Но при этом, без согласия родителей или законных представителей, школа не имеет права оставлять на второй год таких учеников. Если же такое все-таки происходит, то родители могут для защиты своих прав и прав ученика обращаться в администрацию школы или в суд.
Система второго года была эффективной?
Однако, сенатор справедливо указывает на то, что подобная ситуация снижает ответственность учеников, и их родителей. Таким образом, «проблема, которая активно обсуждается сейчас по всей стране, требует решения. В первые же дни работы осенней сессии Совета Федерации я намерена передать предложения наших учителей в профильный Комитет СФ по науке, образованию и культуре», написала Гигель.
Позже в интервью «Парламентской газете» она подробнее разъяснила, почему эта практически забытая советская практика второгодничества должна решаться без участия родителей: «По моему мнению, система второго года, которая действовала раньше, была эффективной. Стоило только предупредить, что ребенка могут оставить на второй год, это уже имело отрезвляющее действие.
(…) Такая проблема есть не в одном регионе и не только у учителей, но и у родителей, и самих детей, в том числе и тех, кто не успевает, и тех, кто успевает. Я понимаю это, как мама, как бабушка.
Одновременно мы видим, что успеваемость по точным предметам, например по математике, в стране падает. Но нужно понимать, что если ребенок не освоил программу по математике за 5-6-й классы, в 7-8-м классах он просто не сможет учиться».
Не ставишь двоек — живешь безбедно!
Между тем, еще два года назад «Новые Известия» подробно осветили эту проблему в своей публикации, обратив внимание на то, что постепенно школьные оценки стали показателем работы в большей степени учителей, чем учеников.
Как рассказала тогда нашему изданию ответственный секретарь межрегионального профсоюза педагогических работников «Учитель» Ольга Мирясова, учителей заставляют не ставить двойки и не оставлять учеников на второй год. Школа отчитывается об успеваемости и хочет быть на хорошем счету. Если низкая успеваемость — у директора могут быть проблемы».
В итоге двоечникам ставят тройки, провоцируя тем самым конфликты в классе. А учителя, отважившиеся поставить двойку, рискуют попасть в немилость к администрации школы. Все российские государственные школы бьются за рейтинги, от которых зависит, в том числе. и их материальное благополучие. Учителя, таким образом, вынуждены демонстрировать рост успехов, и в первую очередь — среднего балла по своему классу, чтобы потом получить стимулирующие выплаты. А они при небольших окладах весьма желательны…
Оценки сегодня никому не нужны, кроме некоторых родителей
Но, с другой стороны, родители успешных учеников справедливо возмущаются, почему одноклассники их чад получают пятерки и четверки, а двойки не ставят даже тем, кто не выполняет домашнего задания?
«Те, кто учился в советское время, прекрасно помнят о том, что двоечники и второгодники в советских школах имелись. Их никогда не было очень много, тем не менее уже в 1990-е количество „неучей“ стало стремительно снижаться. А к началу 2000-х двоечники и второгодники превратились фактически в элемент народного фольклора. Куда же они исчезли и что послужило тому причиной, неужели успехи системы образования?», — задается вопросом один из таких родителей.
Впрочем, история говорит о том, что отнюдь не всегда двойка служит воспитательную роль. Очень многие известные и весьма успешные люди, вовсе не были успевающими учениками в школах. Наше издание тогда перечислило некоторых из них, в том числе, к примеру. Чехова и Черчилля.
Кстати, упомянуто в том материале и о том, что частные школы тоже пытаются избегать системы оценок, поскольку невозможно оценить знания баллами от двух до пяти, да и интеллект, способности и интерес ребенка к знаниям с трудом поддаются узким критериям. Недаром тот же Черчилль говорил: «У школы вообще нет ничего общего с образованием».
Преподаватель русского языка и права школы «Интеллектуал» Всеволод Луховицкий отметил в интервью «Новым Известиям», что для многих очень хороших учителей выставление оценки — тяжкий труд, более неприятный, чем написание любых отчетов:
«Я не хочу здесь рассматривать ситуацию, когда учитель использует оценку „в воспитательных целях“, тем более, что это запрещено. Вот кому оценки необходимы, так это нашему начальству — директорам и чиновникам от образования. Поскольку они не умеют делать ничего, кроме как писать — на основе наших — отчеты о росте успеваемости, оценки — их хлеб. Нужно ли нам относиться к чиновническим играм серьезно и верить, что качество нашей работы определяется количеством полученных детьми пятерок? По-моему, нет»
Да и многим ученикам оценки, по мнению того же Луховицкого, не нужны: «Если им интересно учиться, они учатся, не обращая на оценки внимания, а если им все в школе осточертело, то и на оценки они плюют. Исключение — „правильные“ детки, которых родители приучили к тому, что оценка — это самое главное в жизни, но таких, к счастью, становится все меньше».
Эксперты отмечают также и то, что до введения в стране Государственной итоговой аттестации (ГИА) школьные оценки были необходимы, поскольку для абитуриентов российских вузов существовал помимо прочего и конкурс аттестатов, и с плохим аттестатом и продолжить учебу, и просто устроиться не хорошую работу было весьма затруднительно. Однако сегодня на аттестат никто не смотрит, сегодня всем интересны лишь результаты ГИА и победы в олимпиадах. А что касается оценок, то они остались нужны лишь таким родителям, которые мечтают о том, чтобы дети соответствовали некому стандарту (часто уже устаревшему) и не требовали от них особого внимания.