«Газета» совместно с Yandex Music продолжает проект «Музыка махаллей». Героем нового выпуска стал рэпер Shaka. Мы прогулялись по его родному посёлку Нурабад в Ахангаранском районе и поговорили об узбекском рэпе, ругательствах в текстах и о том, как свадьбы влияют на музыкальную индустрию.
«Газета» совместно с Yandex Music продолжает проект «Музыка махаллей». Героем нового выпуска стал рэпер Shaka. Мы прогулялись по его родному посёлку Нурабад в Ахангаранском районе и поговорили об узбекском рэпе, ругательствах в текстах и музыке на свадьбах.
Ещё 10–15 лет назад при упоминании узбекского рэпа первыми на ум приходили Radius 21, Шохрух и Шахриёр. В последние годы жанр переживает стремительный подъём, всё больше музыкантов заявляют о себе. Среди артистов нового поколения, прочно обосновавшихся на сцене, — Konsta, Asl Wayne, Shokir, Massa, Minor и Java. Входит в этот круг и Шахриёр Каршиев, известный как Шака (SHAKA). Слушатели заметили и оценили треки "Kana", "ijtimoiy tarmoqlar" («Социальные сети»), "May", в которых он поднимает острые актуальные темы.
Жизнь рэпера делится на два города: Янгиюль, где постоянно живёт, и Ташкент, где работает. Выпуск мы решили сделать в посёлке Нурабад, который находится в Ташкентской области. Там прошло детство и юность музыканта.
Творчество, «задушенное с рождения»
Мы встретились с Шакой возле кольца «Рохат» в Яшнабадском районе. До Нурабада, который находится между Ангреном и Ахангараном, добирались на такси. Время в дороге провели за разговором о том, как в его жизни появилась музыка.
«На самом деле моё настоящее имя — Шахриёр, но многие об этом не знают. В индийском фильме “Цветок и камень”, популярном в советское время, героя зовут Шака. Один из моих родственников посмотрел его и начал так меня называть, остальные поддержали. Я тогда был маленьким. До сих пор все зовут меня Шака. Даже я сам — взял себе такой псевдоним», — начинает свою историю рэпер.
«На самом деле моё настоящее имя — Шахриёр, но многие об этом не знают. В индийском фильме “Цветок и камень”, популярном в советское время, героя зовут Шака. Один из моих родственников посмотрел его и начал так меня называть, остальные поддержали. Я тогда был маленьким. До сих пор все зовут меня Шака. Даже я сам — взял себе такой псевдоним», — начинает свою историю рэпер.
Шахриёр родился в семье врачей. С ранних лет интересовался музыкой. После третьего класса поступил в Республиканскую школу-интернат музыкальных воспитанников имени генерала Петрова. В то время это учреждение специализировалось на подготовке музыкантов для духовых оркестров, а сейчас оно преобразовано в военно-музыкальный академический лицей Национальной гвардии. Шака проучился там месяц. Вспоминает, что не смог привыкнуть к строгому распорядку дня и дисциплине — 10-летнему мальчику атмосфера в интернате показалась тяжёлой, и он вернулся в обычную школу.
«Некоторое время я занимался в кружке фортепиано, а в шестом классе научился записывать аудио в программе FL Studio — софте для работы со звуком и музыкой. Академического музыкального образования у меня нет — даже мысли о том, чтобы получить его, не возникало. Не думаю, что для рэпа это имеет значение. Ни у одного из популярных сейчас узбекских рэперов нет музыкального образования. Я не говорю, что оно совсем не нужно, но я никогда не слышал, чтобы где-то специально обучали рэпу или существовало отдельное направление в этой сфере», — говорит Шака.
«Некоторое время я занимался в кружке фортепиано, а в шестом классе научился записывать аудио в программе FL Studio — софте для работы со звуком и музыкой. Академического музыкального образования у меня нет — даже мысли о том, чтобы получить его, не возникало. Не думаю, что для рэпа это имеет значение. Ни у одного из популярных сейчас узбекских рэперов нет музыкального образования. Я не говорю, что оно совсем не нужно, но я никогда не слышал, чтобы где-то специально обучали рэпу или существовало отдельное направление в этой сфере», — говорит Шака.
