Споемте, друзья: история песен, посвящённых Великой Отечественной войне

Дороги

Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.

Знать не можешь
Доли своей:
Может, крылья сложишь
Посреди степей.

Вьется пыль под сапогами – степями, полями, –
А кругом бушует пламя
Да пули свистят.

 Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.

Выстрел грянет,
Ворон кружит,
Твой дружок в бурьяне
Неживой лежит.

А дорога дальше мчится, пылится, клубится,
А кругом земля дымится –
Чужая земля!

 Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги

Да степной бурьян.

Край сосновый.
Солнце встает.
У крыльца родного
Мать сыночка ждет.

И бескрайними путями – степями, полями –
Все глядят вослед за нами
Родные глаза. 

Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.

Снег ли, ветер,
Вспомним, друзья,
…Нам дороги эти
Позабыть нельзя.

«Дороги» сочинили поэт-песенник Лев Ошанин (1912–1996) и композитор Анатолий Новиков (1896–1984). Они написали её по заказу Ансамбля НКВД. Популярный в те времена московский коллектив специализировался на театрализованных выступлениях, в которых все номера были объединены единым сюжетом. Позже Ошанин рассказывал: «И вот в 1945 году этот ансамбль обратился к нам с Новиковым с просьбой написать одну или две песни для новой программы. Темы песен заранее были определены, мы получили длинный перечень их, отпечатанный на машинке. Тогда казалось, что всё, что можно было написать о войне, уже написано. Может быть поэтому и увлекла нас тема, которая была сформулирована скупо: «Под стук колес», а в скобках стояло – «Солдаты едут на фронт».

Сначала они сочинили несколько музыкальных строк, на которые идеально легло первое четверостишье. Все фразы в тексте очень короткие, поэтому их было непросто наполнить глубоким смыслом, поведать историю и вызвать эмоции у слушателя. Лев Ошанин вспоминал, что долго не мог найти продолжение к строке «Твой дружок в бурьяне…». В итоге он остановился на варианте «Неживой лежит». Он говорил потом, что «вот это – «неживой», мне кажется, сказало больше, чем множество слов, которые могли стать на это место». Насколько сложно было сочинять песню, даёт понять другая цитата поэта: «Для меня это, должно быть, была первая работа, в которой я по-настоящему понял трудность и счастье поиска песенного
слова».

Режиссёр принял композицию, названную «Под стук колёс», ввёл её в программу и пригласил авторов на премьеру. Далее вновь процитируем Льва Ивановича: «И спели-то её не бог весть как. Но в зале вдруг возникла длинная тишина. Потом он взорвался и потребовал повторения песни. А я, слушая ее, смотрел на зал, и мне становилось все яснее одно: это совсем не песня «Под стук колес». Мы сами не поняли, что мы написали, это пока полуфабрикат, заготовка, половинка песни». Ошанин убедил Новикова отозвать произведение, чтобы окончательно его доработать. Он рассказывал: «А мне уже было ясно – это песня итога войны. Хотели мы или не хотели, а в ней зазвенела какая-то необъяснимая, но верная нота времени. Месяц я продержал песню в поисках того решения, которое увидел тогда в концертном зале. И потом мы выпустили ее заново. И называлась она сначала «Солдатские дороги». Потом «Эх, дороги». Наконец просто «Дороги».

Первую версию песни исполнил Иван Шмелёв, который был тогда солистом Ансамбля песни и пляски войск НКВД. Кстати, авторам также приходилось выступать в роли певцов. Впоследствии её пели многие другие артисты и музыкальные коллективы. Известный факт: маршал Победы Георгий Жуков называл эту песню в числе трех своих любимых песен о Великой Отечественной войне.

Алёша

Белеет ли в поле пороша,
Пороша, пороша,
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над горою Алёша, Алёша, Алёша,
Стоит над горою Алёша –
В Болгарии русский солдат. 

И сердцу по-прежнему горько,
По-прежнему горько,
И сердцу по-прежнему горько,
Что после свинцовой пурги.
Из камня его гимнастерка,
Его гимнастерка,
Из камня его гимнастерка,
Из камня его сапоги. 

Немало под страшною ношей,
Под страшною ношей,
Немало под страшною ношей
Легло безымянных парней.
Но то, что вот этот – Алёша, Алёша, Алёша,
Но то, что вот этот – Алёша,
Известно Болгарии всей.

К долинам, покоем объятым,
Покоем объятым,
К долинам, покоем объятым,
Ему не сойти с высоты.
Цветов он не дарит девчатам, девчатам, девчатам,
Цветов он не дарит девчатам,
Они ему дарят цветы. 

Привычный, как солнце, как ветер,
Как солнце и ветер,
Привычный, как солнце и ветер,
Как в небе вечернем звезда,
Стоит он над городом этим,
Над городом этим,
Как будто над городом этим
Вот так и стоял он всегда. 

