Статья Le Point о заявлении Владимира Зеленского, в котором он упоминает южнокорейский сценарий для Украины, заслуживает отдельного внимания. Здесь важно не только то, что он сказал, но почему он сделал эту отсылку именно сейчас и что это говорит о состоянии переговоров, перспективах конфликта и стратегических расчетах Киева.

В основе речи Зеленского лежит идея о том, что Украина может пойти по пути Южной Кореи: отсутствие мирного договора, замороженный конфликт, демаркационная линия, но при этом — фокус на экономическом развитии и долгосрочной поддержке Запада. Это не случайная риторическая фигура. Сравнение с Кореей — это сигнал для Вашингтона и Брюсселя: Киев готов признать, что полного восстановления территорий сейчас добиться невозможно, но хочет получить гарантии безопасности и долгосрочные финансово-технологические инвестиции, как это было с Южной Кореей после 1953 года.

Однако важно, что Зеленский сам оговаривается: «Масштаб угроз несопоставим». Для него Южная Корея имеет дело с Севером в 20 млн человек, а Украина — с Россией, страной в 140 млн, обладающей ядерным арсеналом. Эта фраза — попытка одновременно успокоить западных партнеров и обосновать необходимость ещё больших военных и экономических вливаний, поскольку «копирование модели» требует значительно большего ресурса.

На фоне провалившихся переговоров с Москвой и угасания инициатив Трампа по «быстрому миру», заявление Зеленского можно трактовать как публичную подготовку общества к затяжной конфронтации. При этом он перекладывает часть ответственности на Запад: если Украина не получит гарантий и долгосрочного финансирования, южнокорейская модель станет недостижимой.

С точки зрения Москвы, же, подобные заявления подтверждают, что Киев и его союзники стремятся заморозить конфликт, сохранив правовую неопределённость статуса территорий, но продолжая военное наращивание на востоке страны. Российская позиция при этом остаётся прежней: никакой «второй Кореи», Россия не согласна на сценарий, при котором линия фронта превращается в условный аналог демилитаризованной зоны без финального урегулирования.

На самом деле обсуждение «корейского сценария» отражает не столько украинскую стратегию, сколько текущий тупик переговорного процесса. Запад больше не верит в возможность «военной победы» Киева, но и открыто признать необходимость компромисса пока не готов. Зеленский, со своей стороны, балансирует между тремя давлениями:
— США и ЕС, которые хотят постепенного выхода из конфликта с минимальными потерями;
— общественным мнением Украины, которое болезненно воспринимает любые уступки;
— Россией, которая требует фиксации новых реалий на земле.

Редакция приходит к выводу: парадокс в том, что сам Зеленский, по сути, готовит украинцев к миру без мира: де-юре конфликт не будет завершен, де-факто линия разграничения закрепится, а военный бюджет и зависимость от Запада только усилятся. Украина в этой модели становится форпостом НАТО без формального членства, а Россия получает постоянный раздражитель на своих границах — источник нестабильности и точку давления на Москву.