В год, когда Шака оканчивал школу, её преобразовали в профессиональный колледж энергетики и экономики, и он решил продолжить учёбу там.
Творческий по натуре, Шахриёр участвовал в конкурсах в составе команды КВН колледжа. Перед очередным конкурсом ему поручили написать две песни — одну в позитивном, другую в негативном ключе — и исполнить их на сцене. Поскольку петь нужно было под фонограмму, он передал записи по Bluetooth своему другу. От него «негативная» песня разошлась сначала по колледжу, а затем по махалле и всему Ахангарану.
Творческий по натуре, Шахриёр участвовал в конкурсах в составе команды КВН колледжа. Перед очередным конкурсом ему поручили написать две песни — одну в позитивном, другую в негативном ключе — и исполнить их на сцене. Поскольку петь нужно было под фонограмму, он передал записи по Bluetooth своему другу. От него «негативная» песня разошлась сначала по колледжу, а затем по махалле и всему Ахангарану.
«В той песне не было грубых слов, оскорблений в чей-то адрес — только мысли о трудностях студенческой жизни, которые могли показаться кому-то немного резкими, а также упоминался “испорченный дом” в махалле, где происходили разные нехорошие дела. Мы не ожидали, что песню воспримут настолько серьёзно. Некоторые и вовсе подняли панику, сделали из мухи слона. Это привело к тому, что руководство колледжа начало оказывать на меня давление, со мной даже проводили отдельные “уроки духовности”. Ходили даже слухи, что я “попал в тюрьму” (смеётся). Прошло время, и один человек, работавший в районном хокимияте, сказал: “Хорошо, что ты тогда спел ту песню. Благодаря тебе произошли хорошие изменения, даже в том самом “испорченном доме” навели порядок”», — вспоминает Шака.
История с песней произошла в 2008 году. На тот момент в местной администрации чиновника, готового хотя бы на словах поддержать талантливого парня, не нашлось. Оказавшись под давлением из-за первой же песни, Шака испугался. Он продолжал писать тексты, но никому их не показывал.
После колледжа Каршиев решил продолжить образование за рубежом и подал документы в университеты Сингапура и Малайзии по направлению «Бизнес-менеджмент». Принять студента были готовы оба вуза, на грантовой основе — только малазийский. Учиться там не пришлось — учебный год не успел начаться, как университет неожиданно закрылся.
«Эта ситуация сильно на меня повлияла, потому что я поехал туда с большими мечтами и целями. Через неделю уехал к брату, который жил в Дубае. Там с 2013 по 2022 год работал в разных сферах, но не переставал писать песни, даже начал постепенно их публиковать.
Вернуться на Родину я решил по ряду причин. Не смог привыкнуть к климату Дубая, устал от своего однообразного распорядка дня. В целом, там я никто, а в Узбекистане у меня есть поклонники, имя. Сейчас я, в основном, работаю в Ташкенте, в проектах, связанных с лёгкой промышленностью и строительством», — рассказывает Шахриёр.
После колледжа Каршиев решил продолжить образование за рубежом и подал документы в университеты Сингапура и Малайзии по направлению «Бизнес-менеджмент». Принять студента были готовы оба вуза, на грантовой основе — только малазийский. Учиться там не пришлось — учебный год не успел начаться, как университет неожиданно закрылся.
«Эта ситуация сильно на меня повлияла, потому что я поехал туда с большими мечтами и целями. Через неделю уехал к брату, который жил в Дубае. Там с 2013 по 2022 год работал в разных сферах, но не переставал писать песни, даже начал постепенно их публиковать.
Вернуться на Родину я решил по ряду причин. Не смог привыкнуть к климату Дубая, устал от своего однообразного распорядка дня. В целом, там я никто, а в Узбекистане у меня есть поклонники, имя. Сейчас я, в основном, работаю в Ташкенте, в проектах, связанных с лёгкой промышленностью и строительством», — рассказывает Шахриёр.
Шака признаётся, что вернуться к творчеству, «задушенному с рождения», ему помогла атмосфера свободы, появившаяся в Узбекистане после 2016 года. Именно тогда, по его словам, страх, живший в нём с 2008-го, начал постепенно уходить.