Белеет ли в поле пороша, пороша, пороша,
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над горою Алёша, Алёша, Алёша,
Стоит над горою Алёша –
В Болгарии русский солдат.

«Алёша» – памятник советскому солдату-освободителю в болгарском городе Пловдив на холме Бунарждик («Холм Освободителей»). Прообразом памятника считается рядовой сводной роты 3-го Украинского фронта Алексей Иванович Скурлатов, бывший стрелок 10-го отдельного лыжного батальона 922-го стрелкового полка, переведённый из-за тяжёлого ранения в связисты. В 1944 году он восстанавливал телефонную линию Пловдив–София. В Пловдиве Алексей Иванович подружился с рабочим телефонной станции Методи Витановым, участником болгарского Сопротивления. Витанов передал фотографию Алексея скульптору Василу Родославову, и тот создавал памятник, основываясь на этом изображении.

В 1962 году в Болгарию приехал советский композитор Эдуард Савельевич Колмановский (1923–1994). Ему рассказали о том, как в сентябре 1944 г. жители города с букетами роз встречали своих освободителей и как один из солдат сказал, что пока его руки смогут держать оружие, розы никогда больше не будут обрызганы кровью. Народная память сохранила и имя солдата – певучее русское имя Алёша. Возвратившись домой, композитор поделился своими впечатлениями с поэтом Константином Яковлевичем Ваншенкиным (1925–2012), давним своим соавтором, показал ему фотографию памятника советским воинам – «Алёши».

«Стихи родились очень быстро, на едином дыхании, – вспоминал поэт. – Тема ведь родная, близкая. Я прошел войну, воевал в Венгрии, Австрии, Чехословакии, потерял много боевых друзей, товарищей по оружию, мог погибнуть и сам. Если написано о том, что выстрадано и дорого, это находит отзвук в сердцах людей. А тема войны для нас всегда кровоточаща. До 1971 года мне не удавалось побывать в Болгарии, хотя и очень хотелось. А когда я впервые туда приехал и увидел «Алёшу», когда увидел его громадные сапоги из камня, гимнастерку, я чувствовал себя так, будто встретился со старым и близким другом…»

Впервые песня «Алёша» была опубликована в 1966 г. в журнале «Старшина – сержант» (теперь «Знаменосец») в выпуске, посвященном советско-болгарской дружбе. Проникновенную песню эту включил в свой репертуар Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова, и в 1967 году краснознаменцы привезли ее в Болгарию. Там, в Пловдиве, у подножия памятника «Алёша», в присутствии многих тысяч слушателей состоялось ее первое исполнение. С тех пор ее исполняли многие певцы, наши и болгарские. Мне кажется, что душевнее всего песню спел известный дуэт Стахан Рахимов – Алла Иошпе.

Со временем, после развала соцлагеря, герои-освободители были объявлены «советскими оккупантами». В конце 80-х годов песня «Алёша» перестала быть гимном Пловдива, а сам памятник оказался под угрозой. Его несколько раз пытались снести, но общественность города не позволила это сделать.

О непредсказуемой судьбе «Алёши» (памятника) высказался в книге своих воспоминаний «Писательский клуб» (М., «Вагриус», 1998) поэт Константин Ваншенкин: «Новые власти Болгарии решили было демонтировать самый памятник русскому солдату в Пловдиве. И хотя акция не была одобрена большинством жителей, посягательства на него продолжались. Я процитирую в связи с этим нашу газету «Культура» (от 28 декабря 1991 г.): «Узнав о готовящемся демонтаже «Алёши», мэр Москвы Гавриил Попов (за день до объявления о своей отставке) и премьер правительства Москвы Юрий Лужков направили письмо президенту Болгарии Желю Желеву, где заявили, что, несмотря на трудное положение, найдут средства, чтобы перенести памятник в Москву». Далее в заметке сказано, что и деловые новгородцы хотели бы принять «Алёшу» у себя, в Новгороде Великом. Итак, Россия была готова взять «Алёшу» назад. Домой! Я жалею, что так не получилось. Его предполагали поставить на Поклонной горе. И денег бы меньше ушло, чем потом на нее убухали. А как этот памятник, который благодаря песне близко знают столь многие, действовал бы эмоционально! Я даже написал тогда вариант:

Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над Москвою Алёша,
Вернувшийся русский солдат.

Но – увы!..»

И действительно, лучше бы Алёша вернулся домой, в Россию. Здесь ему было бы гораздо спокойнее, чем среди неблагодарных болгар, в период Второй Мировой войны на 4/5 всего этого времени бывших союзниками Гитлера, и только в 1944-м, когда исход войны стал ясен, переметнувшихся на сторону Советского Союза. Да и сейчас за памятник по-прежнему тревожно…

Подготовил Евгений МАКСИМОВ