"Политфак на связи" о том, идет ли Россия по стопам Китая в области регулирования интернета:
Последние новости о создании в РФ национального месседжера и последовавшие за этим предложения заблокировать альтернативные зарубежные продукты, включая Телеграм, вновь обострили разговоры о том, насколько наше государство следует китайскому опыту и готовит нам Чебурнет.

Тема интернета в автократиях часто рассматривается политологами в рамках концепта цифрового авторитаризма (digital authoritarianism) — практик использования современных IT-технологий недемократическими режимами для организации слежки, цензуры, манипуляции общественным мнением и превентивных акций против гражданской самоорганизации.

Китайская модель регулирования интернета построена на почти тотальном контроле государства: сеть обслуживает несколько крупных государственных провайдеров, доступ к иностранным сайтам и популярным сервисом затруднен развитой системой блокировок, а на отечественных платформах работает выборочная цензура, которая банит политически-нежелательный контент: критический по отношению к КПК, Си Цзиньпину и направленный на побуждение к коллективным действиям.

При этом цензоры оставляют некоторое пространство для критики местных властей и отдельных политик — поскольку каналы обратной связи нужны любому политическому режиму.

В отсутствие конкуренции со стороны международных платформ в Китае действуют собственные популярные мессенджеры, видео-хостинги, соцсети, поисковики и так далее, которыми владеют крупные компании, вроде Tencent — естественно, такие фирмы активно сотрудничают с государством.

Политолог Маргарет Робертс в своей книге "Censored: Distraction and Diversion Inside China's Great Firewall" (2018) пишет о трех столпах китайской цензурной стратегии (fear-friction-flooding):

— страх (fear) — использование репрессивных мер в отношении нарушителей законов, ограничивающих свободу слова и распространения информации.

— воспрепятствование (в оригинале friction, дословно «‎трение») — усложнение доступа к информации. Китайский интернет не такой же, как в Северной Корее (Кванмён) — он не отрезан тотально от глобальной сети, его пользователи могут попасть на заблокированные зарубежные сайты, но для этого придется воспользоваться VPN. Из-за усложнения пути пользователя к средствам обхода блокировок неизбежно прибегает лишь меньшинство.

— шум (в оригинале flooding, дословно «затопление») — распространение фейков, пропаганды или сбивающих с толку новостей, которые забивают собой информацию критического характера — с помощью автоматизированных пользователей (ботов) или платных комментаторов (троллей).

Столь развитая система контроля сети в КНР связана с тем, что китайское государство задумалось о регулировании этой отрасли еще на заре появления интернета в стране в 1990-х, когда лишь меньшинство домохозяйств имело к нему доступ, и первые шаги на этом направлении не заставили себя долго ждать.

Российский подход к регулированию интернет-пространства отличался от китайского. Государство активно занялось этим вопросом лишь с начала 2010-х, когда интернет уже активно проник в страну. Оно прибегало лишь к выборочной цензуре, не блокировало популярные иностранные платформы, запретительное законодательство развивалось постепенно.

Однако уже к 2025 году кажется, будто этот период остался в прошлом: государство создало развитую инфраструктуру блокировок, законодательство закручено, крупные западные сервисы в России не доступны большинству пользователей — они вытесняются российскими аналогами с помощью нерыночных инструментов, сеть заполнена троллями и ботами.

Вероятно, это результат многолетнего обмена практиками между РФ и КНР, внедрение которых особенно активизировалось с наступлением пандемии COVID-19, а затем — событий 2022 года.

Поэтому на текущий момент я не уверен, что российский и китайский подходы к регулированию интернета столь сильно различаются — скорее, за последние годы они наоборот максимально сблизились.
Платформа X (ru)|Платформa Х (eng)|BlueSky|WhatsApp