С 25 мая 2025 года любой желающий может зайти на сайт Федеральной службы судебных приставов и увидеть, кто из соседей, коллег или бывших супругов числится в списке злостных неплательщиков алиментов. Идея проста: стыд — лучший стимул к исполнению обязательств.
«Ничего, кроме публичности, не изменилось. Все прежние меры — вплоть до уголовной ответственности для злостных неплательщиков — сохраняются. Но теперь появляется серьезная профилактическая мера — публичный реестр», — поясняет доктор юридических наук, заслуженный юрист России Иван Соловьев.
Вроде бы логично: если не платишь — будь готов к тому, что об этом узнают все. Однако в Новосибирске реальность оказалась сложнее. Потому что проблема алиментов зачастую не в отсутствии денег, а в разрушенных отношениях, где ребенок превращается в оружие, а выплаты — в способ мести.
Реестр работает, но не так, как задумывалось
По данным ГУ ФССП по Новосибирской области, за 8 месяцев 2025 года взыскано 1,225 млрд рублей алиментов — на 278 млн больше, чем годом ранее. Количество исполнительных производств растет: 25 113 дел, что на 176 больше, чем в 2024 году. Уголовных дел — 1062, на 29,5% больше. Цифры впечатляют. Но они не отражают главного: почему люди не платят.
Во-первых, многие из них умышленно занижают доходы.
«Серая зарплата никуда не исчезла, — рассказывает Олеся К., главный бухгалтер одной из новосибирских компаний. — Проще устроиться официально на МРОТ — алименты будут около 7 тысяч. А на руки — сто тысяч и больше. Или договориться с коллегой: часть зарплаты оформляется на него, а он потом отдает деньги. Если человека ценят на работе, такие схемы работают».
Во-вторых, работодатели не спешат проверять кандидатов по реестру. «Это не наши проблемы», — прямо говорит совладелец СТО в Калининском районе Алексей Маланчук. Даже на крупных предприятиях, вроде завода «Искра», решение о приеме на работу остается индивидуальным. «Мы оцениваем профессиональные качества, а не семейные конфликты», — пояснили там.
Так что пока реестр — лишь информационный инструмент. Хотя в будущем его могут привязать к Госуслугам, кредитованию и госслужбе. Но в Новосибирске, где дефицит кадров стоит остро, давление на бизнес может привести к обратному эффекту: еще большему росту теневой занятости.
«Деньги ребенка» или «деньги мамы»?
Одна из самых острых тем, которую поднимает новосибирский юрист, общественник и многодетный отец Андрей Андреев, — отсутствие контроля за расходованием алиментов.
«Алименты стали не средством помощи детям, — говорит он. — Вторая половина тратит деньги на себя. И никак не проконтролируешь. Это невозможно. Хотя механизмы есть! В детдоме же отчитываются о каждой копейке. А здесь — нет. Почему? Потому что нет желания этим заниматься у той же опеки или у приставов».
Андрей Андреев подчеркивает: по закону алименты — целевые средства ребенка, а получатель — лишь распорядитель. Но на практике никто не требует чеков, отчетов, подтверждений.
«Даже пособия сейчас требуют подтверждения по чекам. А алименты — нет. Почему?»
Этот пробел порождает недоверие.
«Я не собираюсь платить бывшей серьезные суммы, — откровенничает новосибирец Василий А. — Она настроила ребенка против меня, не давала видеться. А деньги тратит, как хочет. Ее стараниями ребенок стал чужим для меня человеком. Моя задача — снизить платежи до минимума. И это совершенно справедливо, учитывая, что пришлось еще потратить кучу денег на адвокатов во время судов о порядке общения с ребенком».
Закон меняется, но конфликты остаются
Новосибирск, кстати, стал родиной одного из важнейших изменений в алиментном законодательстве. История пары из области — Надежды Х и Романа К — дошла до Конституционного суда и привела к отмене трехлетнего срока давности при взыскании алиментов после отмены судебного приказа.
Теперь, если приказ был подан, но отменен через 10 лет, долг все равно взыщут за весь период. Это защита прав детей, уверен юрист Денис Хмелевский. Но, как показывает практика, такие нормы могут использоваться и в качестве инструмента давления.
«Если отец добровольно содержал семью, а мать потом подает иск за 10 лет — это злоупотребление», — считает юрист Людмила Шпак, представлявшая интересы Романа К.
Реестр — не панацея
Публичный реестр — шаг вперед, но не решение. Он работает как репутационный рычаг, но только для тех, кому есть что терять. Для остальных — это просто еще один повод уйти в тень.
Ужесточение мер без параллельного внедрения механизмов контроля за расходованием алиментов и поддержки конструктивных родительских отношений может лишь усугубить ситуацию.
Как говорит Андрей Андреев:
«Конфликт между родителями — вот главная причина. Ребенок стал инструментом мести. И пока мы не начнем решать эту проблему, а не просто выбивать деньги, ничего не изменится».
Реестр показывает, кто не платит алименты. Но не объясняет, почему. А без этого — никакие миллиарды взысканий не спасут детей от одиночества, обид, нищеты и разрушенных семей. При этом государство тратит огромные средства на содержание органов опеки и КДН, чья деятельность, как минимум, в Новосибирской области вызывает огромные вопросы. В том числе и в вопросах защиты детей от жестокого обращения со стороны взрослых.
Ранее мы сообщали, что глава Союза Отцов Сергей Майоров ответил на инициативу отчитываться за алименты.