Петербургский техно-кутюр, синхронизация и постсофтверный мир: как технологии меняют архитектуру и дизайн?

Играть в игры и генерировать – как геймдизайн и нейросети помогают создавать архитектуру будущего?

SA lab — все еще лучше всех разбираются в виртуозном применении искусственного интеллекта в архитектуре. Молодое петербургское бюро интегрирует в свою практику самые современные технологии, а их проекты балансируют на грани реального дизайна, фантазийных городов будущего и погружения в альтернативную реальность. Спрашиваем у Алины Черейской, соосновательницы SA lab, сколько новых нейросетей применяют архитекторы сегодня, какую роль в проектировании городов будущего играет искусственный интеллект и чем хорош постсофтверный мир.

– Проекты SA lab – это всегда что-то на грани фантастики и новаторства. Насколько нейросети помогают выходить за рамки реальности?

Нейросеть здесь — как умный коллега. Не устает и не выгорает, может дать неплохой совет, ускорить проект или найти неожиданное решение. Из значительных плюсов — умеет быстро выполнять большие вычисления и в хорошем смысле не имеет четко очерченных границ. Например, можно сделать проект и попросить нейросеть оценить его сильные и слабые стороны. Или описать задачу и посмотреть, какое видение предложит нейросеть. Архитекторы часто повторяют одни и те же приемы, поэтому, если задавать вопросы и быть открытыми к экспериментам, результаты могут быть поразительными.

– Вы используете, можно сказать, комплексный подход» в использовании искусственного интеллекта. Сколько нейросетей нужно, чтобы сделать проект будущего?

Мы с 2020 года исследуем возможности искусственного интеллекта, обучаем свои нейросети и тестируем платформы вроде Midjourney и Stable Diffusion. Изначально в SA lab мы использовали 5-10 различных нейросетей для каждого проекта. Это превращало процесс в настоящий лабиринт из подписок и постоянных переключений между программами.

Нам захотелось упростить эту задачу и мы создали единое рабочее пространство – Kodiia. Внутри него можно генерировать изображения и видео, загружать геометрию и проектировать бесшовно. Здесь же мы тестируем подходы к самому построению архитектуры нейросетей: когда вы собираете команду супергероев, каждый из которых хорош в своей компетенции, или когда единственную задачу решает 4-5 нейросетей, а одна из них в итоге анализирует полученные данные и дает финальный результат.

– Программы для создания игр больше подходят для новаторских проектов, чем современный архитектурный софт? В чем разница?

Новое рождается в ходе экспериментов и исследований, тут софт может только помочь. Игровые движки предлагают много возможностей для создания анимаций и виртуальной архитектуры, цифровых двойников и приложений, позволяют экспериментировать в интерактивной среде. Например, есть студии, которые сначала создают общественные пространства в виртуальном мире, собирают обратную связь, вносят корректировки и только после этого переносят все чертежи в традиционный софт для реализации проекта. Архитектурные программы позволяют решать конкретные задачи проектирования на разных этапах. На короткой дистанции мы верим в постсофтверное будущее, когда каждый сможет легко создавать программы под свои задачи. Это даст больше свободы.

Почему сегодня архитекторы ошибаются меньше и работают быстрее?

Оказывается, просто работают синхронно! Приоткрываем таинство работы архитектурного бюро — что такое совместное проектирование в Revit и как оно оптимизировало работу над современной архитектурой. Архитектурное бюро ТОВЕ из Петербурга чутко работают со средой, человеческим масштабом и городской идентичностью, создавая жилые комплексы, парки, скверы и набережные, архитекторы работают с огромными моделями, досконально проектируя будущую среду. Почему художественный поиск — это не про программы, а работать все еще хорошо в одном помещении, спрашиваем у Андрея Кораблева, основателя бюро, и Глеба Агенорова, BIM координатора из команды ТОВЕ.

— Насколько легче жить стало архитекторам после того, как появилась возможность синхронно работать над проектом?

Глеб Агеноров: Работа архитектора не упрощается от новых технологий, скорее становится более сложносочиненной, появляется больше возможностей. Теперь можно увидеть то, что раньше не было возможности заметить из-за рутинных и неэффективных задач. Упростился процесс внесения изменений — в проекте работают сразу несколько человек, и архитекторы, и инженеры.

Андрей Кораблев: Да, сейчас модель одна — это намного упрощает задачу. При этом, даже если ты так работаешь, все равно лучше находиться в одном пространстве. Настроить работу дистанционно непросто. По крайней мере для нас сейчас — так.

