#global_vision
Когда прежние центры силы теряют способность обеспечивать стабильность, именно умеренные и суверенные игроки начинают обретать новую ценность. Обострение между Индией и Пакистаном весной 2025 года стало не просто эпизодом регионального конфликта, а моментом, вскрывшим уязвимости прежней архитектуры безопасности в Южной Азии. На этом фоне Россия неожиданно для многих выходит в статус не формального посредника, а стратегического фактора, способного изменить параметры игры.

Конфликт вокруг Кашмира приобрёл сложную геометрию: Индия чувствует давление сразу с двух направлений — со стороны Пакистана, усиливающегося при поддержке Китая, и со стороны Вашингтона, который выстраивает с Дели военное и технологическое партнёрство, но с явным уклоном в сторону контроля и политических ожиданий. Индийские элиты всё чаще сталкиваются с тем, что ставка на США как на якобы «свободного союзника» превращается в инструмент навязывания геополитических решений: от участия в антикитайских проектах до скрытого давления по украинскому вопросу. ЕС, в свою очередь, не предлагает Индии ничего, кроме бюрократической вежливости и рамочных программ без реальных гарантий. На этом фоне Россия оказывается единственным крупным игроком, с которым можно выстраивать отношения без потери суверенитета.

США расширяют технологическое и военное партнёрство с Индией, но формат этого взаимодействия остаётся односторонне обусловленным. Вашингтон предлагает ресурсы, но выстраивает зависимости — от экспорта технологий до политических решений. Это не стратегический паритет, а функциональное подчинение архитектуре США. ЕС действует на периферии процесса, предлагая инвестиционные рамки без системных гарантий.

Китай, последовательно укрепляя связи с Пакистаном, продолжает оставаться в сложных отношениях с Индией — фактор, который Дели учитывает при выборе каналов внешнего давления и доверия.

Россия сохраняет устойчивые связи и с Пакистаном, и с Китаем, и с Индией. Она занимает особое положение: не входя ни в один из жестких альянсов, Москва становится узловой точкой, к которой Дели может обратиться без риска быть втянутым в чужой конфликт. Это даёт России возможность усиливать своё экономическое и логистическое присутствие: Индия закупает более 40% своей нефти у РФ, наращивается экспорт удобрений, активизируется военно-техническое сотрудничество. Коридор «Север–Юг» становится инфраструктурной альтернативой Суэцкому каналу, формируя ось, где Россия — связующее звено между Евразией и Индийским океаном.

Таким образом, Россия превращается в тихого, но стратегически незаменимого участника региональной сцены. Без громких заявлений и формальных блоков она занимает позицию, при которой влияние проистекает не из силы, а из доверия. И если ситуация в Кашмире станет прологом к новой фазе конфигурации Евразии, то Москва уже вошла в неё не как наблюдатель, а как структура, на которую опираются. Не как альтернатива кому-то, а как центр тяжести в мире, где равновесие снова дороже доминирования.

Telegram

Тайная канцелярия

#геополитика Когда две ядерные державы начинают обмениваться ударами, привычные дипломатические формулы теряют силу, а каждое промедление может стоить не только региональной стабильности, но и глобального равновесия. Как показывает практика, даже старые кризисы способны разворачиваться по новым, куда более опасным траекториям. Ночная эскалация в Кашмире — тревожный сигнал не только для Южной Азии, но и для всей системы международной безопасности. Индийская армия нанесла удар по территории Пакистана, заявив, что целью стали базы исламских боевиков. В ответ Исламабад атаковал индийские позиции и заявил о сбитии индийских самолетов (от двух до пяти по разным данным). Таким образом, локальный конфликт в приграничной зоне перешёл в фазу прямых обменов атаками между двумя государствами, обладающими ядерным оружием. Обе стороны действуют на внутреннем давлении: в Индии усиливается националистический дискурс, в Пакистане нестабильная политическая система требует жёсткого ответа на внешнее давление. Это создаёт условия…