«Кто к знамени присягал единожды»: за что участнику СВО из Карелии хотят присвоить звание Героя России

Наш Малой, командир разведывательно-штурмового отряда спецназа «АХМАТ» Алексей Пряжников будет представлен к высшей государственной награде «Герой России». Алексей, поздравляю!

звание рядовой, сейчас 41 год

В прошлом году наш президент объявил мобилизацию, и оставаться в стороне нельзя было. Я являюсь заместителем руководителя карельского отделения общероссийской организации ветеранов боевых действий России. Многие из наших ветеранов поехали в зону СВО добровольцами, как и я. Я поехал через «Ахмат» в октябре прошлого года. Я патриот своей страны. Кто к знамени присягал единожды, тот у оного и до смерти стоять должен, говорил Петр I. Если человек дал присягу своей Родине, которой в определенный момент нужна поддержка и помощь, как не идти?

Жил в Петрозаводске до СВО и занимался ветеранской деятельностью. Два года я работал помощником машиниста тепловоза и электровоза в Архангельской области. Потом служил по контракту. В Петрозаводске более 5 лет работал в такси, менеджером по продажам.

Давно служил по контракту. Срочную службу проходил в Чечне. По контракту там же в нулевых. Опыт у меня был, но не штурмовика. Я все время работал водителем.

Все добровольцы через «Ахмат» заключают контракт с Минобороны. Подготовка была на базе университета спецназа в городе Гудермес. Огневая, тактика, медицина — все на высшем уровне. Я доволен подготовкой. И я стал штурмовиком. Условия великолепнейшие, потому что это единственная в своем роде база, где тренируют на высоком уровне, подготавливают ребят. С питанием, обмундированием, обеспечением никогда не было проблем. Любой боец из «Ахмата» может подтвердить это. Ребята были не просто из разных регионов — это сборная союза (ред. — территорий бывшего СССР). Когда попал туда, сомнений никаких не было и до сих пор нет. Если бы рука сейчас позволила, я бы уже стоял в строю вновь. Но, к сожалению, после последнего ранения я не могу вернуться.

Каждый друг друга поддерживает: взаимодействие, слаженность играют большую роль. Без этого никак.

После подготовки мы отправились в зону СВО. В такой ситуации 4-5 километров — это не тыл. Если подразделение стоит на дистанции в 4 километрах, оно не находится в тылу, так как дистанция выстрела, допустим, 82-го миномета — 5 километров примерно; 122-го миномета — 7 километров. Мы стоим, а по нам стреляет миномет врага. Мы так же на линии соприкосновения. Мы приехали под Лисичанск и со 2-3 дня начали выходить отдельными подразделения на боевые задачи. Как вы понимаете, боевые действия не подразумевают никаких удобств в быту. Человек, который прошел ни один военный конфликт, уже подготовлен. Ребята, которые участвуют в таких уже второй, третий и далее раз — это те самые ценные кадры, которых ждет страна.

Большую часть времени там я был на боевых задачах. Разумеется, мы старались приводить себя в порядок: мылись, стирали, отсыпались и возвращались обратно. Каждый по-разному воспринимает те же прилеты. Все зависит от психики человека. Я никогда не падал на землю: прилетало — я стоял.

Первая командировка в зону СВО у меня была 3 месяца. После нее я вернулся в мирную жизнь. Через месяц поехал туда с гумпомощью в свое подразделение. Это были именно те вещи, которые недоставали мне.
После гуманитарки, через 2 недели, в марте я подписал еще один контракт. Зашел так же через Гудермес и попал практически в те же самые места и к тому же командиру. В целом я был чуть меньше во второй раз, через 2 месяца меня ранило. Три ранения у меня в целом было. Первое я получил, но после вообще не выходил с позиции — не считал нужным и некогда было: прилетел осколок в ногу, где он до сих пор остался. Не беспокоит, там и остался.
Второе в тот самый штурм, когда я получил множество осколочных, контузию, пулевые ранения. Я восстановился, но не до конца. И зашел в третий раз, когда оставалось 2 недели до контракта, отказался от реабилитации. Зашел туда вновь. Но попал мод Марьинку в ДНР, и зашел на штурм, после чего закончился у меня контракт.

Задача была — дойти до точки назначения, соединиться с другими группами, ждать отряды, которые должны были закрепиться на этой территории. Мы свою задачу выполнили на 100% и даже больше, потому что мы дошли до нужного места. По пути мы взяли двух пленных. Закрепились там. Там было здание рядом, куда мы и зашли, посмотрели, но выйти нам из него уже не дали — нас окружили. Выход был заблокирован пулеметчиком. На протяжение пяти дней высунуть нос не удавалось. Конечно, речи не идет о том, что мы там просто сидели. Все дни нас пытались выбить оттуда, а мы держали оборону: отстреливались и ждали подкрепления.
Так как мы были окружены, подкрепление не могло подойти к нам.

