Увидела 78 баллов — и решилась на пересдачу. Призер Всероса Екатерина Киселева

По 6–11 часов за учебником каждый день

— Как и когда в твоей жизни появился французский?

— Я учила несколько языков. Обычно родители подходили и предлагали: «Хочешь учить японский?» — «Да, хочу японский». Так в 3-м классе я начала учить японский с частным преподавателем. Потом, примерно в это же время, меня спросили: «Хочешь учить французский?» — «Хочу». Так я начала учить французский. Японский, к слову, забросила классе в 5-м.

Французский входил в мою жизнь постепенно, по два часа в неделю. Мне, ребенку, было сложновато высиживать целое занятие, но учительница не читала мне лекций: у нас были какие-то карточки, игры, песенки, и мне стало интересно.

Количество часов нарастало и нарастало. Когда дело подошло к олимпиаде, я занималась в среднем от шести до одиннадцати часов каждый день: садишься за учебник — и его анализируешь от начала до конца.

— Можно учить язык, хорошо на нем читать, но бояться живой речи. Была ли у тебя разговорная практика с носителями? 

— Да! Когда училась в Англии, я познакомилась с французом. 

— Подожди, я что-то пропустила… Откуда Англия?

— Моя учительница нашла программу для детей, мы оформили визы, поехали. Я ездила на летних каникулах, когда мне было 9 и 11, чтобы просто проходить языковую практику, там и познакомилась с французом из Марселя. Ему было лет 14, он тоже, как и я, любил аниме. Вот мы и обсуждали аниме на французском.

— Почему родители не отправили тебя в специализированную школу, где ты бы углубленно занималась языками?

— Школа, в которой я училась, была обычной частной школой, там изучали один иностранный язык, а с 5-го класса вводился второй. Наверное, родители отталкивались от того, что раньше я больше хотела уйти в юриспруденцию, мне нравились история и обществознание.

После 7-го класса я поступила в лицей МГИМО, и там уже, соответственно, пошла специализация на языках: первым языком для меня стал французский, вторым — китайский. 

История простая. Мама сказала: «Вот тут открылся лицей МГИМО. Как тебе перспектива туда поступить?» Идея мне понравилась: «Отлично, давай попробуем». Конкурс был большой — 12 человек на место. 

— Почти как в университет. 

— Да, только обучение дороже, чем в университете. У нас было два экзаменационных потока. Если ты поступаешь в 8-й или 9-й класс, то сдаешь русский, математику и иностранный. Можно было прийти на собеседование по второму иностранному, но это по желанию. В 10-й класс уже надо сдавать историю и обществознание. 

Я поступила и не пожалела. Поначалу мне было сложно найти друзей и привыкнуть к новому коллективу. Практически все, с кем я познакомилась, как минимум несколько раз меняли школу. В моей школе были камерные условия: четыре — шесть человек в классе, нет параллелей. А в лицее больше людей, да и требования жестче. 

И в итоге у меня серебряная медаль из-за четверок по алгебре и по геометрии. Но с остальными предметами все было, в принципе, гладко. В 8-м классе учеба не слишком напрягала, а вот потом я выбрала медицинский класс.

— Сначала юриспруденция, потом языки — что привело в медицинский?

— Любовь к биологии. Мои родители были против перехода в мед и намекали, что, наверное, все-таки стоит остаться в гуманитарном. Они видели мои способности к языкам и недоумевали: «Зачем тебе биохимия? Ты столько лет потратила на языки». И они были уверены, что я собираюсь поступать в МГИМО, а медицина и биохим — это явно не туда.

Но переубедить они меня не смогли. Я стала очень много сидеть за учебниками. По биологии нам давали материал первого курса университета, и приходилось как-то этот материал переваривать, причем параллельно наверстывая школьную программу. Но потом я все равно вернулась в гуманитарный класс: осознала, что биологию и химию не сдам на такие высокие баллы, как иностранный и литературу, не поступлю на бюджет. А рассматривала я только бюджет — будь это биохим или какой-то гуманитарный факультет. 

