Вдова и дочь убитого в Дербенте священника рассказали о событиях того страшного дня

Спецкор Pravda.Ru Дарья Асламова побеседовала с вдовой убитого в Дербенте священника отца Николая матушкой Валентиной и его дочерью Ольгой Котельниковой.

— Приношу свои искренние соболезнования в связи с ужасной гибелью вашего мужа и вашего отца. Что случилось в этот ужасный день 23 июня? Как это всё происходило?

— Был праздник — Троица. Поэтому мы отслужили утром, а потом, вечером, у нас была вечерня. Мы вышли из церкви. Оля взяла свою меньшую девочку и ушла в магазин за продуктами, что-то купить на ужин. А мы с отцом Николаем посидели немножечко на лавочке. Я говорю: "Я что-то кушать не хочу". Он: "Я — тоже". И поднялись в дом. Он лёг на диване. И я услышала стрельбу. Так как наш дом выходит окнами на улицу, я посмотрела, думала, может быть, на улице какая-то перестрелка. Но ничего не увидела, а потом, думаю, выйду во двор. И когда я вышла в коридор, дверь у меня была открыта, я вышла в коридор, а он уже стоял в проёме двери. 

— Стоял убийца? Как он выглядел?

— Высокий, худой боец, спортивного телосложения, с небольшой бородой. В руках автомат.

— Он что-то сказал?

— Нет, он ничего не сказал. Он подошёл, просто сразу выстрелил, потом повернулся ко мне с этим автоматом... Я начала кричать, он какие-то секунды так постоял, потом пошёл по коридору дальше. Трапезная-то у нас… Дом для архиерея строился. Поэтому там мы кушали раньше, когда гости приезжали. И он пошёл туда. А я в это время дверь на себя закрыла в этой маленькой комнатке и на задвижечку. И всё. Начала звонить. Хотела позвать на помощь. Но ничего не получалось. Дочка, конечно, меня слышала, но ей уже дети позвонили, сказали, чтобы она не шла, потому что здесь всё горит.

— Он ещё и поджёг? Церковь?

— Церковь он поджёг уже потом, когда выходил... Я когда вышла в коридор, думаю, как-то вроде тихо, надо же что-то делать, смотрю — дым, уже костры пылают.

— Они бензином облили дом?

— Нет. Наверное, у них что-то другое было, потому что очень быстро загорелось. И слишком много гари. Сразу дым такой пошёл, что вообще ничего не видно было. Я подошла к отцу Николаю, смотрю, он уже лежит… И в последний момент он как бы вздохнул. Но я поняла, что уже всё. Большая лужа крови. Я выбежала на улицу, стала кричать, смотрю, там полицейские лежат убитые.

Они были не совсем во дворе. У нас там ограда с улицы к церкви. Они там дежурили. Я смотрю, они убитые. Один был раненый. Приехала "скорая"...

— И сколько было убитых полицейских?

— Один убитый, второй раненый, он потом умер.

— Они сразу стреляли на поражение? Сколько их было?

— Здесь было два. Я не знаю, по городу сколько их было. Потому что одновременно же и синагога горела. Значит, и её подожгли. Видимо, там были другие люди.

— Они молча всё делали? Ничего не кричали?

— Ничего не кричали, ничего не говорили. Вот он вышел, выстрелил и на обратном пути, когда он поджог сделал, когда он шёл, он ему сонную артерию перерезал.

— То есть он ему всё-таки горло перерезал? 

— Да. Это уже потом, когда вскрытие делали, сказали, что у него кровь текла, пока не похоронили, она как-то не сворачивалась. Он же, во-первых, очень болел, он пил эти лекарства, которые разжижают кровь. Скорее всего, из-за этого так долго кровь не сворачивалась.

— То есть он хотел его не просто убить, а зарезать?

— Он его зарезал, да. Когда он выстрелил, это была не смертельная пуля. А зарезал он его, уже когда уходил. У него и финка была, потом они бросили этот свой рюкзак, там были финка и граната.

— Пожалел просто вас.

— Ну, или пожалел, или просто я ему не нужна была. Батюшка на фотографии был на их сайте, так нам сказали ФСБшники, когда они вскрыли их закрытые чаты. И там было там написано... В общем, мне сказали, что они шли конкретно к нему.

— Ваш муж был уважаемым человеком в городе...

— В последнее время он вообще был немощным стариком, передвигался на ходунках, почти не разговаривал, кое-что можно было понять только, а так он вот улыбался всем, кто спросит: "Как вы себя чувствуете?" Он: "Так..." Потому что болел очень в последнее время.

— То есть больного человека выбрали жертвой.

— Да. Мы понимаем, что это не его лично, это в его лице Православную церковь.

— Ваши три дочери вышли замуж, если я не ошибаюсь, за священников. То есть у вас очень религиозная набожная семья. А вы действительно хотели выйти замуж за священника? У вас была такая цель?

— Да, конечно. Покойный владыка Александр был правящим архиереем Бакинским тогда, в то время, была ещё Бакинская общая епархия, он познакомил и благословил.

— У вас 12 внуков, один правнук — православная большая семья.

— Внучка у меня тоже за семинариста замуж вышла, у неё ребёнок родился, крестить должны тоже.

— Вы легендарная семья в Дербенте. Вашему зятю-священнику тоже угрозы поступали?

— Это муж моей младшей дочки, у них был приход в Грозном, и в то время он как раз там служил, это было шесть лет тому назад. Они в церкви закрылись, когда боевики заскочили во двор. Там тоже убили прихожанина, омоновцев, которые их охраняли. Это был теракт. Но они ничего не взорвали, у них была конкретная цель — нужно было расстрелять. Дети под двойной удар попали. Сейчас, конечно, они переживают, дети уже подросли, и всё опять возобновилось. Мальчик, мой внук, он во второй класс перешёл, так он, бедный, пистолет берёт, детский, игрушечный, и кладёт возле себя. Он не играет, он понимает, что нужно как-то защищаться.

— Настоящий православный горец... Оля, скажите, вы своим детям как-то пытаетесь что-то объяснять? Они же пережили теракт...

— Мы им объясняем, что плохих наций нет, есть плохие люди, которые зомбированы на каких-то неправильных идеалах. И всё-таки приучаем жить в мире, говорим, что нельзя не любить какую-то нацию, какое-то вероисповедание, нет, надо любить всех. Нас так учил Бог. Бог есть любовь. Поэтому мои дети адекватно на это смотрят. И мы стараемся, конечно, сохранять мир в своей семье.