«Если я получу приглашение на саммит БРИКС, с радостью его приму»

Республика Сербская хотела бы видеть представителей России в составе миссии в Боснии и Герцеговине (БиГ), заявил в интервью «Известиям» президент энтитета Милорад Додик. По его словам, прокуратура БиГ связана с преступными группами, чья цель — отстранить его от выборов. Энтузиазм по поводу вступления в ЕС в Боснии и Герцеговине существенно снизился. В то же время Баня-Лука намерена укреплять отношения с РФ, несмотря на санкции Запада. Об итогах переговоров с Владимиром Путиным, новых визитах в РФ и участии в БРИКС — в эксклюзивном интервью Милорада Додика «Известиям».

«Конституционная Босния и Герцеговина могла бы состояться как государство»

— Чем вызвано ваше решение просить Россию блокировать продолжение европейской миссии Althea в ООН? Будет ли Республика Сербская предлагать другой формат миссии с привлечением иных стран?

— Было бы хорошо, и мы бы хотели видеть в составе какой-либо миссии представителей российского государства, и это было бы справедливо. Это было бы справедливо по отношению ко всем нам в Боснии и Герцеговине. Но это большие объединения. С нашей стороны, мы можем говорить только о том, что видим и что нам подходит, а что — нет. У нас нет принципиальных возражений против миссии Althea — она показала себя стабильной и не была тем, что представляло бы угрозу безопасности.

Эта просьба, о которой вы спросили, связана с тем фактом, что некоторые хотели наложить на Althea обязательство вмешиваться во внутренние дела Боснии и Герцеговины. Чтобы она была той, кто преследует, арестовывает, задерживает и так далее, что, конечно, не ее миссия. Если Althea будет это делать, то ее мандат действительно следует прекратить.

— Ранее вы заявляли о том, что как государство Босния и Герцеговина так и не состоялась. Планирует ли Республика Сербская предпринять действия, направленные на выход из состава Боснии и Герцеговины? Возможно ли проведение референдума по этому вопросу в 2025 году?

— Ничего нового нет в том, когда я говорю, что Босния и Герцеговина не функционирует. Я верю, что она может функционировать на основе конституции, а не на основе ее нарушения. Я считаю, что конституционная Босния и Герцеговина могла бы состояться как государство, но никогда его даже не пытались сделать таковым. Мы выражаем постоянное недовольство тем фактом, что антиконституционные решения были нам навязаны международным вмешательством и эти решения оказались также нежизнеспособными и несправедливыми. Не говоря уже о том, что они не одинаково честны по отношению ко всем и явно отдают предпочтение одной стороне — боснийским мусульманам, чья политика мотивирована политическим исламом.

Таким образом, мы видим путь, по которому развивается ситуация в Боснии и Герцеговине. Но я верю, что однажды все завершится какими-то демократическими процессами. Я также верю, что Устав ООН написан не просто так, не потому что кому-то нечего было делать, а потому что это базовый акт международных отношений во всем мире. В нем закреплено право народов на самоопределение, и это право никогда не следует исключать. А лучше всего оно подтверждается тогда, когда сам народ выходит на референдум и определяет это свое право.

«Вызывает уважение мощь России в сохранении подхода к чествованию Победы над фашизмом»

— С чем был связан ваш визит в Москву? Каковы результаты ваших переговоров с Владимиром Путиным?

— Это наши регулярные консультации, и я рад, что президент Владимир Владимирович Путин уделяет внимание и нам, малым, но несомненным друзьям России. И в этом плане это продолжение нашего общения и обсуждения многих вопросов. Мы все можем заметить, что всего пять месяцев назад ситуация в мире была совершенно иной, а сегодня мы имеем некоторые подвижки, которые дают нам право думать, что мы сможем двигаться к стабильным отношениям. Поэтому мне было важно встретиться с президентом Путиным и отметить, как эта ситуация в целом будет развиваться на глобальном уровне. Я заинтересован в каждой победе России, в том числе и на Украине, и, конечно, в мире, который нужен России для обеспечения своего как экономического развития, так и во всех других сферах.