В конце 10-го класса, трезво оценив свои возможности, я решила оставить биологическое образование на второе высшее, когда смогу несколько лет потратить на подготовку, а не просто бегло схватить материал. Но принять это решение было непросто. Я до сих пор интересуюсь биологией, изучаю ее для себя: когда есть время, могу сесть за какую-нибудь статью или учебник и выписать любопытную информацию. 

«Русский язык предал меня дважды»

— Итак, ты на распутье: можно поступать по олимпиаде, а можно по ЕГЭ. Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — голову сложишь.

— Поэтому я пошла прямо, выбрав оба варианта (смеется).

— В какой момент ты поняла, что французский — твой конек и ты будешь работать на ВсОШ? 

— Как бы смешно ни звучало, но в конце 10-го класса. К олимпиаде я подготовилась за год. Передо мной встал выбор: какой предмет взять? И я поняла, что французский все-таки самый легкий. В олимпиаде по французскому, например, отсутствует страноведение, ты не должен знать все про страну, ее культуру, в то время как в олимпиадах по другим языкам эта часть есть. Французский я учила достаточно долго, у меня был потенциал.

Так я стала готовиться и к олимпиаде, и к ЕГЭ: я сдавала русский, литературу, английский и французский. 

Занималась я больше шести часов в день, и это только французским, а еще надо было читать литературу, потому что кодификатор все-таки немаленький. Я догадывалась, что где-то что-то упустила, не так разобрала. И все-таки в литературе довольно строгая система оценивания: одна ошибка, даже если она глупая, речевая, стоит шести вторичных баллов.

На экзамен я шла в уверенности, что где-нибудь да ошибусь — на нервах, не на нервах, просто попадется произведение, которое я знаю хуже, или сопоставление, на котором я растеряюсь. Пришла, получила легкий вариант. В первой части был Достоевский, «Преступление и наказание», потом надо было сопоставить Свидригайлова и Печорина в их отношении к людям. В задании по лирике просили сопоставить стихотворения на тему осени. 

Честно, я была шокирована, когда получила результат. Хотела снять это на видео, поставила камеру, сижу: «У меня сейчас будет баллов 60», но открываю, вижу сотню — и от стресса выключаю камеру. Потом снова начала снимать: «У меня 100!» Но эмоции уже были совсем не те. Я люблю принижать себя — так было и на олимпиаде, и на ЕГЭ. 

Потом я поняла, что при помощи олимпиады можно округлить мой французский до 100, и вот у меня уже 200 баллов из необходимых 300. Оставалось дождаться баллов по русскому. 

— Как вышло, что ты сдала его на 78, а потом все-таки пересдала на 91? Что испытала, когда увидела первый результат?

— С русским у меня всегда все было нормально. Но судя по ЕГЭ, иностранные языки я знаю лучше, чем русский (смеется). К ЕГЭ по русскому я готовилась два года, у нас в лицее было много часов русского, под конец 11-го класса на часы литературы тоже поставили русский. Я не волновалась до тех пор, пока не села за парту и не получила вариант. И тут-то я осознала, что он ужасен.

— Ужасен чем именно? 

— Тестовая часть. Были довольно сложные случаи употребления, сложные слова, сложные правила пунктуации, сложный текст, сложная тема сочинения — то есть все, что могло на меня свалиться, свалилось. Рассчитывать я могла только на приличный балл за сочинение, потому что сочинение, как мы выяснили благодаря литературе, моя сильная сторона. 

После экзамена я вышла и поклялась вообще никому не рассказывать, что случилось. Результат получила ночью, когда собиралась ложиться спать. Я лежала со слезами на глазах, плакала практически всю ночь. 

— Ни с кем не поделилась? 

— Только с самыми близкими — с родителями, молодым человеком и учителем. Утром посмотрела свои бланки. Думала, что уж за сочинение у меня будет максимум: никогда не получала меньше ни в онлайн-школе, ни в лицее.

— Каким-то чудом в твой график вклинилась и онлайн-школа.

— У меня голова была забита французским, я ездила на сборы по французскому в центр «Взлет», занималась с репетитором. Все это вроде как и не должно вместе сосуществовать, но благодаря грамотному распределению времени сосуществовало. Но русский, как мы видим, все-таки просел: 19 баллов за сочинение из 22. 

— Как будто неплохо, но хотелось бы больше?

