ЛЕС РУБИМ – ЩЕПКИ ЛЕТЯТ?
Провал лесной реформы: нижегородские леса продолжают стремительно истощаться. Кое-кто уже считает, что идет речь о намеренном уничтожении лесов в области...
В среде специалистов сферы лесного хозяйства, а также у обычных жителей нижегородской провинции укрепляется убеждение, что лесная реформа, начавшаяся в РФ в 90-х годах прошлого века и приведшая к принятию в 2006-м Лесного кодекса, окончательно узаконившего аренду леса частниками, потерпела неудачу и ведет к катастрофическим последствиям. В этом убедились и мы, поговорив с жителями Лысковского района (левобережье Волги), обратившимися к нам на почве тревог, связанных с планами по организации в Нижегородской области национального парка.
ДЬЯВОЛ – В ДЕТАЛЯХ
Поясним: создание нацпарка «Нижегородское Заволжье» изначально было намечено на 2022 год. После срок был сдвинут на 2023-й, а парк переименовали в «Нижегородское Поволжье». В ноябре прошлого года из-за разногласий с охотхозяйствами Нижегородскую область исключили из федеральной программы организации заповедников, а площадь нацпарка уменьшили с запланированных 450 тысяч всего до 75 тысяч гектаров. Теперь вернулись к мысли о создании особо охраняемой зоны, площадью 65,9 тысячи гектаров, и хотят воплотить замысел в реальность уже в текущем году. Считается, что парк проляжет через территории Шарангского, Лысковского, Воскресенского, Кстовского, Сосновского, Воротынского, Перевозского, Борского и Арзамасского районов.
Многие жители Нижегородской области идею создания нацпарка в целом одобряют, поскольку согласны, что природные богатства края нуждаются в защите. Но так уж повелось, что дьявол кроется в деталях. Речь о местных жителях, которые наверняка столкнутся с трудностями.
Известно, что селяне и без того ограничены в возможностях по сравнению с городскими жителями. Одним из немногих преимуществ их жизни является близость к лесам, куда можно беспрепятственно отправиться на рыбалку, охоту, наведаться за дарами природы – грибами, ягодами, кедровыми шишками и пр. Там можно недорого купить или даже самому нарубить на специально выделенной лесхозом делянке дров, что особенно актуально для местности, где все еще нет газоснабжения. А на территории нацпарка будут действовать жесткие ограничения, которые, как считают многие селяне, ущемят их возможности. И хотя организаторы уверяют, что не следует путать национальный парк с заповедником (ограничения куда менее жесткие), население в эти увещевания не сильно верит, поскольку уже опирается на опыт.
КАК ПРИСВОИЛИ ЗАПОВЕДНОЕ ОЗЕРО
Есть смысл вспомнить историю с «освоением» озера Ардино в Лысковском районе. Водоем площадью 102 гектара входил в состав памятника природы «Болото Бакалдинское», при этом был излюбленным местом отдыха здешних жителей. Люди купались, рыбачили на удочку (промышленная ловля и рыбоводство там категорически запрещены). Однако с какого-то момента начали жаловаться, что на озеро их перестали пускать.
Дальше – больше: в январе 2016 года появилось постановление правительства Нижегородской области за номером 4, внесшее изменения в паспорт памятника природы. Нововведение состояло в том, что рыбоводство в целом осталось под запретом, но в целях изъятия хищных и малоценных видов рыб его разрешили. В апреле 2016-го был издан приказ Верхневолжского территориального управления Росрыболовства № 97-ОД, согласно которому озеро Ардино объявили рыбоводным участком и выставили на торги. 1 июня того же года аукционная комиссия Верхневолжского территориального управления Федерального агентства по рыболовству при участии министра экологии Нижегородской области Юрия Грошева на открытых торгах продала право заключить договор пользования озером Ардино в Лысковском районе. На торги заявились лишь два участника: ООО «ВолгоВятКонтракт» и глава КФХ (крестьянско-фермерского хозяйства) Иван Владимирович Лебедев – сын бывшего замгубернатора и тогдашнего сенатора. Первый участник, судя по всему, был техническим игроком – не горел желанием выиграть, предложив за Ардино… 34 тысячи рублей. Второй заявил чуть более существенную сумму – 35 тысяч 904 рубля. В итоге 16 мая 2016 года был признан победителем аукциона.
Новые хозяева говорили, что все делают для людей. Дескать, приходите, купайтесь, рыбачьте в водоеме в свое удовольствие! Однако уже вскоре на дороге, ведущей к озеру, появился забор со шлагбаумами, а прочие дороги перекопали, после чего начались стычки обычных рыбаков с егерями и частными охранниками «опекающих» озеро. У местных жителей есть подозрения, что так же будет и с национальным парком.