«В конце 2016 года в Instagram и YouTube начали появляться смелые, критические выступления узбекистанцев. Позже, когда я слушал песни San Jay, у меня тоже появилось желание делиться своей музыкой. Можно сказать, что именно его творчество в каком-то смысле вдохновило и придало мне силы. В 2018 году я выложил в Интернет песню “Zuliklar”. Она очень быстро распространилась в сети, люди приняли её с интересом, и это придало мне ещё больше решимости и сил».
«В конце 2016 года в Instagram и YouTube начали появляться смелые, критические выступления узбекистанцев. Позже, когда я слушал песни San Jay, у меня тоже появилось желание делиться своей музыкой. Можно сказать, что именно его творчество в каком-то смысле вдохновило и придало мне силы. В 2018 году я выложил в Интернет песню “Zuliklar”. Она очень быстро распространилась в сети, люди приняли её с интересом, и это придало мне ещё больше решимости и сил».
Между ТЭС и тугаями
Через полтора часа мы добрались до посёлка Нурабад, расположенного рядом с теплоэлектростанцией «Новый Ангрен». Эта ТЭС известна тем, что выбрасывает в атмосферу загрязняющие вещества и представляет серьёзную угрозу экологии. В 2024 году Шака вместе с экоактивисткой Мутабар Хушвахтовой (Ўрикгули) снял видео об этой станции, чтобы привлечь внимание общественности к проблеме.
В Нурабад, где родился и вырос, рэпер приезжает раз в месяц.
«В том многоэтажном доме у дороги, на третьем этаже, мы жили до моих 20 лет, потом переехали в Янгиюль. Сейчас здесь живёт тётя с семьёй.
Этот посёлок — отправная точка моего пути в музыке. В 2008 году у меня появился первый компьютер и возможность записывать первые песни, которой я пользовался вместе с другом Рамилем.
«В том многоэтажном доме у дороги, на третьем этаже, мы жили до моих 20 лет, потом переехали в Янгиюль. Сейчас здесь живёт тётя с семьёй.
Этот посёлок — отправная точка моего пути в музыке. В 2008 году у меня появился первый компьютер и возможность записывать первые песни, которой я пользовался вместе с другом Рамилем.
В 2000-х один мой родственник привёз кассету с песнями Эминема и сказал, что это самый известный рэпер в мире. Тогда я был мальчишкой 11-12 лет и не понимал, о чём он поёт, но слушал, потому что мне нравилась музыка. Со временем стал преданным его фанатом. Исписал нашими именами и фразами на английском весь подъезд в нашем доме. Соседи всё сохранили. Каждый раз, когда дом ремонтируют, к надписям не прикасаются — говорят: “Это память о тебе” (смеётся)».
Пока мы гуляли по Нурабаду, Шака отметил, что в посёлке произошли большие изменения. По мнению рэпера, его родной посёлок стал более благоустроенным. Однако видно, что большинство многоэтажных домов и улиц нуждаются в ремонте.
«Строительство посёлка пришлось на распад Советского Союза, поэтому здесь до сих пор можно увидеть здания, которые так и не достроили. Раньше их было больше, посёлок из-за этого выглядел мрачнее, но за прошедшие годы многие объекты отремонтировали либо довели до ума.
При планировке Нурабада проектировщики учли интересы пешеходов, поэтому здесь приятно гулять. Это тихое и компактное место, где большинство жителей знают друг друга. Многие работают на предприятиях, расположенных неподалёку.
«Строительство посёлка пришлось на распад Советского Союза, поэтому здесь до сих пор можно увидеть здания, которые так и не достроили. Раньше их было больше, посёлок из-за этого выглядел мрачнее, но за прошедшие годы многие объекты отремонтировали либо довели до ума.
При планировке Нурабада проектировщики учли интересы пешеходов, поэтому здесь приятно гулять. Это тихое и компактное место, где большинство жителей знают друг друга. Многие работают на предприятиях, расположенных неподалёку.
Одна часть посёлка находится рядом с ТЭС, другая — у подножия гор, над тугаем. В этой стороне больше зелени, спокойнее, воздух чище. Думаю, здесь можно развивать экотуризм. В советское время здесь даже построили здание, похожее на санаторий, но позже его снесли. Возможно, стоит вернуться к этой идее и создать современные места для отдыха.
