Ксения Старожилова: «Что с нами такое со взрослыми?»

Мальчик гулял с другом после уроков, друг кидал камешки по дороге, ну чтобы они подпрыгивали и скакали как по воде, а попал по машине. Камешек скакнул не туда.
В машине сидел дядька, дядька был злой и за справедливость. Выскочил из машины и давай за мальчишками. Тот, что с камешками убежал, а друг его растерялся. Или в своём доверии к миру был уверен, что раз не виновен - не накажут, чего бежать.
Дядька вытряс из парня слёзы, сопли, место учебы и адрес. Написал на злодея заявление.
Школьный психолог и ещё целая комиссия теперь без справки от психиатра не пускают.
У мальчика глазища с пол лица, синие, а в них удивление: вы совсем что ли, взрослые, с ума сошли?

У дочки подруги в школе обнаружилось вдруг самоповреждающее поведение.
Аутоагрессия, ясно же.
Суицидальных мыслей, действий, намерений нет и не было. Характер порезов демонстративный: «А я вот как могу! Круто? Испугались?»
Да и от самоповреждения на сегодня остались шрамы и обрывочные воспоминания.
Ребёнок не знал, как справиться с тревогой, договорился с собой, что если будет больно физически - душа болеть перестанет.
Кстати, не перестала.
Но тоже опыт.
Так вот, вопрос от подруги: почему сейчас, по сути, после дела и вместо помощи семью всячески кошмарят учётами везде и всюду.
Инициатор кошмара - школа.
Уровень тревоги ребёнка от посещение разного рода инстанций и актуализации болезненных якорьков (она уже пережила это всё!) ниже не становится. И уровень тревоги мамы ребёнка тоже.
Очень смелый ход школьного психолога.
Очень.
Опрометчиво смелый.

«Беломорканал» публиковал подробное интервью на тему «Детский суицид. Самоповреждающее поведение» с Алексеем Карчевским (медицинский психолог, заведующий отделением медико-психосоциальной работы Северодвинского психоневрологического диспансера) и Ксенией Старожиловой (заместитель директора Центра психолого-педагогичнской, социальной и медицинской помощи). Напомним.

 

 

Ещё одна мама срочно ищет стороннего специалиста (не школьного): на шариковую ручку ребёнка глазом наткнулся сосед по парте. Случайно! Один руку поднимал, второй как раз нагнулся.
Глаз цел. Даже царапины нет. Ручка тоже цела. Дети помирились. А родители соседа с глазом грозятся подать заявление в полицию или требуют заключение психолога, что мальчик с шариковой ручкой здоров и адекватен. Мол, если нет у него расстройства поведения (Боже, какие все стали грамотные), так в заключении и должно быть написано.
К школьному психологу мама идти не согласна.
- Вы - говорит, - её видели? Психолога этого. Ей самой консультация специалиста нужна. Да и на первой же перемене в учительской всё разболтает коллегам.

Второклашка катался на горке, той, которая уже за школьным забором. Сразу за ним.
Туда же на горку пришли первоклассники, второклашку отмутузили, вытащили из его рюкзака телефон и остались веселиться дальше. Телефон, когда веселье спало, разбили и выкинули.
Все учатся в одной школе. Все и всем пофамильно известны.
Школа отказалась принимать меры, потому что горка, рюкзак, телефон и дети во время происшествия находились за её пределами. Ответственность образовательной организации в прямом смысле теперь ограничена - забором.

