Этот клад в состоянии совершить чудеса!

В Японии во время цветения вишни (сакуры) учителя обычно выводят детей на урок красоты. Они все вместе любуются прекрасным, приобщаясь к родной природе, пытаясь найти нужные слова для описания ее неповторимости. Вот оно – начало начал культуры, в том числе и языковой. А почему бы и у нас в России, если вдуматься, не ввести такие же уроки красоты? И связать их с праздниками слова… Наверное, было бы совсем неплохо. Если бы такой работой занимались серьезно, уверена, проблем было бы с нашей речью немножко меньше.

 

Царскому министру П.А. Столыпину приписывают изречение о том, что это только инородцев интересует, как можно и как нельзя говорить: «мой язык, как хочу, так и говорю…» А мне почему-то кажется, что кое-кто просто пытается прикрыться именем этого уважаемого человека, потому что вряд ли можно всерьез отстаивать такую точку зрения. Разве в языке существует вседозволенность?! Не о мнимой ли свободе здесь идет речь? Ведь если каждый будет говорить так, как он хочет, мы можем просто не понять друг друга. И язык из средства общения превратится в средство РАЗОБЩЕНИЯ. А как раз этого-то допустить никак нельзя. Литературные нормы речи – это и есть налаженный инструмент нашего контакта с другими людьми. Они дисциплинируют язык, делают его правильным, выразительным, общепонятным. Освоить эти богатства, да еще и приумножить, и сохранить – такова, по-моему, задача для каждого цивилизованного человека.

 

В тот вечер я не поленилась. Специально взяла такси, чтобы проехать по нашему городу и самой себе ответить на некоторые вопросы. Впечатление, прямо скажем, сложилось двойственное: с одной стороны, была приятно удивлена – красивые подсвеченные вывески, яркие рекламы, сияющие витрины; с другой – откровенное недоумение по поводу того, что так бросалось в глаза, – кричащие названия на разных языках, и прежде всего на английском. Простите, да Владикавказ ли это?

 

А тут еще молодой водитель то и дело отпускал свои комментарии по поводу увиденного: «Клево, да? Наши тоже научились что-то делать… Супер! Круто! Улет!» А я молчала… Не вступать же в спор с человеком, который (это было так понятно) мыслит и живет совсем по другим законам.

 

Приближается день памяти А.С. Пушкина – День русского языка. Славословия, эпитетов по этому поводу будет море. Все сразу вспомнится: и тургеневский гимн «великому, могучему, правдивому и свободному», и знаменитые ломоносовские сравнения русского с другими европейскими языками… Все это непременно произнесут? Как всегда. А на каждом шагу в это же время будет звучать и совсем иное:

 

– Что ты пургу метешь? Опять что-то отмочил, в натуре? Ты хавку купил? Если закуси не будет, я сразу делаю ноги. Ща… И не быкуй, не базарь, на понт не бери! Мне в непонятках быть – по барабану… Я тебе, блин, не лох.

 

Говорят, что жаргон – это просто грязная пена, которая обычно сопровождает все большое и значительное в нашей жизни. А ведь это не совсем так. Отрицательные изменения в языке вовсе не безобидны: использование жаргона (а он у нас звучит на каждом шагу), грубых и бранных слов порождает у многих склонность к оскорблениям, жестокость, озлобленность и даже агрессивность. Наш современник, писатель В.И. Белов, полагал, что состояние языка всегда связано с уровнем общей культуры, народной нравственности. И разве он был не прав?! Вдумайтесь! Падает общая культура – происходят печальные изменения в языке. «Людей приучают думать и чувствовать по-новому, то есть не по-христиански и не по-русски, а по-демократически», – считал Василий Иванович. – Это скрытый цинизм, тайная пахабщина, ни к какому добру она не приведет». Как вовремя писатель предупреждает нас об опасности – засорении родного языка, как хочет уберечь от непоправимых ошибок! Ведь что у нас сегодня?

 