— Плохо, очень плохо. Я смотрю глазами по пять рублей на это сочинение и понимаю, что мне сняли баллы по последним трем критериям: грамматика, пунктуация и речь. Отправляю бланки учительнице, она говорит: «Ты не отобьешь». Всего у меня было восемь ошибок, пять из которых — за тестовую часть. В таком случае апелляция бессмысленна, надо идти на пересдачу. 

Мне не понадобилось и дня, чтобы решиться. Даже ребята, которые не готовились, получили больше, и мне было обидно, что годы подготовки разбились о неудачный вариант и мой стресс.

Морально я себя готовила к тому, что во второй раз могу сдать хуже и остаться с этим результатом. Но у меня была подушка безопасности — диплом призера ВсОШ, по которому меня приняли бы в вуз без вступительных испытаний, пусть и не в вуз мечты (а хотела я в МГИМО на международную журналистику).

Дальше начались голодные игры — подготовка к русскому. Оставалось около трех недель, и каждый день я занималась только русским с утра до вечера: внимательно анализировала свои ошибки и пачками решала задания. Потом перешла к обычным вариантам и сочинению. В конце концов упала духом: «Наверное, не пересдам, 78 — это хорошо».

И ты будешь сидеть и соображать, как это пишется.

Стресс накапливался, но я пошла на пересдачу. Вариант по сложности оказался как на основной волне: никаких поблажек, но и никакой жести. И вдруг я поняла, что стресс мне сейчас не поможет. Как бы я ни нервничала, как бы ни плакала и ни истерила, мне придется взять себя в руки и написать. 

Написала и вышла в аудиторию для учителей. В двух заданиях сомневалась. Задаю учительнице вопросы по этим двум заданиям. Она мне говорит, что в обоих ошибка, — и меня уносит в истерику, я начинаю плакать, ухожу домой.

— Удивительно, сколько нервов отняла у тебя пересдача, даже несмотря на подушку безопасности, которая многим выпускникам и не снилась. 

— Я же все равно старалась и шла туда, чтобы поднять балл. У меня была цель поступить на бюджет в МГИМО по ЕГЭ. И просто накопились эмоции, которые я не могла отпустить до экзамена: я сидела и решала с каменным лицом. 

Всю дорогу я плакала и записывала голосовые о том, как у меня все плохо и что, наверное, будет 72 или 69, что у меня уже точно две ошибки, а если две ошибки, то где-то и еще найдутся, а еще мне снимут баллы за речь… В итоге у меня 91 балл — всего три ошибки. Но чего мне стоило дождаться результатов!

— Как ты себя брала в руки? 

— Если накопилось много эмоций, можно дать себе пострессовать. После того как я разрешала себе поплакать, я могла заниматься любимыми делами: играть на гитаре, читать биологию, пить горячий чай и гулять с друзьями.

Но было нервно, потому что на сайте МГИМО каждый день обновлялись списки подавших документы. И каждый божий день в районе 10 утра я открывала сайт, смотрела на список и видела, как я медленно-медленно опускаюсь со своими 278 баллами. Так я опустилась до 34-го или 38-го места, то есть уже вылетела с бюджета и была в конце списка на платное. 

Конечно, я не ожидала выйти на 91 балл по русскому. Такое облегчение, что не передать словами. Я поняла, что с 291 баллом у меня есть хоть какой-то шанс попасть на бюджет. И еще у меня была серебряная медаль, она давала четыре дополнительных балла. 

На мою специальность проводится творческий конкурс, он включает эссе и собеседование. В итоге у меня 93 балла — снова ошибки в русском. То есть русский меня предал дважды, теперь я буду говорить только на иностранных (смеется). 

Решать нерешаемое

— Где выше эмоциональный накал — на пересдаче или на олимпиаде?

— Это довольно разные вещи. С французским ситуация комична. Я начала готовиться в конце 10-го класса. Соответственно, дальше муниципального этапа в прошлых годах я не проходила и даже не знала, что дает диплом призера или победителя. Когда узнала, решила попробовать. Но было уже довольно поздно, в запасе оставался годик. 