Хотя сейчас я живу в другом месте, мне хочется, чтобы Нурабад, где я родился и провёл детство, развивался, становился современнее, чтобы здесь росло благосостояние людей и увеличивалось число образованных жителей. Он этого заслуживает».
Хотя сейчас я живу в другом месте, мне хочется, чтобы Нурабад, где я родился и провёл детство, развивался, становился современнее, чтобы здесь росло благосостояние людей и увеличивалось число образованных жителей. Он этого заслуживает».
Поэт, сосредоточенный на себе
По определению Шаки, рэпер — это современный поэт, сосредоточенный на себе. Он поёт о своём окружении и внутреннем мире. А рэп давно уже больше, чем жанр — он представляет собой целую культуру.
«Слушая таких королей рэпа, как Eminem и Lil Wayne, я выучил английский язык и стал тем, кто я есть сейчас.
«Слушая таких королей рэпа, как Eminem и Lil Wayne, я выучил английский язык и стал тем, кто я есть сейчас.
Мне кажется, и сейчас многие плохо понимают, что такое рэп. У нас относятся к нему поверхностно — думаю, что и некоторые рэперы тоже. Люди могут с интересом смотреть на внешний вид рэперов или на атмосферу в их клипах, но при этом не слушают тексты, не стараются понять, о чём они. Это большое упущение.
Независимо от того, на каком языке читают рэп, необходимо понимать его смысл. Исполнитель может петь о своих личных проблемах, общественной проблеме или пороке. Хотелось бы, чтобы увлечение образом рэпера или его приятным голосом было делом второстепенным».
Шака подчёркивает, что в рэпе всегда должны быть нравственные границы, но в то же время исполнитель обязан ломать шаблоны.
«В песнях американских рэперов бранные слова — обычное явление. Впрочем, это встречается и в других жанрах. Но, на мой взгляд, важно знать меру. Знаете, когда рэпер пишет трек, он должен немного выходить за рамки шаблонов. Грубо выражаться, кого-то оскорблять или обрушиваться на людей с руганью, конечно, не стоит — после такого совсем несложно потерять часть слушателей. Иногда слышу упрёки от соседей, родственников за то, что выругался в песне. Однако в песне должна чувствоваться реальность, настоящая жизнь.
«В песнях американских рэперов бранные слова — обычное явление. Впрочем, это встречается и в других жанрах. Но, на мой взгляд, важно знать меру. Знаете, когда рэпер пишет трек, он должен немного выходить за рамки шаблонов. Грубо выражаться, кого-то оскорблять или обрушиваться на людей с руганью, конечно, не стоит — после такого совсем несложно потерять часть слушателей. Иногда слышу упрёки от соседей, родственников за то, что выругался в песне. Однако в песне должна чувствоваться реальность, настоящая жизнь.
Как бы я ни старался сдерживать себя в жизни, в некоторых ситуациях всё равно срываюсь и ругаюсь. Поэтому и в своих песнях иногда использую крепкие выражения. Я не хочу притворяться и писать только “правильные” треки. Можно обмануть других, но нельзя обмануть себя. Хочу быть в творчестве таким, какой я есть в жизни.
В одной из моих песен есть фраза: “Шака акага келтирма шак” (“Не порождай сомнений в Шаке”). Слово “шак” означает “сомнение”, “подозрение”. Но в соцсетях некоторые люди придали этому религиозный оттенок и начали хейтить. Думаю, они перепутали его со словом “ширк” (“многобожие”). На самом деле я далёк от религиозных тем, потому что вера — это личный выбор каждого человека, и никто не имеет права в это вмешиваться.
Пишу тексты хаотично. Иногда сначала появляются слова, иногда — музыка, но чаще всего всё начинается с текста. Случалось, что я использовал строки из стихов Омара Хайяма или Абдуллы Орипова.
Раньше тексты я писал сам. С недавнего времени работаю со своим племянником Джавахиром, который сейчас сотрудничает с Жахонгиром Отажоновым».
Раньше тексты я писал сам. С недавнего времени работаю со своим племянником Джавахиром, который сейчас сотрудничает с Жахонгиром Отажоновым».
Музыка не для свадеб
Говоря о развитии рэпа, Шака отмечает, что этот жанр способен развиваться самостоятельно — без опоры на поп-музыку или джаз. По его словам, сегодня рэп находится на пике популярности во всём мире, и в Узбекистане интерес к нему также стремительно растёт.