Для меня эта встреча была возможностью познакомить президента Путина с ситуацией в нашей стране. Меня очень впечатлил тот факт, что президент Путин знает детали. Я сообщил ему, что в Боснии и Герцеговине администрация Байдена навязала иностранца, который не был назначен Советом Безопасности ООН, и что он принимает решения. А суды, которые опять-таки были навязаны его предшественниками — высокими представителями, судят нас и преследуют законно избранных представителей народа. В этой связи мы обсудили некоторые наши возможные экономические и другие контакты, которые были прерваны из-за тех отношений, которые сложились раньше на глобальном уровне. Но постепенно мир открывается, Россия тоже открывается. Поэтому мы здесь в нужное время. Мы поблагодарили президента Путина за приглашение снова приехать сюда 9 мая, и я точно не упущу эту возможность.

— Планируется ли проведение в Республике Сербской мероприятий, посвященных 80-летию Победы во Второй мировой войне?

— Да, я буду здесь 9 мая. А в Республике Сербской, в течение всего года проходят различные памятные мероприятия. 27 апреля мы отмечаем день, когда 80 лет назад заключенные совершили прорыв из концлагеря Ясеновац, где в течение четырех лет систематически совершались убийства хорватскими усташами-фашистами. Были убиты 500 тыс. сербов, 35 тыс. евреев, примерно столько же цыган и более 100 тыс. представителей антифашистского движения других народов. После наиболее пострадавших — русского и еврейского народов — сербы стали третьим народом по числу жертв во Второй мировой войне. Мы последовательно отмечаем все эти события и не позволим ревизионистам истории навязать свои истины. А те, кто пытается переписать историю — это потомки тех, кто совершал преступления.

Поэтому вызывает уважение мощь России в сохранении подхода к чествованию Победы над фашизмом. Мы также организуем шествия колонн потомков жертв Второй мировой войны — мы проявляем солидарность, это движение, уже охватившее многие страны мира. И это прекрасно. Конечно, нельзя забывать своих предков. И важно заявить, что есть потомки, которые продолжают дело антифашизма как величайшую ценность.

— Как изменилась торговля России и Республики Сербской за последний год? Ожидается ли рост товарооборота?

— Всем понятно, что возможности для сотрудничества затруднились, поскольку западный мир введением санкций препятствует любому виду взаимодействия. Но мы, конечно же, продолжали сотрудничать. Несмотря на то, что у нас было много проблем, в том числе в финансовом плане. Мы никогда не теряли желания и воли к сотрудничеству с Россией и продолжим этим заниматься, и я очень радуюсь моменту, когда мы сможем восстановить прежний уровень отношений. Мы внимательно следим за ситуацией и оказываем поддержку сохранению экономических и торговых отношений с Российской Федерацией.

«Как же я могу уважать решения суда, которого не существует?»

— Чувствуете ли вы угрозу своей жизни после решения суда Боснии и Герцеговины приговорить вас к году тюремного заключения и запретить политическую деятельность в течение шести лет?

— Да, конечно. Теперь и моя жизнь в некотором смысле изменилась. Изменилась ощущением того, что ты живешь в стране, где не уважается право, где политическим оппонентам выносят приговоры по политическим причинам, что, казалось бы, давно уже прошло и почти нигде в мире так больше не происходит. Но вот — вернулось. С другой стороны, это создает множество проблем.

Окончательная и главная цель — отстранить меня от выборов. А чтобы это сделать, они должны были меня осудить. Так что запрет заниматься политической деятельностью на шесть лет — это абсолютно политически мотивированное решение, которое не может быть ничем иным, как ударом по демократии и даже по достижениям цивилизации.

— По вашему мнению, чем вызвано такое решение суда? Чьи интересы этот орган защищает?