Я участвовала в составе сборной Московской области, у нас были свои сборы, и после каждого этапа я подходила к ребятам со словами: «Всем пока! Мы с вами больше не увидимся». В итоге я прошла на заключительный этап. Было смешно снова встретиться с людьми, с которыми я слезно прощалась. 

До этого у меня теплилась надежда, что, возможно, я пройду, но не факт, поэтому стресс был не слишком сильный. И только после регионального этапа, когда я увидела, что я шестая в Московской области по баллам и прохожу за заключительный, меня накрыла паника. 

Заранее списки победителей и призеров в этом году не выкладывали. Организаторы поступили хитро. Они сказали: «Спасибо за награждение призеров», после чего зазвучала песня. А продолжения не будет? Я разрыдалась, меня с двух сторон дергали, пытались успокоить, что все нормально, что это, скорее всего, перерыв. Потом во второй раз организаторы сказали то же самое, потом в третий. И я до последнего не знала, призер я или нет.

Пересдавать русский я шла, имея за плечами заключительный этап ВсОШ. На самом заключительном этапе меня не отпускало ощущение, что от этой олимпиады зависит мое будущее: будет ли шанс поступить без экзаменов? окупятся ли мои труды? поднимется ли моя самооценка, в конце концов? 

— В чем, на твой взгляд, специфика языковой олимпиады?

— На любой олимпиаде надо уметь решать нестандартные задачи. Составители любят экспериментировать с форматом. Ты пришел — и увидел такой формат, какого не было ни в один год! В этом году, скажем, был неожиданный формат аудирования. Обычно дают слушать подкасты, где говорят несколько человек, и надо уловить какую-то информацию: профессии или, если говорят о какой-то книге, авторов и название книги, основные идеи. А в этом году в заданиях был список фраз: надо было понять, какой из ведущих их говорил.

 

И получается, что ты готовился к одному формату, а получил совсем другой и запутался. Это моя история. После первого прослушивания я сделала задание практически полностью неправильно и только во время перерыва между первым и вторым прослушиваниями поняла, что что-то не так. Если бы вовремя не перечитала, я бы не получила максимум. 

— Надо было сориентироваться за секунды.

— Да, счет шел на секунды. Кто смог сориентироваться, тот и взял баллы. 

Еще есть лексико-грамматическое тестирование, оно состоит из трех частей. Например, дан текст с пропусками: надо вставить местоимения, предлоги и артикли. У тебя нет выбора — просто текст с пропусками, догадайся сам за 40 минут. Важно разобраться, что происходит в тексте, кто действующие лица, какая обстановка. Чтобы грамотно вставить предлоги, надо чувствовать текст. 

Конечно же, и знание языка играет большую роль. Но в первую очередь — умение ориентироваться. 

— Ты говорила, что округляла баллы по французскому до 100 с помощью олимпиады, то есть на ЕГЭ ты где-то промахнулась. Но на олимпиаде явно проверяют знания более высокого уровня.

— ЕГЭ — это про формат. Если не попал в формат, ты пролетел, никакое знание языка тебя не спасет. И я не попала. Например, в задании, где надо было описать картинки, мне сняли баллы за речь и коммуникацию. Видимо, я что-то не так сказала — может, не так обратилась к другу или не так описала картинку. А олимпиада вещь более творческая. Даже если ты не совсем попал в формат, твою работу зачтут, потому что ты показал уровень. На ЕГЭ так не работает.

— Обидно.

— Кошмар! Я не понимала, зачем мне сидеть и заучивать требования к формату, если я уже доказала свое знание языка на олимпиаде. 

— Ты сдавала еще и английский.

— Да, я сдавала его для себя, отношения с ним складывались хорошо. У меня подтвержденный уровень C1: я сдавала Кембриджский экзамен, специально летала в Армению. 

Английский учила с четырех лет, начинала тоже с игр, стишков, чего-то простого. «Это пол», «это потолок» — такого вот уровня. Потом, конечно, стала заниматься серьезнее, все шлифовала с преподавателем. В 11 лет сдала экзамен на B1. Так что с английским все складывалось нормально, я на нем свободно общаюсь. Но на ЕГЭ снова не попала в формат.

— Сколько у тебя по английскому? 

— 88.