Кстати, здесь все помнят совсем уж мерзкую историю выселения последнего жителя деревни Пенякша, пенсионера Александра Ермакова, который, по словам селян, «мешал Великовскому заказнику». Он был последним жителем деревни, в которой когда-то жили до семи тысяч человек! От навалившихся неприятностей мужчина скончался, так и оставшись навсегда там, откуда не хотел перебираться...
НАЙДУТСЯ ЛИЧНОСТИ И ПОДОСТОЙНЕЕ!
Часть местных жителей весьма скептически относится к идее назвать нацпарк именем ныне покойного сенатора Лебедева (информация об инициативе появилась на федеральном портале нормативных правовых актов). Как минимум, они не понимают, в чем же заключаются его заслуги при создании нацпарка.
В пояснительной записке к инициативе утверждается, что Владимир Лебедев внес существенный вклад в сохранение и восстановление биологического разнообразия России, в том числе в проектирование границ нацпарка «Нижегородское Поволжье». С последним доводом местные жители отчасти даже согласны. Но они говорят, что границы нацпарка были сформированы таким образом, чтобы ни в коей мере не ущемить интересы частного, обнесенного сплошным забором охотхозяйства «Великовское», которым через компанию «Леком» владеют вдова сенатора Наталия Лебедева (99,6% долей) и его сын Андрей (0,4%). Хотя, по идее, как раз там уместнее всего было бы расположить национальный парк.
Что же до «биологического разнообразия», то в охотхозяйстве зверей разводят с той целью, чтобы на них за деньги охотились клиенты. Это бизнес, не более того. «Ежегодные затраты на хозяйство составляют порядка семи-восьми миллионов рублей. Членские взносы – около двух с половиной миллионов рублей. Остальное зарабатываем. Очень помогают охоты в вольерах. Вольеры у нас большие, целый день с собаками охотиться можно и сетки не увидеть. Многие приезжают специально на такие охоты», – гордо рассказывал сенатор в интервью профильному порталу «Охотники.ру» в 2017 году. Правда, речь может идти об участии в реализации госпрограмм, как было, когда площади «Великовского» предоставили для разведения европейских пятнистых оленей.
В любом случае, по мнению местных жителей, если уж и называть национальный парк в честь кого-то, то этим кем-то должен быть не сенатор, который приезжал в здешние края, чтобы отдохнуть (а члены его семьи еще и делали тут бизнес). Нужно помнить ученых, которые занимались этими территориями еще в советские и дореволюционные времена, когда слово-то «экология» даже не знали. Среди таких ученых – доктор биологических наук, профессор Александр Формозов и великий русский естествоиспытатель Василий Докучаев.
А что касается личности Владимира Альбертовича Лебедева, то, при всем уважении к его прежним должностям, слишком много накопили претензий к его семье соседи «Великовского» и КФХ Лебедева. Связано это даже не столько с охотой и доступом к местам общего пользования, сколько с тем, что лесные ресурсы использовали как арендаторы.
НЕМНОГО ИСТОРИИ
Следует пояснить. В далеком 2009 году нынешний хозяин озера Ардино Иван Владимирович Лебедев взял в аренду гигантский по площади (261 тысяча 115 гектаров) кусок лесного массива в Лысковском районе сроком на 49 лет. Фактически семьей сенатора была занята ниша, оставшаяся после развала Лысковского лесхоза. В лесхозе работали многие местные жители, которые получали там зарплату «белыми», имели соцпакет, обеспеченный государством, предприятие поддерживало местную социальную сферу. А главное, лесхоз заботился не только о вырубке, но и о восстановлении лесов, профессионально охранял их от пожаров. Сохранение и восстановление лесов было прописано главной функцией.
Вообще, до 2006-го в России действовал Лесной кодекс РСФСР 1978 года. Леса находились в государственной собственности и предоставлялись только в пользование. Лесопользователями, помимо граждан, могли выступать государственные, кооперативные и общественные предприятия, учреждения и организации. По факту большинство лесных территорий занимали лесхозы, леспромхозы – специализированные госпредприятия. В Нижегородской области в каждом лесном районе функционировало по несколько леспромхозов, где велась лесоперерабатывающая деятельность. Порой именно вокруг них вырастали целые рабочие поселки с инфраструктурой – например, Сява, Пижма, Шеманиха. Численность штатных сотрудников на предприятиях колебалась от 300 до 700 человек (в среднем – по 500!). Но в 2006 году лесхозы были ликвидированы, а лес начали передавать частному арендатору.