— Что я могу об этом думать? Этот суд не предусмотрен конституцией Боснии и Герцеговины. Его не существует. Его навязал ранее высокий представитель — австриец, Вольфганг Петрич. А затем его постоянно дополняли, до тех пор, пока он не превратился в некое воплощение зла. В прокуратуре сидят настоящие преступники, которые связаны с различными преступными структурами — не только в Боснии и Герцеговине, но и в регионе, и даже с международными группировками. А теперь, поскольку они заигрались и защищают свои криминальные досье, они, конечно, расправляются и с нами, политиками, пытаясь показать, что они якобы что-то делают.

Так как же я могу уважать решения суда, которого не существует? Его нет в конституции. Он навязан решениями тех высоких представителей, которые не имели права этого делать. А потом это все достраивалось до сегодняшней формы монстра, который способствует политической и даже институциональной нестабильности в Боснии и Герцеговине.

С другой стороны, суд осудил меня на основании обвинительного акта, в котором прокуратура говорит: «Виновен за то, что как президент Республики Сербской подписал указ о принятии закона в соответствии с конституцией». Нужно ли что-то кому-то объяснять? Думаю, нет. А решение по этому делу принял иностранец — немец.

Знаете, немцы причинили нам много зла. Они уничтожили значительную часть моего народа — и в Первую, и во Вторую мировую войну. И теперь, когда снова появляется немец, чтобы решать за нас, это, без сомнения, вызывает определенные ассоциации. И теперь немец Кристиан Шмидт приходит ко мне и диктует мне, как я должен жить. Это невозможно принять.

«Навязанным суду и прокуратуре, которые не соответствуют конституции, — мы сказали «нет»

— Какие законодательные меры принимает Республика Сербская для защиты своего суверенитета?

— Мы действуем в соответствии с конституцией. То, что не входит в компетенцию Боснии и Герцеговины, мы не признаем на территории Республики Сербской. Навязанным суду и прокуратуре, которые не соответствуют конституции, мы сказали «нет», они больше не будут действовать на территории Республики Сербской. Также не действует никакая политическая структура, относительно которой Босния и Герцеговина не имеет полномочий. Тем более у нее нет полномочий ни на суд, ни на прокуратуру. На нашей территории действует наша полиция, наш суд и наша прокуратура, а не эти навязанные инквизиционные суды.

Они — часть волюнтаризма, политического, части этого западного, международного… даже не скажешь «международного сообщества», ведь это никакое не сообщество, а разрушитель сообществ. Но, в любом случае, мы так поступаем и будем поступать так и в будущем — то есть, то, что предусмотрено как относящееся к уровню Боснии и Герцеговины по конституции — мы не тронем. Все, что не предусмотрено — мы вернем Республике Сербской.

— Италия в феврале предложила ускорить вступление стран Западных Балкан, в том числе Боснии и Герцеговины, в ЕС. Изменилась ли позиция Республики Сербской по вопросу вступления в Евросоюз?

— Это все пустые фразы и история, рассказанная тысячи раз. Говорят, что это нужно сделать, а все это длится уже более 30 лет. По ходу дела они еще и ужесточили критерии так, что сейчас 16–17 стран из 27 не соответствовали бы этим требованиям, если бы им пришлось выполнять то, что требуют от нас. Это говорит о их намерениях. То есть, всегда, когда им что-то нужно — для местных или каких-то других глобальных целей — они бросаются этими приглашениями в Европейский союз, но на самом деле никто серьезно это не рассматривает.

И я думаю, в этом плане ничего и не произойдет. В любом случае, мы хотим быть заметными на европейском пути. Но должен сказать, что тот энтузиазм, который у нас был десять лет назад, который был очень высоким, несравним с нынешним. Сейчас это больше для галочки, а не искренняя вера в то, что мы действительно должны там оказаться. А что касается нового саммита БРИКС: если я получу приглашение, я с радостью его приму.