— Человек с уровнем C1 сдал на 88.

— Да, поэтому я не афиширую свой результат. 

— Здесь у меня вопросы не к тебе, а к составителям ЕГЭ.

— В письме мне опять сняли баллы за речь и коммуникацию. Как-то глупо получилось. Но у меня в кармане 100 баллов по французскому, и это главное.

«Если хочешь, мы можем съехать — ты взрослая»

— Секреты твоего тайм-менеджмента.

— Ложилась я довольно поздно, если была не на сборах (там все по установленным правилам, отбой в 22:00), обычно где-то в 2–3 часа ночи. Просыпалась в районе 8:00. Когда стала победителем регионального этапа, школа освободила меня от уроков, чтобы я готовилась к заключительному. Потом, конечно, надо было сдавать хвосты, писать контрольные, но учителя все понимали.

С утра я по минимуму делала свои дела и садилась за учебу: онлайн-школа по французскому, репетитор, а дальше я уже занималась самостоятельно, то есть слушала подкасты, смотрела решения заданий прошлых лет, решала сама. Мне было важно составить план. Например, в один день я отрабатываю аудирование: восемь часов слушаю подкасты. Где бы ни ходила, я слушала эти подкасты, сама себе переводила, выписывала нужные фразы. Или перед региональным этапом я десять часов занималась лексико-грамматическим тестированием.

— Не вставая?

— Вставая, конечно, попить, поесть и так далее. Но в основном на соцсети и какие-то дела старалась не отвлекаться. Очень помогает удалить все соцсети, оставить связь только с самыми близкими. Но я особо этим не выделилась, потому что вести соцсети люблю. Иногда выкатывала пост и дальше сидела за учебниками. 

А еще надо было заниматься литературой, уделять ей минимум два часа в день. Бывали дни, когда я делала меньший упор на олимпиаду и больше готовилась к ЕГЭ. 

— Где в этом всем находилось место личной жизни? У тебя есть молодой человек.

— Я не ошиблась с молодым человеком, потому что он тоже олимпиадник! 

— Это многое меняет. 

— У нас все замечательно. Он сидел готовился к истории — в итоге стал призером ВсОШ и поступил в МГИМО, — а я рядом сидела готовилась к французскому. То есть мы вместе проводили время и одновременно занимались своими делами. 

Мои родители сейчас живут в другом городе. Примерно год назад они сказали: «Мы понимаем, что тебе хочется больше личного пространства». Так вышло, что они воспитывают мою племянницу. Ей нашли школу в Балашихе, а мне позволили остаться в Одинцове: «Если хочешь, мы можем съехать, ты будешь жить одна. Мы тебе доверяем, ты взрослая».

К ним в гости я ездила редко. Сейчас езжу почаще, конечно. Они понимали, что мне нужно больше времени на олимпиаду. Мы созванивались, переписывались, но все равно времени на общение оставалось немного. 

Вуз мечты, научная журналистика и «хламидолимонады»

— Твоей мечтой был МГИМО. Теперь ты проходишь по баллам? 

— Недавно мне позвонили и сказали, что я поступила. А до результатов резерва ДВИ мне не хватало одного места. 

— Какой вуз служил подушкой безопасности?

— МГУ, политология: туда принимают по диплому ВсОШ по иностранному языку. Если бы ситуация в МГИМО не улучшилась, в любом случае меня ждал бы бюджет. Вся моя напряженная учеба была посвящена тому, чтобы я поступила именно на бюджет.

— Международная журналистика, политология, но никак не филология.

— Да, меня часто спрашивали: «У тебя столько языков, столько сданных экзаменов, такие уровни! Почему ты просто не пойдешь на переводчика, на лингвистику?» Но зачем мне тратить четыре года на изучение языков, когда я могу взять какую-то новую сферу и связать ее с языками? Моя международная журналистика — это журналистика, но связана она с языками: мы будем изучать два, платно можно взять и третий.

— А все-таки ты была бы готова пойти в МГИМО платно, если бы звезды не сошлись? Говорила ли ты об этом с родителями?

