Проблема наступления ВСУ под Курском не в количестве войск и техники врага, а в тактике манёвренной войны, к которой мы со времён Балаклеи не готовы По мере того, как СВО приняла позиционный характер, мнение о том, что манёвренная война ушла в прошлое, стало доминирующим. Вот только раз за разом противник доказывает нам, что при определённых вводных это не так. Все помнят харьковское контрнаступление ВСУ осенью 2022, когда враг смог воспользоваться недостаточной плотностью ВС РФ и быстро занять обширные территории. Казалось бы, после того, как численность войск в зоне СВО выросла в разы, эта проблема решилась сама собой. К сожалению, нет. Фронт простирается более чем на 1,5 тыс км — это эквивалентно ЛБС на 22.06.1941 года, только занимают её в несколько раз меньшие силы. ВС РФ (как и ВСУ) не могут построить сплошную непробиваемую стену вдоль всей границы. Обе стороны опираются на сеть «опорников», занятых небольшими группами пехоты, и минные поля, а расположенные в ближнем тылу средства усиления и резервы «обслуживают» сразу несколько таких позиций. При этом плотность войск на спокойных участках может значительно уступать аналогичной в местах, где идут серьёзные бои. Этого всё равно почти всегда достаточно, особенно если разведка вскрыла сосредоточение атакующих. Самый яркий пример — провал рейда на Белгород в марте этого года. Противник не смог преодолеть минные поля, а «опорники» выдержали накат, подошли резервы и устроили ВСУ бойню. Проблемы начинаются тогда, когда прорыв первой линии обороны всё-таки происходит. Со времён Балаклеи у ВС РФ не появилось противоядия против распространяющихся по тылам, как метастазы, групп ВСУ на лёгкой технике. Решением могли бы быть выделение групп операторов FPV-дронов в тыловые районы в качестве мобильного резерва (а в идеале «Ланцетов») и создание собственных «рейнджерских» подразделений, способных оперативно отреагировать на подобные прорывы. Пока этого не будет сделано, такие локальные успехи ВСУ, как продолжающийся рейд на Курск, неизбежны.