Уверена, одной из форм снижения статуса, оскорблением современного русского языка является чересчур широкое использование сокращенных названий фирм, контор, предприятий, организаций, то есть, если применять терминологию, – аббревиатур. Недавно я, например, столкнулась с одной из них – ПБОЮЛ. Попробуйте расшифровать. Сразу и не получится. А все, между тем, просто. Это «предприниматель без определения юридического лица». Но ведь как загнули, а? Дань моде? Говорят, что язык – зеркало, в котором отражается жизнь. Однако часто за этими популярными словечками, если их вообще можно так называть, скрывается только пустота, имитация деятельности, стремление отдельных чинуш всеми способами оправдать свою нужность. А сколько же сегодня этих чиновников! Говорят, что достопамятные 18 миллионов (столько их было в советскую эпоху) рядом просто отдыхают… Когда-то с этим явлением активно пытался бороться В.В. Маяковский. Помните его Победоносикова – героя из «Бани»? Так вот тот был ГЛАВНАЧПУПСОМ – главным начальником по управлению согласованием. Однако все это по сравнению с тем, что у нас сейчас, цветочки, не иначе. А вот это уже ягодки – ФГОС, КТП, ФСКН, АТЭС и многое, многое другое. Конца и края нет. Я и расшифровывать подобное не стану: кому это нужно, кому интересно… А ведь такое на каждом шагу. Не спорю: порою аббревиатура – вещь очень даже полезная: она сокращает нашу речь. Но это только в том случае, если за ней стоит что-то конкретное. Мы же давно привыкли к МГИМО, СОГУ, МГУ… Воспринимаем как должное. Хотя… Попросите своих друзей без помощи извне расшифровать, например, такие сокращения, как ГОСТ, ОМОН, напалм, ЮНЕСКО, ГОЭЛРО, ФЭД, загс, гороно, комсомол, БТР, ПМЖ, УДО, ООО, БАД, бомж, пиар… Уверена, что добрая половина слов не найдет ответа, потому что их используют механически, как, например, ЖКХ, СССР, НЭП, завуч, завхоз… Безусловно, время сделало многие аббревиатуры самостоятельными, полноправными составляющими нашей речи, без них мы уже явно не обходимся. Но ведь сколько среди них искусственных новообразований, которые, уверена, вообще вряд ли приживутся. Например, «сисадмин» (системный администратор) или же «ситком» (ситуационная комедия). И до чего же жаль, что для простых, понятных слов в русском языке места остается все меньше и меньше. Ведь куда ни повернись, нужно – не нужно, звучат слова, которые далеко не всем понятны: «превентивный», «прессинг», «приватный», «ареал», «стагнация», «конверсия», «паллиатив», «брифинг», «истеблишмент», «эскалация», «юрисдикция»…

 

У поэта-сатирика А. Пьянова есть стихотворение «О, великий и могучий», посвященное как раз новомодным заимствованиям:

 

Коллоквиум штормило,

Схватились дискутанты.

Один сказал:

– Маркетинг!

 Другой отрезал:

 – Брифинг!

А третий рявкнул:

– Клиринг!

И грохнул кулаком.

Так в нашем регионе

Достигнут был консенсус

Посредством плюрализма,

Хотя и эксклюзивно.

Но что весьма престижно –

Без спонсоров притом!

 

Сегодня никто не отрицает заимствований. Отнюдь нет! Но ведь и показателем нашей любви к родному языку служит умение пользоваться ЕГО средствами, не прибегая без нужды к неоправданному «чужесловию» – заемному богатству.

 

А теперь о другом. Новояз… И откуда только он взялся! Хотя, впрочем, многое ясно. Это целая лингвистическая система, построенная на создании новых слов, а также на изменении старых, разбавленная сокращениями и заимствованиями всякого рода. А если проще, это то, что отвлекает нас от сути, названной по-новому, то, что прикрывается искусственными красивостями и нарочитой свежестью. Что интересного, например, в знакомых словах – «кадровик», «премия», «тенденция», «марка», «подряд»… А вот скажешь иначе – «ханд-хантер», «бонус», «тренд», «бренд», «аутсорсинг»… И как-то, по мнению некоторых, сразу все меняется, становясь более современным, значительным… А то, что смысла всего этого слушающий не всегда понимает… Ничего, за него уже другие подумали… Вот и звучат новые слова и словосочетания: «административные ресурсы», «нецелевое расходование бюджетных средств», «партия власти», «секвестр», «реструктуризация», «суверенная демократия» и многое, многое другое… Да, он такой разный – этот новояз: он и для «новых русских», и для подростков, и для интернета, а уж о политике и чиновничьей братии говорить вообще не приходится. Не все понятно. Ау, переводчики, где вы? Тоже утверждаете, что новояз – это «чудо», «украсившее» наш язык?! Ах, уж эти «инновации», «корпорации», «кластеры». И ведь многие люди о самых что ни на есть простых вещах без претензии на что-то особенное и фразы не произнесут. Вот и рождается нечто типа этого: «У них в семье создалась крайне экстремальная ситуация», «Новации Марины Цветаевой и ее дефолт», «Пушкин с Дельвигом консолидировался на почве любви к поэзии», «Она в этих делах мне неадекватна», «Я устроился хлебомейкером»…

 

Где-то я недавно прочла название книжки одного из современных филологов «Счастье, как лингвоаугатурный концепт». Вы что-нибудь поняли? Я, например, нет! А вот цитата из той же брошюры: «Счастье – многомерное интегративно-ментальное образование, включающее интеллектуальную общеанепологическую оценку в форме удовлетворения…» Листаю книжку… Волосы дыбом… Она вся из таких фраз…

 

Сегодня очень популярны политические шоу. Так вот на одном из них у политолога спросили, можно ли в ближайшее время, по его мнению, ожидать повышения зарплаты медицинским работникам. Он ответил, почти не задумываясь: «Индексация финансовых сегрегенций зависит от латентно-адекватных мажоритарных обструкций. Поэтому, как вы понимаете, нельзя инсуицировать амбивалентные новации коррелирующего мониторинга».