— Стала ли быстрее меняться архитектура и ее характер, когда увеличивается темп работы над проектом — быстрее получается пробовать что-то новое/экспериментировать?

АК: Вряд ли можно ответить прямо за всю архитектуру. В целом думаю, что да. Но это больше про упрощение. Сам процесс поиска облика проекта – это не про программы вообще. Мы Revit используем, когда уже есть какие-то наработки. Грубо говоря, сначала — что-то рисуем руками. Поиск проекта произошел, он всех устроил, а дальше уже работа в программе.

— Как меняются сроки работы над объектом — на простом примере?

АК: Раньше, например, мы делали проект благоустройства в автокаде. Было очень много этих чертежей, которые взаимодействовали друг с другом разными способами. И потом их соединять было достаточно тяжело: один сотрудник что-то одно делает, второй что-то другое. В один прекрасный момент решили делать все в одной программе. Попробовали, все остались довольны — и больше мы автокад не открывали.

Как сегодня печатают стулья и что кроме них?

Eburet уже почти 3 года создают мебель и предметы интерьера — и все на 3d-принтерах! За это время популярные стулья, табуреты, светильники и вазы завоевали сердца петербуржцев. Оля Найденова, основательница бренда, рассказывает, как сегодня Eburet развивает работу с 3d-технологией, почему нельзя отпечатать фасад из переработанного пластика, зачем молчать об эко-повестке и что такое «техно-кутюр».

— Первый 3д принтер вы модернизировали с командой под свою потребность — переплавлять вторичный пластик. За это время что нового произошло с технологией производства? Насколько доступнее стала 3д печать?

Качество печати сделали сильно лучше. У нас в офисе есть образцы с первого, второго года работы. По ним видно, что пропали выпадающие слои, заусеницы, примеси. А еще, скорость печати — это очень важно для такого производства. Я называю это «техно-кутюр» — с помощью технологии мы изготавливаем индивидуальный заказ, готовый объект, а не множество деталей, которые потом собираются на конвейере.

Конкретно для нас производство стало доступнее — мы построили два принтера и планируем третий. Не могу ответить за весь рынок, но я вижу, что крупногабаритная 3d-печать появляется в разных формах. Появилась даже печать алюминием! Технология становится более доступной, но редко дело доходит до применения в интерьере. Тут есть свои ограничения — выход на рынок достаточно сложный.

— Мебель от Eburet можно узнать везде, это своеобразный напечатанный дизайн-код многих заведений и интерьеров. Насколько ваша узнаваемость дала толчок рынку?

Я изначально проектировала предметы так, чтобы они были узнаваемыми. Эффект виральности тут был запланирован, и он сработал! На него была ставка, потому что бюджета на рекламу по началу просто не было.
Лично у нас растет оборот, мы расширяемся, а покупать наши предметы стали больше. Мы как бы своим существованием и растим рынок потребления такой мебели. Пока мы одни, и я не понимаю, появятся ли конкуренты, которые нам в этом помогут.

— Как скоро 3d-печать будет интегрироваться в дизайн и архитектуру, по ощущениям? Или уже есть такая тенденция?

Мы в этом месяце запускаем направление «кастом — будем печатать панели, большие разделительные стеллажи. Думаем над экстерьером и как работать с фасадами. Но пока фасадные панели из переработанного пластика изготавливать нет смысла — они не проходят по требованиям пожарной безопасности.

Вся наша мебель подходит для использования на улице, но мы разрабатываем линейку, которая адаптировалась бы под общественные пространства. Это более крупные и тяжелые формы, которые не нужно монтировать. Тогда можно будет видеть наши объекты в парках!

— В чем основные сложности строить бизнес и дизайн на 3д принтере сегодня?

Есть одна, конкретно наша, специфическая. Мы изначально приняли решение использовать переработанный пластик. И выходит так, что когда мы об этом говорим, у людей возникает вопрос — почему такая большая цена? Будто бы сырье мы берем бесплатно, но это не так. Переработанное сырье дешевле первичного, но все еще дорогое, потому что цепочки его производства еще не налажены. При этом сырье занимает минимальную долю в цене, дорогая сама 3d-печать: электричество, обслуживание, постобработка и упаковка. Поэтому, в первую очередь, мы — это продукт дизайна, сделанного на 3d-принтере. Так возражений гораздо меньше.