Ubi jus ibi remedium в конституционном правосудии и дело Быковского: куда идём, если пересмотр дела не работает?

 

 

Предыстория
11 января 2024 года Конституционный Суд вынес постановление по жалобе 76-летнего жителя Якутска Владимира Быковского, потерпевшего по уголовному делу о причинении вреда здоровью. Суды, вопреки буквальному смыслу ч. 1 ст. 111 УК РФ, квалифицировали наступившее у него тревожное расстройство в качестве вреда здоровью средней тяжести и прекратили уголовное дело в связи с истечением срока давности. 

Допустив, что наступление психического расстройства в зависимости от обстоятельств может расцениваться и как тяжкий вред здоровью, и как вред здоровью средней тяжести, Конституционный Суд постановил пересмотреть уголовное дело. Однако уже к моменту вынесения Постановления срок давности уголовного преследования истёк независимо от той квалификации, которая в принципе могла быть дана судом при новом рассмотрении дела: по ч. 1 ст. 111 УК РФ — 20 мая 2023 года, по ч. 1 ст. 112 УК РФ — 20 мая 2019 года. 

Почему Конституционный Суд указал именно этот, заведомо недоступный способ восстановления прав заявителя — неизвестно. 28 марта 2024 года Верховный Суд справедливо указал на истечение сроков давности и невозможность пересмотра уголовного дела. В результате сложилась ситуация, в которой Конституционный Суд признал необходимость восстановления прав потерпевшего, но указал практически неосущестивый способ их последующей защиты в ординарных судах.

Новая жалоба
В связи с невозможностью пересмотра уголовного дела заявитель повторно обратился в Конституционный Суд с требованием указать на необходимость применения к нему компенсаторных механизмов, предусмотренных частью 4 статьи 100 Закона о Конституционном Суде. При этом сама жалоба обладает рядом особенностей.

Во-первых, новое обращение не содержит типичного для жалобы требования о признании каких-либо норм не соответствующими Конституции. Нарушение конституционных прав заявителя связывается не с применением закона, а с невозможностью восстановить его права, несмотря на вынесение Постановления Конституционного Суда.

Во-вторых, соблюдение требований к допустимости жалобы обосновывается неразрывной связью отказного определения Верховного Суда с уголовным делом и Постановлением Конституционного Суда. Все внутригосударственные средства защиты, предусмотренные УПК РФ, фактически уже были исчерпаны ранее, а отказ Верховного Суда лишь подтвердил невозможность восстановления прав заявителя тем способом, который предписал Конституционный Суд.

В-третьих, жалоба наряду с проблемой неисполнимости конкретного решения Конституционного Суда затрагивает общие вопросы, связанные с компенсаторными механизмами, противоречивой практикой их применения и произвольным определением размера компенсаций судами общей юрисдикции.

Почему требуется новое решение Конституционного Суда? 

 

Гарантии прав потерпевшего от преступления, в том числе права на компенсацию причиненного ущерба, носят неотъемлемый и неотчуждаемый характер. Законодатель может изобрести любые формы и способы такой компенсации, но во всяком случае они должны быть подлежать безусловному исполнению и приводить к реальному возмещению причинённого вреда.

 

В статье 100 Закона о Конституционном Суде создана двухступенчатая система таких гарантий. Приоритетным способом восстановления прав заявителя является пересмотр дела, после которого заявитель должен оказаться в таком правовом и фактическом состоянии, как если бы неконституционный закон не был применён к нему. Однако если дело не может быть пересмотрено (например, в связи с истечением срока давности), то Конституционный Суд вправе указать на необходимость применения к заявителю компенсаторных механизмов.

Хотя формальным основанием для их применения является указание на это в постановлении Конституционного Суда, право на получение компенсации как таковое возникает у заявителя с момента, когда пересмотр его дела оказался объективно невозможным. В противном случае потерпевший от преступления, нарушение прав которого установлено Конституционным Судом, остаётся без каких-либо способов защиты, что является недопустимым с точки зрения статей 2, 18, 21 (часть 1), 45, 46 (часть 1) и 52 Конституции России. Поэтому от Конституционного Суда требуется как минимум признать за заявителем право на использование компенсаторных механизмов и как максимум обеспечить их адекватное применение нижестоящими судами. 

В случае, когда единственный упомянутый Конституционным Судом способ восстановления прав заявителя оказался недоступен, подтвердить необходимость другой формы защиты потерпевшего — обязанность государства в лице самого Конституционного Суда. Её неисполнение будет означать умаление абсолютных прав на судебную защиту и компенсацию вреда, причинённого преступлением.

Младший юрист Центра конституционного правосудия
Дмитрий Котельников