 

Комментарии, как говорят, излишни. Кое-кто, правда, считает, что какое-нибудь вычурное слово непременно должно бросаться в глаза, выделяться на фоне остального текста. Да, некоторые сознательно не соблюдают определенные коммуникативные нормы, думая, что при этом они – хозяева положения. Помните знаменитую пьесу М. Горького «На дне». Так вот один из персонажей оттуда то и дело щеголяет словами вроде ОРГАНОН, СИКАМБР, МАКРОБИОТИКА, используя их не по назначению. С помощью этого средства герой пытается противопоставить себя остальным обитателям ночлежки, выделиться на общем фоне.

 

Есть такой антиутопический роман «1984». Его автор Джордж Оруэлл, которого называют беспощадным критиком тоталитаризма и всех его пропагандистско-лингвистических проектов, включая искусственный, обедненный, схематический язык, все тот же так называемый «новояз». Сам Оруэлл, кстати, был сторонником целенаправленного обновления, обогащения языка. Но уж, конечно, не такими способами, как в новоязе.

 

Так что для нашей постсоветской России мысли и призывы Оруэлла вполне актуальны.

 

Только что наша страна отметила 80-летие Великой Победы. В связи с этим, как не вспомнить некоторые факты. В дни войны вышли книги Григория Осиповича Винокура «Маяковский – новатор языка» и «Русский язык: исторический очерк». Бумага была грубая, обложки беднейшие. Но кто на это тогда обратил внимание… А вот сам факт впечатляет. Ведь эти академические труды были созданы в дни общей беды, и их массовые для тех лет тиражи нашли своего читателя. Это тоже поразительное свидетельство духовной силы народа и роли для него родного языка.

 

Очевидно, никогда в нашей истории выстраданные слова И.С. Тургенева о русском языке как поддержке и опоре «во дни тягостных раздумий о судьбах… Родины» не получали такого всенародного звучания и подтверждения, как во время Великой Отечественной войны, как сейчас – в дни проведения СВО. Да, родной язык был осознан как высшая ценность и высшее достояние сражающегося народа. А 8 марта 1942 года в газете «Правда» было напечатано стихотворение Анны Андреевны Ахматовой «Мужество», в котором автор, как клятву, произнесла такие слова: «…Мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово». Да, борьба и победа народа были борьбой и победой языка. А в действующей армии и в среднеазиатской эвакуации он на деле стал языком межнационального общения, языком, цементирующим советский народ. Именно на русском были написаны лучшие произведения Великой Отечественной – «Жди меня» К. Симонова, «Василий Теркин» А. Твардовского, «Зоя» М. Алигер, статьи И. Эренбурга и еще многое, многое другое. Именно на русском во всех уголках нашей огромной страны звучал голос Левитана… Ведь все это было! Было!

 

День славянской письменности… Праздник русского языка… Как это важно – уметь замечать прекрасное в родной речи, не коверкать, не обеднять ее, а, наоборот, делать все для того, чтобы наш язык активно развивался, приобретал в мире должный авторитет, был всеми понимаем и любим. И все же правы те наши современники, которые утверждают, что национальная идея России в истоках русской истории и русского языка. Это неоспоримо. Вот почему и ныне так актуален призыв И. С. Тургенева: «Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык, этот клад, это достояние, переданное нам нашими предшественниками… Обращайтесь почтительно с этим могущественным орудием: в руках умелых оно в состоянии совершать чудеса».

 

Наверное, многие читали миф о красавице Пандоре. Когда-то (это было давным-давно) боги решили наслать на людей соблазны, несчастья и беды. Для этого и была из земли и воды создана Пандора, прелестнее которой никого вокруг не существовало. Недаром именно она пленила на земле брата Прометея Эпиметея и стала его женой. А потом… потом Пандора в отсутствие мужа, несмотря на все его запреты и предупреждения, из любопытства открыла запретный ящик, наполненный болезнями, пороками, бедствиями и другими несчастьями. В свое время он был подарен Эпиметею самим Зевсом. А поскольку при создании Зевс сотворил все беды немыми, лишенными дара речи, то и приходят болезни и несчастья к людям молча, коварными неслышными шагами и чаще всего настигают их врасплох.

 

С тех пор и появилось в нашем языке такое выражение – «ящик Пандоры», то есть «источник бедствий, вместилище зла», подарок, приносящий горе, дар, чреватый несчастьями.

 

Но… Но в древнем мифе была и оптимистическая деталь, намек на добрый, благоприятный исход – все же мифы не были жестокими. Дело в том, что на дне ящика Пандоры, когда захлопнулась его крышка, осталась только НАДЕЖДА. Значит, не все еще потеряно, значит, можно и нужно надеяться на лучшее. И ведь День Кирилла и Мефодия тоже напоминает именно об этом.

 

Говорят, что у всякой нации есть три главных богатства, три кита – народ, земля и язык. И забывать об этом, поверьте, не стоит!

 

Валентина БЯЗЫРОВА,

заслуженный учитель РФ,

лауреат Госпремии СССР,

почетный гражданин

г. Владикавказа