Здесь наиболее яркий пример из недавнего — томос, выданный православной церкви Украины Константинопольским патриархатом. Самое поразительное в этом акте — то, что нынешний патриарх Константинополя официально отменил документ, выданный его предшественником московскому патриарху три с половиной века назад. И аргументация патриарха Варфоломея опрокидывает нас в споры, шедшие полтысячелетия назад, — не может Москва претендовать на звание Третьего Рима, есть один-единственный Новый Рим — Константинополь, бывший центром православия всегда и предполагающий им и оставаться.
В двух словах дело в следующем. Пока царская Россия мнила себя центром мирового православия, она так или иначе подчиняла все свои военно-стратегические устремления, даже делала смыслом своего существования освободительный поход на Константинополь, ставший Стамбулом. Это то, ради чего она присоединяла Причерноморье, Крым и Кавказ, строила Черноморский флот, вела столетнюю кавказскую войну, а потом и балканские войны; то, ради чего она самоубийственно шагнула в Первую мировую в 1914-м. Ленинский СССР и кемалистская Турция, сбросив с себя бремя старых религиозных войн, легко и быстро нашли общий язык — вопрос был снят на многие годы. Но сейчас, так же синхронно в обеих странах, процесс пошел в обратном направлении. В постсоветской России церковь снова стала де-факто государственной, а государство все больше опирается на «традиционные ценности». Но и в эрдогановской Турции все меньше вспоминают Кемаля с его курсом на современное светское государство — Кемаль век назад превратил Софию в музей, а Эрдоган сейчас снова сделал ее мечетью.
Не друг и не враг: какова изнанка отношений Турции и России и каким видит Стамбул свое место на политической карте мира?
А смысл сигнала Москве, поданного посредством украинского томоса, таков: даже не думайте, центр православия в мире теперь тоже у нас. Как было когда-то в титуле османского султана — «Предводитель мусульман, покровитель и защитник христиан...» Кстати сказать, турецкие неоосманисты на свой манер нервно отреагировали на ренессанс идеи халифата — вспомнив, что последние полтысячи лет титул халифа правоверных опять-таки носил именно турецкий султан; и меч пророка «Зульфикар», изображаемый на черном флаге ИГИЛ (организация признана террористической, ее деятельность запрещена в России. — Правила жизни), по сей день находится в Стамбуле.
Учитывая все это, надо ли удивляться заявлениям Эрдогана по поводу Совбеза ООН — что (цитата) «неправильно, когда судьбы мира решает кучка победителей во Второй мировой войне»? В числе стран, которые должны в обязательном порядке участвовать в решении судеб мира, он, безусловно, видит в первую очередь свою собственную — по историческому, можно сказать, праву.
Разумеется, сама амбиция вновь переосмыслить себя как мировую державу — пока еще довольно нова и непривычна для современной Турции, давно уже привыкшей к «кемалистской» концепции компактного национального государства. Но аппетит приходит во время еды. Увенчавшийся полным успехом реванш Азербайджана в Карабахе, осуществленный турецким оружием и со всевозможной турецкой помощью, наглядно показал, что многолетняя стратегия по превращению Азербайджана в фактического сателлита Турции — работает. И вполне воспроизводима много где — от Ливии и Балкан до «постсоветского пространства».
Так все-таки для сегодняшней России нынешняя Турция — друг или враг? Реальность состоит в том, что ни то, ни другое слово не описывает корректно всей многогранной сложности переплетения и столкновения наших интересов. Которые в чем-то совпадают и делают нас почти союзниками — будь то «газовая дипломатия», отношения с Евросоюзом (одинаково сложные у обоих) или вечная «горячая точка» в Палестине. А по целому спектру других вопросов мы практически враги — в конце концов, недавняя карабахская война прямо рассматривалась всеми экспертами как война турецкого оружия (у азербайджанцев) с российским (у армян). И все равно каждый год миллионы русских людей каждый сезон едут к теплому морю в Анталью и Мармарис, десятки тысяч вступают в смешанные русско-турецкие браки, балканские страны получают русский газ по турецкой трубе, а товарооборот между Россией и Турцией превышает товарооборот между Россией и США. Больше, чем сосед; немногим меньше, чем близкий родственник; опасный, но очень важный партнер. А главное, в нашем случае все это — навсегда.