— Недавно разговаривала с матерью по этому поводу, она сказала: «Если тебе будет нужно, если это твоя мечта, если ты хочешь все-таки в журналистику, мы оплатим. Ты сделала все, что от тебя зависело. Если кто-то займет твое место, это не твоя вина».

— Чем занимаются родители? Ты не идешь по их стопам? 

— Мама работает в РЖД, а отец преподает студентам. Я не иду по их стопам, родители меня во всем готовы поддержать, дать мне опору, в какую бы сферу я ни пошла. Конечно, побурчать («Может, все-таки не химбио?») — это святое. Но решение всегда оставалось за мной.

— У тебя в планах второе высшее. Каким образом ты собираешься скрестить биологию и журналистику? 

— Хотела бы заниматься научной журналистикой (возможно, писать на иностранном языке). Сейчас очень мало специалистов, которые разбираются в том, что они пишут. А когда ты разбираешься в теме, когда ты этим горишь, а не просто чешешь затылок: «М-м-м, так, какие-то хламидолимонады… Ладно, напишу, а там сами погуглят», получается по-настоящему интересный материал. 

Но для начала мне надо будет еще несколько лет упорно готовиться к экзамену по биологии. Это все-таки один из самых сложных предметов с одним из самых низких средних баллов.

«Добби свободен»

— Как ты сейчас себя чувствуешь после этих американских горок с поступлением?

— Просыпаться по утрам без плана и целей на день — это умертвляюще страшно. Открываешь глаза и думаешь: «Я уже должна сидеть и заниматься! Где мои тесты по русскому?..»

— Где мои Попова и Казакова (авторы самых популярных учебных пособий по французскому. — Прим. ред.)? 

— Да-да-да (вынимает из сумки учебник по французской грамматике), я специально его притащила. И вот ты просыпаешься и понимаешь, что Добби свободен и может делать что угодно. Это когда такое было в последний раз? 

— Кстати, когда? 

— …Наверное, летом между 10-м и 11-м. Там хотя бы какая-то свобода еще оставалась. В июле не было смены во «Взлете», я сидела за учебниками, когда могла, и все еще не понимала, в каком направлении двигаться. Но был шанс заниматься тем, что мне интересно, а не просто сидеть и до упаду тянуть чай и обпиваться кофе вместе с чаем, чтобы не заснуть.

Все это позади, и есть чувство некоторого опустошения: а где фанфары? А где красная дорожка? 

Сейчас хочу посвятить свободное время своим урокам французского — я преподаю, у меня есть ученики — и самой себе. Может быть, запишусь на спорт. Когда ты готовишься к олимпиаде, тебе даже поесть нормально некогда: просто вот что-то стоит, не истек срок годности — супер, я это съем. Ясно, что физическая форма теряется и надо ее восстанавливать.

— Что или кто тебя вдохновлял все это время?

— Те люди, в которых никто не верил и которые добились всего вопреки осуждениям со стороны общества. 

— В твоей жизни тоже были такие эпизоды?

— Было время, когда в меня верили всего несколько человек. Остальные судили по внешности. А я всегда любила самовыражаться через внешность. Например, в 8-м классе у меня была короткая черная стрижка, я носила черную одежду и рисовала крестик на щеке. Меня все называли готкой. То есть все судили по признакам, по которым, казалось бы, и не надо судить. 

Взять Леди Гагу: в нее никто не верил, когда она начинала свой путь, и даже ее знакомые создали группу, где обсуждали, что она никогда не станет знаменитой, а сейчас она дает самые большие концерты, ее музыка звучит из каждого утюга. И такие истории, когда никто не верит, когда все судят по обложке, не зная, что происходит у человека внутри, а потом он их затмевает, меня грели. И еще поддержка близких — это, наверное, один из главных секретов успеха.

— Что ты понимаешь про себя к семнадцати годам?

— Я человек, который добьется своего. Поставила цель поступить на бюджет — взяла диплом ВсОШ, пересдала ЕГЭ. Если мне что-то нужно, я предприму миллион действий, чтобы этого достичь.

К семнадцати годам я знаю три языка: английский, французский и китайский. Японский, надеюсь, скоро реабилитируется. Есть во мне что-то, что двигает меня дальше. Я человек, способный сделать все, что от меня зависит.

Фото: Юлия Иванова