Мы спали по очереди по 1-2 часа: днем по 2 часа, а ночью по часу. Всем давали отдохнуть в пределах разумного. Находясь в окружении, надо понимать, что в любой момент могут зайти. Ребята сами не хотели спать.
Ребята работали профессионально все эти дни. Мы заблокировали все входы, подступы, поставив растяжки и всевозможные ловушки. Только спокойствие рождает уверенность и четкое выполнение действий, которым тебя учили. Паника мешает.

На пятый день нас раздули в 05:00 взрывами. Мы поняли, что начался штурм здания, который долго продолжался. Если 4 дня были попытки просто нас прощупать, посмотреть, сколько нас, какое вооружение, то на пятый день пришла целенаправленно штурмовая группа уничтожить нас. Мы поняли, когда они начали использовать гранатометы, к нам на лестничные площадки начали прилетать термобары — взрывы от РПГ, и взрываться рядом с нами. Настал момент, когда боезапас стал заканчивать. Он же не бесконечный, как в фильмах, когда у человека куча непонятно откуда появляющихся патронов.
Когда осталось у каждого по одному рожку, 1-2 гранате, мы приняли общее решение вызвать огонь на себя. Потому что сдаваться никто не планировал. Зная себя и своих ребят, все были готовы умереть достойно. Никто не рассматривал сдачу в плен, хотя предложения были. Во время штурма неоднократно звучало с той стороны, мол давайте складывайте оружие, зачем сражаться, завтра пасха. Но мы все понимали, третьего варианта нет. Это решение было принято не мной лично, а всем подразделением. Другого варианта не было.

Вызвали огонь на себя и ждали, когда рухнет здание уже с гранатами без чеки. Но здание не рухнуло. Наша артиллерия отработала изумительно вокруг здания. Они аккуратненько поработали вокруг здания. Прилетало по зданию несколько раз, что мы на себе ощущали. Так получилось, что мы остались живы.
Ночью настал момент, когда ребята почувствовали, что вокруг никого не было, тишина, туман. Не летали птички в эту ночь. Приняли решение прорываться к своим, но дорога, которой повел я их, была асфальтированной через позиции врага.
В надежде на то, что нас никто не будет ждать с тыла, мы просто пошли по ней. Так как я владел информацией о местности, месте расположения укрепрайонов врага, у меня получилось обойти места, где были наши враги.
Дважды мы заходили на минное поле, два раза я выпутывал ребят из проволоки, дернув которую, можно было взорвать практически поле. Получилось выйти.
Никто не рассчитывал, я в том числе, что мы выйдем. Мы все шли, у каждого было на тот момент по 3-4 патрона в магазинах и по гранате. Каждый нес гранаты без чеки. Но если б мы зашли на позиции противника, и завязался бой, я уверен, что мои бойцы взорвали бы просто себя: не как камикадзе — как патриоты. Порядка 4-5 километров ночью прошли пешком.
Штурм начался в 5 утра. Начали выходить мы ближе к ночи. Не было понимания времени, потому что никто не следил за временем.

Когда увидел уже знакомые позиции, понял, мы дома. Я снова взял рацию и вышел на свою волну, сообщив, что мы рядом.

На последний день у кого-то были ранения, пока шли.
В июне этого года мне сделали операцию, после чего сняли аппарат Елизарова. Сейчас нахожусь в отпуске после ранения. Не могу зарекаться, что больше не попаду туда, я не буду. Всякое может быть.

Я реалист. Я понимаю, что ничто не вечно под Луной. Я человек, который патриот до мозга костей. Я родился в поселке городского типа Архангельской области Полнино, он назван в честь дважды героя СССР, летчика. У нас пионерская организация носила имя Зои Космодемьянской. И я с детства о фашистах знаю не понаслышке, и из того, что я видел там — дети, бегающие, даже не шугаются от взрывов.
Местные жители относятся по-разному.

Я твердо понимаю, зачем проводиться спецоперация. И после того, что я прошел, я не сомневаюсь ни на грамм. Завершится все Победой, и только Победой. Спецоперация меня кардинально изменила. Человека, который был до СВО, не существует. Он погиб в том здании. Но нынешний человек существенно лучше.

Никогда нельзя недооценивать врага. Недооценка ведет к поражению. Говорить, что против нас какие-то необученные бойцы, нельзя.

Я дальше планирую заниматься тем же, чем до СВО. У меня есть ветераны, определенные обязательства перед ними, юнармейцами, школьниками. Патриотическое воспитание молодежи и сохранение исторической памяти в Карелии.