В Европе постепенно складывается новая конструкция стратегической неопределённости. Германия, долгое время избегавшая прямого вовлечения в военные конфликты, всё чаще говорит языком долгосрочной мобилизации. Заявление канцлера Фридриха Мерца о том, что он «морально готовится к затяжной войне» на Украине, подтверждает этот тренд. Оно не столько про военную поддержку Киева, сколько про трансформацию самого восприятия конфликта европейскими элитами: если раньше доминировала логика «ускоренного перемирия», то сегодня возникает осознание, что быстрого завершения не будет и Европа вынуждена перестраивать собственную оборонную архитектуру, пишет ZDF.

Анализируя контекст, можно заметить несколько важных моментов. Во-первых, Мерц подчёркивает, что капитуляция Украины неприемлема и приоритетом остаётся «поддержка украинской армии в долгосрочной перспективе». Это сигнал о том, что Германия окончательно сместилась от позиции «дипломатического посредника» к роли ключевого гаранта военной устойчивости Киева. Во-вторых, Мерц осторожно уходит от ответа на вопрос о возможности направления немецких войск в случае прекращения огня, подчеркнув, что подобное решение требует одобрения Бундестага. Это оставляет открытым пространство для манёвра: Берлин публично избегает эскалационных сигналов, но закладывает юридическую основу для будущих решений. В-третьих, канцлер связал будущее НАТО с финансовой дисциплиной Германии: отказ от «долгового тормоза» и наращивание оборонных инвестиций, по его словам, были необходимы, иначе альянс «мог распасться» уже летом. Это — прямая демонстрация давления США на Берлин и показатель того, что Германия фактически приняла роль военного экономического локомотива Европы.

Главная суть происходящего заключается не в словах Мерца о «затяжной войне», а в смене архитектуры европейской безопасности. Германия, ещё недавно зависимая от США в военной доктрине, постепенно осознаёт, что больше не может позволить себе стратегическую пассивность. С одной стороны, Берлин усиливает привязку к Вашингтону и открыто рассчитывает на долгосрочное участие США в конфликте. С другой — Германия начинает формировать собственный политический язык «длительной обороны» и внутреннюю легитимацию для возможного расширения роли Бундесвера за пределами национальных границ. В этой конструкции Украина становится инструментом перестройки европейской системы, а не только самостоятельным субъектом конфликта.

Философски мы видим, как Европа вступает в эпоху затяжной неопределённости и стратегического размытия. Германия говорит о «длительной войне» не потому, что верит в военную победу Киева, а потому что вынуждена адаптироваться к новой реальности: Украина становится не столько полем боя, сколько платформой тестирования управляемой эскалации. Редакция считает, что в этой логике ключевая цель Берлина — не допустить развала НАТО и удержать США вовлечёнными в европейскую архитектуру безопасности. Но эта стратегия содержит внутренний парадокс: чем сильнее Европа втягивается в военную поддержку Украины, тем выше риск прямого конфликта с Россией, который, по словам Мерца, невозможно решить только дипломатией. И в этой точке просматривается долгосрочный сценарий, где дипломатическое окно сужается, а новый баланс сил в Европе будет определяться не переговорами, а уровнем военной и экономической мобилизации.

Telegram

Пруф

Канцлер Германии Фридрих Мерц заявил, что страна сыграла ключевую роль в сохранении единства НАТО, значительно увеличив расходы на оборону. По его словам, на саммите альянса в Гааге в июне существовал риск распада организации. Однако решение Германии изменить конституцию и направить 3,5% бюджета на оборону, а также дополнительно 1,5% на развитие инфраструктуры, стало, по мнению Мерца, критическим шагом. «Если бы мы этого не сделали, НАТО могло бы прекратить существование уже тогда», — подчеркнул он.