«На фронте с Пушкиным вдвойне был крепок наш союз»
Справедливое сочетание: день рождения А.С. Пушкина и День русского языка праздновать вместе! Их действительно не представить порознь – великого поэта и его детище – «могучий, правдивый и свободный» русский язык. Так, как очистил, опоэтизировал, развил и умело пользовался им Александр Сергеевич, не сумел бы сделать никто на свете! А как знал он его! Более двадцати одной тысячи слов в лексиконе гения! И не просто в пассивном запасе, а как раз наоборот – каждое из слов было на своем месте, как говорится, в рабочем строю.
Пушкин любил русский язык, прекрасно знал его нюансы, собирал пословицы и поговорки, интересовался фольклором как источником «волшебной силы, активно питающей нашу речь». И свои замечательные книги автор написал на чистейшем, красивейшем языке, на таком доступном всем и богатом, что М. Исаковский, знавший почти всего Пушкина наизусть, говорил: «Я склоняюсь перед его удивительной лексикой, я восхищаюсь таинственным в своей открытой простоте созвучием пушкинской речи. И еще часто думаю: а может, в этом, именно в этом и есть величие и бессмертие нашего гения…»
Я была во многих пушкинских местах: в Москве – на Родине поэта – и в Петербурге на Набережной Мойки, 12; в Царскосельском лицее, где прошли его отрочество и ранняя юность, и в Одессе, куда он был сослан; в Кишиневе (здесь Александр Сергеевич начал писать своего «Онегина») и, наконец, в Михайловском, где он «провел изгнанником два года незаметных», в знаменитом Болдино, которое недаром называют «апогеем творчества поэта», и в Бахчисарае, где рождался замысел его удивительных поэм.
В свое время (это было к 200-летию со дня рождения Александра Сергеевича) мне посчастливилось стать составителем сборника «Хранимый Кавказом, воспевший Кавказ», – где прозвучало чудесное слово о Пушкине наших земляков – Г. Кайтукова, Б. Муртазова, И. Дзахова, Д. Гиреева, Л. Семенова, Г. Кусова, И. Гуржибековой, М. Цирихова, 3. Суменовой, Н. Дзатцеевой и еще многих других. Да, все это было.
Но в памяти навсегда осталось и другое – уникальный музей Пушкинского Дома в Санкт-Петербурге. Он поразил меня не только необычностью своих экспонатов, но и тем, как бережно, трепетно, преданно хранятся в нем редчайшие материалы, связанные с пребыванием Александра Сергеевича в боевом строю в дни Великой Отечественной войны. Да, да, я совсем не оговорилась: поэт воевал, был и тогда со своим народом – и в бессмертную победу внес свой вклад. По-своему неоценимый. Огромный. Нерукотворный.
Литература проходила вместе с героической Красной армией суровый боевой путь. Книги были так же необходимы бойцам, как танки и самолеты, боеприпасы и продовольствие. «Книги – фронту» – поистине гимном величию книги звучит этот заголовок передовой статьи газеты «Литература и искусство» от 14 марта 1942 года. «Тюками и мешками доставляют фронту Пушкина и Толстого», – читаем мы в ней.
Именно там, в музее Пушкинского дома, я впервые узнала о том, что в дни войны выходила так называемая специальная «оборонная серия» книг. И в ней печатались сборники, связанные с нашей патриотической литературой. Символично, что во время Великой Отечественной вышло двадцать пять таких книг именно Пушкина. Может быть, именно этот факт больше всего свидетельствует о духовной близости воинам, партизанам и труженикам тыла нашего великого Александра Сергеевича. А боевой путь пушкинской лиры красноречиво подтверждает необходимость и важность издания Пушкина в те грозные годы. Герой Советского Союза контр-адмирал И.А. Колышкин вспоминает, как произведения великого поэта помогали полнее ощутить любовь к Родине и пробуждали в душе героическое начало. «Это оружие не слабее торпед», – говорил он. А.А. Твардовский считал, что полная горделивого достоинства патриотическая лирика Пушкина напоминала бойцам, что такое Родина, утверждала, что это неотъемлемое достояние, честь, вера и слава, и не может быть на земле силы, которая могла бы отринуть названное.
Интересно заметить, что несколько книг Александра Сергеевича несли на себе особые приметы военного времени. Например, одна из них открывалась статьей «Родина в творчестве Пушкина» и имела рубрику «Писатели – патриоты Великой Родины». А еще два сборника поэта были напечатаны в библиотеке журнала «Красноармеец» – органа Политического управления Красной армии.
Изданные в период Великой Отечественной войны на русском языке 25 книг Пушкина включают более 200 произведений, общий их тираж свыше полутора миллионов экземпляров. Вы, пожалуйста, вдумайтесь в эти цифры!
Книги Александра Сергеевича выпускались в военные годы и на многих языках народов СССР, в том числе и на осетинском. Там, в Пушкинском доме, выставлены и переводы этого времени, сделанные нашими земляками, – «Медного всадника», «Цыган» (X. Ардасенова), стихотворений «Эхо», «Бесы» (С. Джанаева), «Я памятник себе воздвиг», «Зимний вечер» (Нигера). Кстати, именно с этого факта и начался, пожалуй, мой интерес к данной теме.
