Комментарии 0
...комментариев пока нет
У каждой столицы запах особый: выставка «Красная Москва. Женщина в большом городе»
25.07.2025
Ольфакторные выставки — то есть посвященные запахом — пока в новинку. Их можно условно разделить на два вида. Либо это нечто экспериментальное, радикальное, на стыке науки и современного искусства — исследующее, например, связь обоняния и зрительного восприятия. Но чаще ароматы становятся довеском к традиционной выставке — то есть служат приятной добавкой к картинам. Проект «Красная Москва. Женщина в большом городе» (кураторы — Дарья Донина, Елена Желудкова), открывшийся в Центре «Зотов», пытается нащупать свой подход: когда запах — не только культовых духов «Красная Москва», но в широком смысле — рассматривается как неотъемлемая часть образа столицы.
Фото: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
У проекта есть формальный повод — столетие «Красной Москвы». Хотя история этого парфюма окутана тайнами. По одной из популярных версий, знаменитый аромат был создан французом Августом Мишелем на московской фабрике «Брокар и Ко». И в итоге пришелся по душе матери государя Николая II Марии Федоровне: духи тогда назывались «Любимый букет императрицы». После Октября название поменяли на более революционное. Авторы выставки развенчивают этот миф. Скорее всего, аромат был создан в 1924-1925 годах на фабрике «Новая заря», бывшей «Брокар и Ко»: на это указывают разные свидетельства. А все остальное относится к области спекуляций. Что, конечно, странно: такие популярные духи — и почти никаких документов о происхождении. Впрочем, если вспомнить, что это было за время — страна только-только вынырнула из хаоса Революции и Гражданской — то все становится на свои места.
Фото: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
Выставка, сосредоточенна на 1920-1930-х годах, получилась с антропологическим уклоном. Авторы показывают, как менялся уклад общества, а вместе с ним и отношение к ароматам. И вообще — из каких запахов состояла столица в те годы. Не всегда они были приятными. Москва росла, как на дрожжах: сюда хлынули потоки бывших деревенских жителей. Следствие скученности не заставили себя ждать — вши, туберкулез, сыпной тиф… Нужно было заставить людей чаще ходить в баню, поэтому разговоры о гигиене оказались частью пропаганды. Но мгновенного эффекта это не дало. Илья Эренбург иронизировал: «...на «гигиене» все помешались: живут кучей, некоторые не меняют рубахи от Рождества до Пасхи, так что рубаха копошится, а гигиену уважают».
Впрочем, город состоял из разных запахов — горячего хлеба, керосина, махорки. На выставке об этом рассказывает инфографика и специальные парфюмерные отдушки. Железнодорожные вокзалы и метро обеспечивали еще один городской запах — креозот, сегодня почти забытый. В наши дни много говорят о его вреде и даже потенциальной канцерогенности, но еще недавно им пропитывали шпалы, и у многих он ассоциируется с детством — когда метро было чище и пустынней.
Фото: Денис Шумов/предоставлено пресс-службой Центра «Зотов»
А вот ароматы духов влились в ольфакторный хор Москвы не сразу. В 1920-е коммунистическая молодежь относилась к парфюму с опаской — как к части старого мира. Нэпманы, торговавшие ароматами, представали в прессе в образе змия-искусителя. В качестве отрицательного примера приводилась история работницы, которая сначала пользовалась пудрой и духами, а в итоге «купила лакированные туфли лодочки, золотой медальон, бросила комсомол и вышла замуж за «нэпача». В общем, косметика порицалась как атрибут мещанства. Правда, советской женщине было не до подобных размышлений. Только-только эмансипировавшаяся, она работала целый день, а придя домой, занималась бытовыми делами, которые никто с нее не снимал.
Фото: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
Но уже в 1930-е отношение к духам изменилось. Их использование стало частью хороших манер, а женщина из боевой подруги превратилась в милую барышню, удобную для семьи и коллектива. Появилась и советская индустрия красоты: на выставке есть плакат Института косметики и гигиены, располагавшегося в Столешниковом переулке. На фотографиях изображены бьюти-процедуры — от радиоактивных масок и паровых ванн до электро-массажа головы. Впрочем, подобные вещи были рассчитаны не на простых работниц, а на советскую элиту.
Одной из ее ярких представительниц была жена Молотова Полина Жемчужина. Она возглавляла трест ТЭЖЭ — как на французский манер именовали трест «Жиркость», куда вошли национализированные парфюмерные заводы, в том числе и бывший «Брокар и Ко». Жемчужина не только сделала головокружительную карьеру, но и после смерти своей близкой подруги Надеждой Аллилуевой претендовала на то, чтобы считаться «первой леди» СССР. Она была безупречно элегантна и могла позволить себе самые дорогие вещи, например, заграничный аромат Chanel №5. Впрочем, судьба не всегда была к ней благосклонна. В 1949-м Жемчужину арестовали и отправили в ссылку в Кустанайскую область. На свободу она вышла лишь в 1953 году, после смерти Сталина. Еще одной представительницей элиты — уже не партийной, а научной — была Лидия Брюсова, родная сестра поэта. Советский Союз хотел сам синтезировать душистые вещества, чтобы не зависеть от поставок из-за рубежа. Поэтому в 1927 году был открыт Экспериментальный завод, и одно время его научно-исследовательскую лабораторию возглавляла именно Брюсова.
Фото: Денис Шумов/предоставлено пресс-службой Центра «Зотов»
А как же главная героиня выставки, «Красная Москва»? Она чуть не канула в Лету в трудные военные годы, когда было не до парфюмерии. Но уже в 1943-м вновь появилась на прилавках. Правда, производство флаконов восстановили позже, поэтому в очередь за духами становились со своей тарой. Пика популярности «Красная Москва» достигла после войны. Со временем аромат «взрослел» — вместе со своими поклонницами. В 1950-е им с удовольствием пользовались юные барышни. В 1960-е — девушки под тридцать, как одна из героинь фильма «Девчата», у которой на тумбочке среди флаконов можно разглядеть «Красную Москву». А в 1980-е знаменитый парфюм уже ассоциировался со старшим поколением, уступив место другим ароматам, в том числе заграничным.
Фото: Денис Шумов/предоставлено пресс-службой Центра «Зотов»
Обо всем этом выставка рассказывает подробно, на множестве примеров — от картин и кинохроники до винтажных флакончиков. Но без ольфакторных аттракционов тоже не обошлось. От горы «Земляничного» мыла, составленный из тысячи брусков — намек на продукцию «Новой зари» в 1920-х. До парфюмерного органа, в котором представлено семь ключевых нот «Красной Москвы»: вроде запаха ириса и бобов тонка. Зритель может поиграть в парфюмера и усилить либо наоборот приглушить какие-то ноты, чтобы получить свою версию «Красной Москвы». Тем более, что аромат на протяжении лет и правда менялся: многое зависело, например, от сырья.
Фото: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
А завершает выставку инсталляция Ирины Кориной «Коллекция иллюзий». Старинный шкаф, на полках которого громоздятся цветы из плексигласа: подобные сувениры делали советские заключения. Внизу, за дверцами, спрятаны вещи, не предназначавшиеся для посторонних глаз: припасы, вроде сахарной головы. И это напоминает о том, что духами мы чаще пользуемся не в одиночестве, для себя, а чтобы произвести впечатление на других. Хотя что может быть проще — устроить себе небольшой праздник каждый день.
Выставка работает до 19 октября
Фотографии: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»