«В начале 2000-х годов в Узбекистане наблюдался музыкальный подъём. Это было время хитов. С 2010-х начался постепенный спад, и вместе с ним рэп как жанр тоже в каком-то смысле исчез. Некоторое время интерес поддерживала группа Ummon, но, кроме них, я не могу вспомнить кого-то, кто действительно делал что-то отличное.
«В начале 2000-х годов в Узбекистане наблюдался музыкальный подъём. Это было время хитов. С 2010-х начался постепенный спад, и вместе с ним рэп как жанр тоже в каком-то смысле исчез. Некоторое время интерес поддерживала группа Ummon, но, кроме них, я не могу вспомнить кого-то, кто действительно делал что-то отличное.
Раньше рэп в стране полностью зависел от телевидения, радио и концертов. Известным можно было стать с помощью продюсерской компании Tarona Records — она сыграла важную роль в развитии узбекской эстрады, хотя со временем фактически превратилась в монополиста.
Не ошибусь, если скажу, что после 2016 года в узбекском рэпе произошла революция. Пришло новое поколение, которое поёт не только о любви, но и о проблемах в обществе. На это сильно повлияли социальные сети. С их распространением музыканты перестали зависеть от настроения телевидения или отдельных компаний.
Не ошибусь, если скажу, что после 2016 года в узбекском рэпе произошла революция. Пришло новое поколение, которое поёт не только о любви, но и о проблемах в обществе. На это сильно повлияли социальные сети. С их распространением музыканты перестали зависеть от настроения телевидения или отдельных компаний.
Однако я не могу сказать, что рэп в Узбекистане достиг высокого уровня. Он всё ещё развивается, и для его роста есть большие возможности. Важно, чтобы рэп превратился в полноценную индустрию, а система монетизации — укрепилась.
Сейчас у нас исполнители большинства жанров, кроме рэпа, зарабатывают, в основном, на свадьбах. Из-за этого клипы, музыка стали однообразными — всё создаётся исключительно для торжеств. Песен, которые действительно стоит послушать, можно пересчитать по пальцам.
Если бы авторское право действительно работало, деятельность пиратских каналов в интернете была бы ограничена, а слушатели начали бы оплачивать музыку. Тогда артисты смогли бы зарабатывать именно на авторском праве — и, думаю, многие перестали бы писать песни для свадеб.
В этом направлении есть куда расти, но и положительные изменения за последние 5-6 лет появились. Знаю исполнителей, которые получают доход через Yandex Music. Хотелось бы, чтобы таких примеров становилось больше, а число слушателей и лейблов, поддерживающих узбекских артистов на Spotify, Apple Music и других платформах, продолжало расти».
Сейчас у нас исполнители большинства жанров, кроме рэпа, зарабатывают, в основном, на свадьбах. Из-за этого клипы, музыка стали однообразными — всё создаётся исключительно для торжеств. Песен, которые действительно стоит послушать, можно пересчитать по пальцам.
Если бы авторское право действительно работало, деятельность пиратских каналов в интернете была бы ограничена, а слушатели начали бы оплачивать музыку. Тогда артисты смогли бы зарабатывать именно на авторском праве — и, думаю, многие перестали бы писать песни для свадеб.
В этом направлении есть куда расти, но и положительные изменения за последние 5-6 лет появились. Знаю исполнителей, которые получают доход через Yandex Music. Хотелось бы, чтобы таких примеров становилось больше, а число слушателей и лейблов, поддерживающих узбекских артистов на Spotify, Apple Music и других платформах, продолжало расти».
Шака рекомендует гулять
Шака рекомендует послушать
Текст: Миролим Исажонов.
Перевод: Виктория Абдурахимова.
Автор фотографий: Евгений Сорочин.
Все права на текст и графические материалы принадлежат изданию Gazeta. С условиями использования материалов, размещённых на сайте интернет-издания Gazeta, можно ознакомиться по ссылке.
Знаете что-то интересное и хотите поделиться этим с миром? Пришлите историю на sp@gazeta.uz
Авторизация на Gazeta
Авторизуйтесь на сайте, чтобы получить доступ к дополнительным возможностям.
Комментарии