А сколько произведений Александра Сергеевича было издано за рубежом в годы, когда советский народ в героической борьбе противостоял фашистским захватчикам! Это интереснейшая страница истории литературных интернациональных связей и в то же время – факт международной солидарности людей доброй воли, для которых имя Пушкина – символ не только поэтического гения, но и понятия патриотизма, свободолюбия, высокой человечности. «Мой друг! Отчизне посвятим души прекрасные порывы…» Эти гениальные и могучие пушкинские стихи – мощный зов к народам подняться на борьбу за свои права…» – утверждал чехословацкий ученый З. Неедлы. И ведь неслучайно именно к Пушкину и его творчеству обращались борцы Сопротивления, партизаны, узники фашистских тюрем и концлагерей. А книги поэта России в те годы издавались не только в странах-союзниках СССР по антигитлеровской коалиции (Великобритания, США) и в формально нейтральных государствах (Швейцария, Турция, Испания, Аргентина), но и, что самое удивительное, в странах, оккупированных Германией (Чехословакия, Болгария, Югославия, Франция, Нидерланды, Италия).
Если учитывать условия, в которых печатались эти сборники, нельзя не восхищаться мужеством их издателей. И, что очень впечатляет, ряд книг Пушкина даже выходил на языке подлинника – на нашем русском языке, что тоже говорило о глубочайшей вере людей в великую миссию СССР – освобождение Европы от насилия фашизма. Но, что меня поразило более всего, – так это то, что сборники Пушкина в те грозные годы подпольно были изданы и в Германии. Ведь если вспомнить, что гитлеровцы сжигали произведения прогрессивных писателей мира на кострах, а книжный рынок этой страны к тому времени был буквально наводнен человеконенавистнической литературой, то действия издателя Карла Рауха в Лейпциге и Дессау, предложившего читателям творчество нашего Пушкина, могут быть расценены как открытый вызов фашизму. И это было своеобразным подвигом.
Да, увидеть этот музей в Пушкинском Доме – редкая удача. Поистине удивительна военная судьба книг Александра Сергеевича! Поэт жил в сердцах бойцов и командиров, он был человеком, говорившим с ними от имени России, от имени Родины.
Югославский поэт И. Сарайлич нашел, пожалуй, поразительные, очень верные ассоциации. Он показал, как Пушкин, видя, что «его родной земле ни в кои веки не было так тяжело», приходит к своему народу:
Пусть он владеет только пистолетом,
По возрасту не подлежит призыву –
Я знаю, что поэта можно встретить
В любом военкомате, где, наверно,
Ни разу на учет еще не брали
Погибших в девятнадцатом столетье.
И все же наш Александр Сергеевич творил во имя мира, счастья, всеобщего братства, мечтал, чтоб «над Отечеством свободы просвещенной» взошла «прекрасная заря». Вот почему Пушкинский праздник поэзии, русского слова, единения народов проходит во многих странах. Сколько цветов ляжет сегодня к подножию его многочисленных памятников, сколько стихов будет прочитано на разных языках…
У нас в Осетии тоже, пожалуй, нет такого поэта, писателя, который хотя бы единожды не прикоснулся к пушкинской теме. И это так объяснимо: Пушкин в России действительно «начало всех начал». И так будет вечно!
Мой Пушкин
И вот я здесь. Устал буянить ветер.
Уснула Сороть крепко. Тишина.
И все же счастье царствует на свете!
Как хорошо, что я сейчас одна.
Брожу я по «неведомым дорожкам»
И узнаю по ним Его стихи.
И мысли все неволят и тревожат,
Объятья лип прохладны и легки.
Забыв жестокость цензоров на время,
Как тяжело ни ныла бы душа,
Он приезжал сюда за вдохновеньем,
За тишиною леса приезжал.
Он так скучал по речи, русской, яркой,
По няниным напевам и блинам,
По этим строчкам, от которых жарко
Ему бывало часто по утрам.
Как он страдал, судьбы своей не зная,
Как страшно каждый день все ждать и ждать…
Его б давила сторона чужая,
А эта грела, как родная мать.
И только здесь я так понять сумела
Его мятежность, глубину ума,
И гений строк, волшебно-звучных, смелых,
Как будто прикоснулась к ним сама.
Как будто здесь, у Сороти, на тропке,
Я встретила и выстрадала вновь
И тот закат, и вечер, тихий, кроткий,
И первую Татьянину любовь.
И будто увидала я воочью,
Как снег с утра не устает валить.
Не спится. Он привычно пишет ночью.
Вот на листы ложится свет зари.
А он его не чувствует, он слишком
Предательством Бориса возмущен.
А вот с коварною Мариной Мнишек
Отрепьева уже знакомит он.
Зима. Пуржит. На озере мальчишки
С утра шалят. Одно, озорники.
А он с Сенатской площади услышал
Шум голосов и гневный гул реки.
Да, лишь сейчас я все понять сумела.
Метет. Зима все крепнет. Нет уж сил.
И вдруг… Вокруг все ожило, запело –
То «дом опальный» Пущин посетил.
Теперь я верю: он был так взволнован,
Что, лишь услышав отзвук бубенцов,
Он выскочил, вдогонку ветру словно,
Раздетым на парадное крыльцо.
Теперь мне во сто крат родней и ближе
Заветных строчек штормовая высь:
Он мне навстречу очень добрым вышел,
И сильным, и от дерзости держись.
Да, правда, в нашей творческой Вселенной
Немало звезд любой величины:
Больших, красивых, умных, современных.
Но где, скажите, кто вам смог вручить
Такую нежность и такую силу,
Такую трель поэзии самой?!
Как хорошо, что он достался миру
И осветил его своей звездой.
Валентина БЯЗЫРОВА,
заслуженный учитель РФ,
лауреат Госпремии СССР,
почетный гражданин г. Владикавказа