господь бог и губернатор Воробьев.
Есть другие системные ошибки. Полина подала на социальное пособие на ребенка. При его выделении учитывается все — и единовременная выплата, и остаток денег на счету. На детскую часть приходят проценты. В сумме это копейки, но деньги приходят.
— Они всё посчитали — и сказали, что мы обеспечены, всё у нас замечательно. А у мобилизованных и добровольцев доход не учитывается. У него зарплата 200 тысяч, он жив, всё хорошо, жена работает. Так им ещё пособия платят!
Полина не сидит дома и сама работает, но денег на нее и ребенка хватает впритык. Посудите сами:
— У нас 18 тысяч — пенсия, 2800 рублей– дополнительная выплата и 5 тысяч с копейками ВВЗ — это из военкомата. 21 тысяча делится на четверых, одна часть на мужа, три — на получавших пенсию. У меня свекровь, свёкр и ребёнок. Не зашикуешь.
Именно поэтому для Полины и «девчонок» 590 тысяч рублей — именно столько насчитали ей в похоронном агентстве — большие деньги. Они, как могут, борются. Отправили письмо Президенту, написали губернатору, бьются с местными властями. Но воз и ныне там.
Не пора ли решить вопрос с памятниками и пособиями на кормильца централизованно и не заставлять вдов еще и унижаться и просить о том, что им положено по совести, каждый раз получая упреки от чиновников в ненасытности и жадности? Они, может быть, тоже хотели просто приходить на кладбище, поплакать на могилке, утереть слезы и начать жить заново. Но ведь не дают!
