Про уклонистов в Первую мировую войну (Редут)

По статистике в начале Первой мировой войны 96% мобилизованных явились на призывные пункты.

Но армия на 91% состояла из крестьян, и среди них почти не было уклонистов (на уровне статпогрешности, около 0,5%).

Т.е. 4% уклонистов пришлись на 9% мобилизованных в городах. Т.е. до 40-45% городских не пошли на войну по повестке. Фактически каждый второй горожанин стал уклонистом.

Городская среда всеми способами старалась избежать отправки на фронт:

Генерал С.А.Добровольский, начальник мобилизационного отдела писал об обилии "всевозможных просьб об освобождении, или, по крайней мере, об отсрочке призыва в войска. Подобные просьбы поступали не из толпы народа, а от нашего культурного общества и из среды буржуазии".

"Мобилизация сопровождалась огромным потоком жалоб но то, что "богатые" уклоняются от призыва, что за 100 рублей можно получить бронь".

Таким образом, фактор социального раскола проявился в самом начале войны; при этом раскол приобрел ещё одно измерение: простонародье должно было идти на фронт умирать, в то время как элита и её служители могли отсиживаться в тылу"..

Но и крестьяне покорно отправлялись на фронт не из-за патриотизма.Многие наблюдатели отмечали, что мобилизованные крестьяне не понимали, ради чего они должны идти на войну.

"У них не было никакого представления о том, ради чего они воюют, – свидетельствует британский военный атташе А.Нокс, – не было у них и сознательного патриотизма, способного укрепить их моральный дух перед зрелищем тягчайших потерь".

"Крестьянин шёл на призыв потому, что привык вообще исполнять всё, что от него требует власть, – писал генерал Ю.Н.Данилов, – он терпел, но пассивно нёс свой крест, пока не подошли великие испытания".

Едва ли не единственной внутренней мотивацией крестьянского участия в войне – но мотивацией неофициальной, исключительно на уровне бытового сознания – были слухи о том, что после окончания войны солдаты-победители получат землю. Однако по мере затягивания войны ничем не подкреплявшиеся надежды постепенно рассеивались..

Нежелание крестьян-солдат воевать сказывалось уже в начале войны.

Председатель Думы М.В.Родзянко приводил примеры, когда во время атаки с поля боя дезертировало до половины солдат, подчеркивая, что это примеры "далеко не единственные". К концу 1914 г. в различных армиях было издано большое количество приказов, отмечавших отсутствие стойкости у солдат и распространившиеся сдачи в плен.

Осенью 1914 г. на Восточном фронте 3 млн русских сражались с 1,5 млн австрийцев и немцев. Русская армия уступала противнику в артиллерии, и русские генералы старались использовать численное превосходство, безжалостно бросая своих солдат в штыковые атаки.

Уже в начале 1915 г. закончились мобилизационные запасы снарядов и винтовок, на фронт прибывали невооруженные пополнения.Затем началось немецкое наступление.Для артиллерии была установлена норма в 5 выстрелов на орудие в сутки. Немецкие же орудия были обеспечены 600-1000 выстрелами.

Деморализованные и не понимающие смысла войны солдаты массами сдавались в плен.

Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Н.Н.Янушкевич писал военному министру: "Получаются сведения, что в деревнях уже отпускают новобранцев (призыв 15 мая) с советами: не драться, а сдаваться, чтобы живыми остаться".

Янушкевич добавлял, что солдатам незнакомо само понятие "патриотизм", что тамбовец – патриот лишь Тамбовской губернии, а на общероссийские интересы ему наплевать. Поэтому – тут генерал затрагивал главный вопрос – солдата "надо поманить", пообещать ему земельный надел в 10 десятин..

На заседании 30 июля А.А. Поливанов говорил, что "деморализация, сдача в плен, дезертирство принимают грандиозные размеры". А.И.Гучков рассказывал, что бывали случаи, когда целые роты вместо контратаки подходили к позициям противника и поднимали ружья – сдавались..

