Душа Рима и простое человеческое: в «Эрмитаже-Сибирь» открылась выставка «Эффект Пиранези»

В «Эрмитаже-Сибирь» открылась выставка «Эффект Пиранези», где организаторы запечатлели течение времени и вместе с ним – искусства.

Джованни Батиста Пиранези – итальянский гравёр и архитектор, прославившийся серией «Виды Рима», которую он создавал на протяжении 30 лет. Основав мастерскую в Риме в 1747 году, он детально запечатлел античные памятники и оказал значительное влияние на европейский и русский неоклассицизм.

Джованни Баттиста Пиранези создавал работы, сочетая офорт и резцовую технику, добиваясь живописной выразительности. Он тщательно изучал античные источники, участвовал в раскопках и делал зарисовки. Процесс включал нанесение кислотоустойчивого лака на медную пластину, процарапывание рисунка, травление азотной кислотой для создания углублений и последующую печать оттисков.

– В архитектуре Петербурга можно выделить три этапа обращения к наследию мастера: в начале XX века неоклассики видели в его работах альтернативу вычурному модерну; в советский период монументальные римские формы переосмыслялись через призму пиранезианской эстетики; новый всплеск интереса пришёлся на 1960–1980-е годы, – отмечают кураторы выставки.

В экспозиции представлены гравюры из серии «Виды Рима» и проектные чертежи ленинградских зодчих 1920–1970-х годов.

– Такое название – «Эффект Пиранези» выставке дали кураторы. Мы хотели показать влияние Пиранези на искусство, на советскую архитектуру и графику сквозь века. Работы к нам привез Государственный музей истории Санкт-Петербурга, – рассказала научный сотрудник музея Алиса СКЕБЕРДИС.

– Пиранези использовал необычные, лишь ему свойственные способы изображения. В частности, это перспектива двух точек схода, взгляд из-под арки или подача перспективы с угла. Их же применяют знаменитые советские архитекторы: Троцкий, Левинсон, – куратор обратила наше внимание на различные произведения в зале.

– Джованни стал певцом Рима через свое творчество. Он создал ту идею Рима, которую мы сейчас знаем. Многие влюбились в столицу Италии именно через гравюры Пиранези и теперь находят в ней именно то, что когда-то нарисовал художник, – сделала вывод сотрудник музея.

Заходя на выставку, мы встречаем ростовые фигуры льва и орла, одетые по последней моде 18 века. В руках у них инструменты, циркули, молотки. Они – вдохновленные творцы, архитекторы и художники. Лев – символ бессмертия в Древнем Риме, который так горячо любил Пиранези, а орел – его величие.

Слева – зал, где расположилась выставка самого Пиранези. Он разделяется на две части небольшой аркой, что встречается и у самого художника в его работах. По аркам, резким линиям, острым углам руин почерк Джованни как раз и узнается. Этот зал – комната идей, пугающих неподготовленного зрителя божественностью сводов. Сами творения Пиранези в основном классического размера, но театры, церкви, площади, руины, которые он запечатлел там, создают ощущение, что мы смотрим не на архитектурное сооружение и точно не на гравюру. Мы смотрим на богов Древнего Рима: молниеносного Юпитера, Юнону, Нептуна, Плутона. Именно так ощущается пространство у художника: зрителя оно поглощает полностью, возбуждает в уме любовь к тонким и резким линиям Пиранези, скульптурам, прикрывающим основной вид арками и мостами.

Излюбленный прием Пиранези можно назвать «взгляд из-под арки». Это тот случай, когда, смотря на изображение, мы упираемся взглядом в некий свод и уже из-под него, как из-под реального сооружения, выглядываем на здание, которое гравер запечатлел в своей работе. Так наше внимание полностью увлекает архитектура, как людей на холсте.

Зал с работами Пиранези заканчивается большим изображением одного из многих его произведений, перед которым музей Врубеля представил скульптуру Александра Капралова «Движение», похожую на мышцы древнеримского атлета.

В зале справа от входа разместились работы советских архитекторов, где уже нельзя встретить тонкие линии, внушительные своды. Изображения не пугают – они узнаются простым человеком. Здесь можно встретить магазины, жилые дома – и все в разном цвете и стиле. Люди уже не герои советских проектов, но иногда образы человека тот или иной архитектор помещает в свое творение в виде овалов, неясных теней.

Это нечто близкое нам, важное для общества, как материальная вещь. Там и правда изображались здания для общественных нужд, которые проектировали, планировали и строили. Если Пиранези запечатлевал историю, то тут она уже творилась с помощью работ архитекторов, к примеру «Проект детальной планировки района озера Долгое в Ленинграде» Вадима Рохлина, «Проект интерьера станции метро» Александра Васильева, «Проект дворца труда» Ноя Троцкого и Льва Тверского.

Однако выставка не просто так получила название «Эффект Пиранези». Именно его талантом вдохновлялись советские художники и архитекторы. К примеру, в проекте планировки площади у Нарвских ворот, разработанном архитекторами Львом Тверским и Ноем Троцким, мы видим все те же арки, те же римские колонны, но уже вписанные в городскую среду.

– Мы пришли на выставку для расширения кругозора, – рассказали нам девушки, которые заинтересованно исследовали оба зала. Как оказалось, они трудятся в строительной компании, занимаются реконструкцией зданий.

– Вдохновляемся выставкой, – улыбнулась Евгения, с ней согласилась Елизавета.

– Больше нам, конечно, понравился Пиранези, – подытожила Дарья, – мы в работе сталкиваемся с подобными материалами, техникой, которую он использует, потому можем с уверенностью сказать, что его произведения более фундаментальные.

В конце зала советского творчества посетителей тоже ждала фигура. Это было не мимолетное движение, как в первом зале. Перед гостями выставки возник зеленый металлический «Гиперкуб» Виталия Шевченко. Он отражал то, что архитекторы унаследовали от Джованни, – линии, объем и конструкции.