Бритва Оккама и доли в праве

 Цитата: «Таким образом, нежилое помещение (недвижимая и неделимая вещь) и доля в праве собственности на него (вещное право) являются разными объектами гражданских прав… Иное означало бы отождествление двух самостоятельных объектов гражданских прав: вещного права и вещи» (Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 11.07.2023 № 16-КГ23-26-К4).

Доля в праве собственности, разумеется, не является ни самостоятельным вещным правом, ни уж тем более самостоятельным объектом гражданских прав. Объектом права здесь является сама вещь. Поэтому, кстати, можно приобрести по давности долю в праве собственности, но владеть при этом нужно не долей, конечно, а самой вещью (см., например: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 22.10.2019 № 4-КГ19-55, 2-598/2018, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 17.09.2019 № 78-КГ19-29, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 20.03.2018 № 5-КГ18-3. См. также: Осипов Д.Е., Рыбалов А.О. Приобретение доли в праве на жилой дом по давности владения // Закон, 2006. № 8).

Допустим, однако, что доля в праве и в самом деле есть самостоятельное вещное право. Что же в таком случае будет его объектом? По всей видимости, вещь, раз уж объектом вещного права может быть только вещь. И не просто вещь, а та самая вещь, на которое установлено право общей собственности, поскольку под «вещным правом» в решении ВС явно подразумевается ограниченное вещное право.

Что же тогда получается? Вещь – объект права общей собственности, вещь – объект доли в праве и сама доля в праве тоже объект? В вещном праве само право является объектом наряду с другим объектом - вещью? А почему и право собственности тоже не объявлено самостоятельным объектом вещного права? Что этому мешает? Ведь согласно ст. 128 ГК имущественные права являются объектами, а право собственности, несомненно, имущественное право!

Кроме того, давайте пойдем дальше и станем в каждом случае общности в вещном праве выделять долю в качестве самостоятельного вещного права и самостоятельного объекта! Например, есть доля в праве пожизненного наследуемого владения земельным участком (см. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 № 9 «О судебной практике по делам о наследовании»). Итого получим право собственности как право + право собственности как объект самого себя, ограниченное вещное право как право + ОВП как объект самого себя, доля в праве собственности как право + как объект самого себя, доля в ограниченном вещном праве как право и как объект. Сколько новых интересных сущностей!

Однако на самом деле все, к счастью, проще. Никаким объектом гражданских прав доля в праве не является. Она представляет собой ровно то, что следует из ее названия – она есть доля права собственности, которое своим объектом имеет вещь. Объявлять эту частичку субъективного права каким-то самостоятельным объектом и плодить сущности без надобности не только не имеет смысла, но и ошибочно – см. выше про приобретательную давность.

Вся эта проблема носит сугубо терминологический характер. Мы привыкли говорить: «мне принадлежит вещь», имея в виду право собственности; говоря же об ограниченном вещном праве, мы так сказать не можем, и вынуждены говорить «мне принадлежит вещное право», из чего получаем вещь как объект в первом случае и право как объект – во втором. Однако такое словоупотребление неверно. И в случае в правом собственности нам принадлежит именно право, а не сама вещь.

Это совершенно очевидно для догматической континентальной юриспруденции: не сама вещь входит в состав чьего-то имущества (читай: принадлежит ему), а именно право на нее. Об этом, в частности, писали Р. Саватье, Б. Виндшейд, Г. Дернбург и мн. др.[1] Но как же Гай с его res incorporales? Я бы постеснялся написать, что он ошибся, но я нашел того, кто озвучил эту мысль вместо меня.[2]

Как и в случае со всеми остальными имущественными субъективными правами, собственнику принадлежит субъективное право как таковое, а не объект этого права (и это особенно очевидно как раз в том случае, когда речь идет об общей долевой собственности: ее участнику принадлежит доля в праве собственности; при «объединении» долей мы получаем принадлежность права собственности). При продаже и в иных случаях отчуждения собственник распоряжается не вещью, а принадлежащим ему правом на эту вещь; потому выражение «произвести отчуждение вещи», «продать вещь», «распорядиться вещью» и т.п. есть лишь разговорное упрощение. Корректнее говорить «произвести отчуждение права собственности», - ведь продавец обязуется прежде всего перенести право собственности на вещь, а ее физическая передача может вообще не подразумеваться сторонами – но более короткая формулировка «распоряжение вещью» уже прижилась. Впрочем, и в судебной практике, и в законе можно встретить и «несокращенную» терминологию. В этом легко убедиться, просто введя в поисковую строку К+ фразу «принадлежит право собственности».

Итак, нам принадлежат право собственности и ограниченные вещные права на вещи; объект здесь один – вещь. Потому и выделять долю в праве собственности в какое-то самостоятельное право или тем более в самостоятельный объект бессмысленно. Доля в праве отражает принадлежность права собственности двум и более лицам, то есть нахождение вещи в «собственности двух или нескольких лиц» (п. 4 ст. 244 ГК).