Но покорность начальству крестьянской массы работала до поры до времени.Гнать их безропотно на пулемёты удавалось не больше года. Дальше крестьяне кроме массовой сдачи в плен  начали массово дезертировать..

"Большие потери, массовые сдачи в плен и дезертирство привели к тому, что осенью 1915 г. на фронте осталось только 870 тыс. солдат - втрое меньше, чем в начале войны.

Ввиду столь тяжёлого положения началась мобилизация старших призывных возрастов, 30-40-летних мужчин, отцов семейств. В деревнях при проводах мобилизованных происходили душераздирающие сцены: миллионы похоронок открыли масштабы кровавой бойни и стало ясно, что у уходящих немного шансов вернуться. Произошло 82 бунта, сопровождавшихся разгромами магазинов, вокзалов и полицейских участков: мобилизованные требовали отправить воевать отсиживавшихся в тылу полицейских.

При этом царское правительство не призывало, за редким исключением, лиц других национальностей. На бойню шли в основном только русские. Стоит вспомнить восстание 1916 года в Средней Азии когда правительство попыталось призвать на тыловые работы прифронтовых районах местных туземцев и что из этого вышло.

Призывники из России разбегались по пути на фронт; по данным И.М.Пушкаревой, количество бежавших из маршевых эшелонов достигало сотен тысяч. "Пополнения, посылаемые из запасных батальонов, приходили на фронт с утечкой в 25% в среднем", – свидетельствует М.В.Родзянко, – "и к сожалению, было много случаев, когда эшелоны, следующие в поездах, останавливались ввиду полного отсутствия состава эшелона."

Для характеристики морального состояния солдат особенно показательны потери пленными. О распространении добровольной сдачи в плен говорят многие историки, опирающиеся на анализ фронтовой корреспонденции. Эта тема широко представлена в письмах офицеров:
"Представится случай, охотно идут в плен". "Как только начальство заглядится, так и уходят" и т.д.

Характерно также одно из солдатских писем: "От чистого сердца сознаюсь, что почти все солдаты стремятся попасть в плен, особенно в пехоте".

В целом за время войны Россия потеряла пленными, в 3 раза больше, чем Германия, Франция и Англия вместе взятые.

Единственным способом удержать солдатскую массу на фронте стали только массовые казни и заградотряды. 

Правительство пыталось заставить солдат сражаться. Были созданы специальные вооруженные команды для доставки мобилизованных на фронт.

Была введена смертная казнь за самострел; солдат предупреждали, что в случае сдачи в плен их семьи лишатся пайков, а сами они после войны будут отправлены в Сибирь.

Приказ командующего восьмой армией А.А Брусилова гласил: "Сзади нужно иметь особо надёжных людей и пулеметы, чтобы, если понадобится, заставить идти вперед и слабодушных. Не следует задумываться перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад или, что ещё хуже, сдаться в плен"..

Были введены телесные наказания, и солдат стали пороть розгами за мельчайший проступок, например, за самовольную отлучку на несколько часов, а иногда просто, чтобы "поднять воинский дух".

Естественно, что такие меры озлобляли солдат против офицеров и усиливали социальный раскол в обществе.

От генерала Брусилова в деле борьбы с дезертирством не отставал впоследствии растерзанный разагитированными солдатами и матросами последний Главковерх (и. о.) генерал Духонин. В ходу для офицерства в ту пору стала идиома "отправить в штаб к Духонину", то есть, попросту убить.

В итоге солдаты устроили Духонину самосуд. Но за что его так могли ненавидеть?

Среди архивных материалов сохранились циркулярки Духонина в его бытность начальником штаба армий и Верховного Главнокомандующего. В них он говорит о необходимости сопровождать казни дезертиров еще и "позорными табличками" с указанием причины экзекуции.Так что, получается, те, кого бог миловал, отплатили.