Кирюша перешёл в новую хорошую школу с углубленным изучением. В 7-й класс. До 5-го учился в коррекции, после по заключению комиссии перешёл в норму. В новой школе стал часто пропускать первые уроки, на оставшихся почти что спал, учился посредственно, на троечки. Но не хамил, не дерзил, в класс влился.
На внеплановом совете из классного руководителя, мамы ребёнка, психолога, социального педагога, завучей по ВР и УР маме было предложено мальчика забрать. Неважно куда - мало что ли школ в городе? «С переводом поможем, Вы не переживайте»
Семья очень многодетная и очень неблагополучная со всех сторон, прямо совсем со всех. Школе они зачем? Мама испуганно кивала. У мамы самой образования классов семь…
Для полноты картины не хватало заключения клинического психолога и, если тот назначит, детского психиатра.
… Здесь всё хорошо закончилось: классный руководитель мальчика сама записала к психологу в медицинское учреждение, сама мальчика с мамой туда свозила, сама сделала копию заключения и привезла в школу. Кирюша остался.
Выяснилось, мальчик перед уроками отводил в сад младшего (мама оставалась дома в самым младшим, чтобы по морозу его не таскать), провожал в школу (тоже в коррекцию) среднего, с ним же допоздна делал уроки… Ночью играл на телефоне. Поэтому на свои уроки опаздывал и спал. Но на маму и жизнь не жаловался.

Другая учительница - знаете, есть такие: без возраста, вечно замученные, всегда недовольные - увидела, что за девочкой пришла мама. Девочка большая, можно не встречать, но маме было по пути. И учительнице по пути: она решила девочку при маме отчитать. Когда ещё случай подвернётся?
- Она же (а она стоит рядом, между учительницей и мамой, ковыряет ботинком деревянную половицу, глаза тоже в пол, конечно) ведь меня вообще не слышит! Понимаете? Я ей: рубашку заправь, на доску смотри, не рисуй в учебнике, а ей всё равно! Ручек вечно нет, тетради без обложки! Вы не можете обложки купить? Контролируйте тогда, как она собирается в школу! Спрашиваю параграф, так двух слов связать не может! Шестой класс! А дальше что будет?!
Мама смотрит то на учительницу, то на дочь. На учительницу заискивающе, на дочь грозно, хмурится.
- Кать, ну ты тупая что ли?… - выдыхает вдруг.
Катя изумленно поднимает глаза на мать. На секунду! Но боль от предательства за эту секунду успевает разлиться, расплескаться по всему коридору.
Учительница в этой детской боли не утонет, потому что «плавали, знаем».
И мама не утонет, но наглотается. Маме потом долго ещё будет стыдно и муторно. И всё же не факт, что найдёт в себе силы и мудрость хотя бы извинится перед дочерью…
Случаев всяких разных сотни. Эти - из моей практики учительской, родительской, как психолога.

И можно дать множество всяких разных рекомендаций всем и каждому, только они всё равно всегда сводятся к двум. Для педагогов и для родителей.

1. Если вы не можете работать с детьми - уходите. Сегодня же. Забирайте свою трудовую и бегите из школы.
Если вы не слышите детей, не говорите с ними, не смеётесь, не плачете из-за них, не любите - перестаньте! Не калечьте!
Удобный график, социальные гарантии, хорошая (да!) заработная плата, длинный летний отпуск - совсем не те критерии, на которые надо ориентироваться учителю.

2. Никогда ни при каких обстоятельствах ни на пол шага не отступайте от своего ребёнка. Не смейте предавать его. Школа, учителя - всё и все пройдут, все забудутся, а вы друг у друга останетесь. На всю жизнь останетесь!
Дома, если надо отругаете, дома выясните, кто виноват, дома решите, что делать, но никогда в школе! Слышите? Никогда при третьих лицах!
Третьи лица уже после работы про вас и не вспомнят…

А я мечтаю о школе для детей.
Это когда учителя вне «педагогического коллектива», когда учителя приходят только к ученикам. Минуя учительскую, скандалы, интриги, расследования.
Это, когда начинаешь урок, стоишь перед классом: «Здравствуйте, садитесь» и будто в море входишь. В тёплое, ласковое, и сдерживаешься, чтобы не засмеяться от радости… Каждый урок - долгожданная встреча, каждый неповторим.

И вот бы критерием при приёме на работу в образовательную организацию стал какой-нибудь чудесный тест на эмпатию...

 

КСЕНИЯ СТАРОЖИЛОВА