ВЫРУБИТЬ – ПОБОЛЬШЕ, ВОССТАНОВИТЬ – ПОМЕНЬШЕ
Работу арендаторов в лесах можно назвать агрессивной. Им главное – побольше и побыстрее заработать. На каждый вложенный рубль желательно получить пять рублей прибыли! При этом местную жизнь «агрессивный бизнес» не учитывает от слова «совсем». Даже на работу приглашаются не местные жители, а гастарбайтеры из стран СНГ или, в лучшем случае, из других регионов (видимо, так проще диктовать условия). К тому же работают они без оформления (экономия на налогах – кто в лесу проверит?), без гарантий, за меньшие зарплаты: местные на «рабские условия» не согласились бы. Арендатор же нещадно вырубает лесные участки. Старается вырубить максимально быстро, хотя процесс согласно ТЗ следует растянуть на значительные сроки. По словам опытных специалистов отрасли, если бы с такой же интенсивностью лес рубил государственный лесхоз, то там бы «сразу всех разогнали, а во времена Сталина еще бы и расстреляли».
Чтобы не тратить деньги на восстановление, применяют хитрые уловки. Арендатор обязан незамедлительно осуществить лесопосадки только на участках, где производилась сплошная вырубка, а там, где деревья вырубались выборочно, это необязательно: лес и так вокруг растет. В итоге лесорубы поступают хитро: не трогают на таком участке всего несколько деревьев, прочее же вырубается беспощадно. В результате лес истощается. «Бывает, идешь по лесу, смотришь, а там, где еще недавно был лес, торчат три каких-то хилых деревца, и полянка вокруг. Нет уже ни грибов, ни ягод. И неизвестно, когда здесь что-либо вырастет», – рассказывают сельские жители.
Теперь, в отличие от добрых советских времен хозяйствования, технология лесозаготовок в арендных договорах не учитывается вообще. А ведь в прежних договорах было расписано буквально все, вплоть до высоты рубки. Сегодня после арендатора остаются пни высотой до метра – это почти норма. Как следствие, желающих прогуляться по лесу на месте вырубки ждут непролазные завалы гнилья. И такое наблюдается практически повсеместно. Между тем ни муниципальные власти, ни лесничества не имеют права вмешиваться в деятельность «хозяина» делянки, чтобы заставить его сохранять окружающую среду и вести себя в лесу цивилизованно.
Кроме того, у нас широко применяются устаревшие методы ведения лесного хозяйства. Речь идет, в частности, о так называемом экстенсивном методе лесозаготовок, при котором заготавливается преимущественно древесина из лесных массивов, выросших естественным путем. Из-за этого и не развивается культура лесовосстановления.
НАРОД ОСТАВЛЯЮТ БЕЗ ДРОВ!
Такая «хоздеятельность» немало раздражает местных крестьян. И не только потому, что после расформирования лесхоза многие остались без работы. Дело в том, что почти все здесь пользуются дровами, поскольку голубое топливо в эти края не дошло, и когда дойдет – неведомо. А хуже всего то, что на территории, свободной от аренды, лес закончился. Уже два года как жителям лес под их собственные нужды не отводят. И люди недовольны, потому что рядом находится арендованный лес, доступ в который для них прекращен. Ввиду чего есть риски не только дров, но и свободы лишиться.
ВИНОВАТА СИСТЕМА
Вышеупомянутые упреки справедливы по отношению практически к любому арендатору леса. Здесь же есть мнение, что благодаря статусу В. А. Лебедева аффилированные с ним структуры во все времена проверялись не так тщательно, как другие, а может, и вовсе не проверялись. Что порождало почву для злоупотреблений.
Однако селяне сами делают вывод, что если сейчас «лебедевские» леса перейдут к какому-то другому частнику, то лучше не станет. То есть проблема в том, что вся нынешняя система лесопользования изначально ущербна. Нельзя частнику доверять распоряжаться природными (народными) богатствами. Он их пытается мгновенно монетизировать, а дальше – хоть лес не расти! Что передадим потомкам?
Отсюда вывод: лесная реформа была ошибочной. Впрочем, как и большинство прочих реформ, включая пенсионную, образовательную, реформирование Единой энергетической системы страны, да и многое другое.
Вопрос в том, хватит ли у власти смелости признать и исправить ошибки. Пока еще не поздно, все лесопользование надо возвращать в руки государства.
Ефим БРИККЕНГОЛЬЦ