Еще раз к вопросу о презумпции одновременной уступки всех солидарных требований на примере субсидиарной ответственности и поручительства (к делу Сарычева)

1. 20 июня 2024 г. СКЭС ВС РФ в деле о банкротстве А.И. Сарычева рассмотрит важный и интересный вопрос о том, что при продаже с торгов в процедуре банкротства основного должника требования о привлечении контролировавшего его лица происходит с другим требованием – по договору поручительства этого же контролирующего лица за того же должника с тем же кредитором (см. определение о передаче тут https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/a588bb3f-2c0e-4ffc-8863-9c33b02f8481/d7faf720-ec8f-4857-9805-319eb1932654/A22-228-2021_20240515_Opredelenie.pdf?isAddStamp=True).
2. Заявители переданных на рассмотрение жалоб ссылаются на то, что эти требования являются солидарными и потому в силу п. 1 ст. 384 ГК РФ уступка одного из них (в данном случае – о субсидиарной ответственности) означает по умолчанию и уступку другого (по поручительству).
3. Поддерживая эту позицию, я бы хотел дополнительно изложить аргументы, подтверждающие такую применимость.
4. Строго говоря, и довод о солидарности требований по субсидиарной ответственности и поручительству, и довод об одновременности уступки солидарных требований не являются новыми.
5. Первый из них на уровне ВС РФ впервые был сделан в определении СКЭС от 27 декабря 2021 г. № 308-ЭС17-15907(7) (ВТБ пр. Булько):

«Обязательства Булько Р.В. по договорам поручительства и субсидиарная ответственность Булько Р.В. за невозможность погашения требований кредиторов должника являются солидарными в той части, в какой Булько Р.В. как поручитель обязался отвечать за исполнение обязательств должником».

6. Ранее, еще в 2019 г. тот же самый подход был занят Научно-консультативным советом при Арбитражном суде Уральского округа (п. 4 его рекомендаций № 3/2019 «Вопросы применения законодательства о несостоятельности (банкротстве)» по итогам заседания, состоявшегося 10 – 11 октября 2019 г. в г. Екатеринбурге).
7. Обращаясь к фабуле переданного на рассмотрение СКЭС ВС РФ дела, отметим, что поскольку приобретенное Ковалевым А.А. на торгах требование о субсидиарной ответственности Сарычева А.И. по долгам СПК «Пролетарская победа» (в объем которой включено требование Россельхозбанка) было солидарным с требованием Россельхозбанка к тому же Сарычеву А.И. по поручительству, то это договорное требование Россельхозбанка также перешло к Ковалеву А.А., поскольку в данном случае подлежит применению подход, закрепленный в п. 1 ст. 384 ГК, о том, что если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, в частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты.
8. В силу этого подхода уступка требования к одному из солидарных должников означает по умолчанию одновременно и уступку требования ко всем другим солидарным должникам.
9. Самым ярким примером этого подхода об одновременной уступке всех солидарных требований является разъяснение, данное Президиумом ВС РФ в ответе на вопрос № 1 в разделе «Разъяснения по вопросам, возникающим в судебной практике» Обзора судебной практики ВС РФ № 5 (2017) от 27 декабря 2017 г., в котором указано следующее:

«Согласно п. 1 ст. 384 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты.

По смыслу названной нормы и п. 1 ст. 308 ГК РФ, если цедент обладает требованием к нескольким солидарным должникам, уступая требование к одному из них, он также уступает требование к другим известным ему солидарным должникам, если иное не предусмотрено договором, на основании которого производится уступка.

В силу ч. 1 ст. 1080 ГК РФ, п. 8 ст. 61.11 и абзаца второго п. 1 ст. 61.12 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» номинальный и фактический директора несут субсидиарную ответственность, установленную данными нормами, а также указанную в ст. 61.20 названного закона, солидарно.

Следовательно, уступка требования о возмещении убытков в порядке субсидиарной ответственности по долгам должника при банкротстве к номинальному директору означает одновременную уступку требования о возмещении убытков в порядке субсидиарной ответственности по долгам должника при банкротстве к фактическому директору, если договором, на основании которого производится уступка, не предусмотрено иное.

Вместе с тем положения п. 1 ст. 384 ГК РФ не могут быть применены в ситуации, когда на момент заключения договора, на основании которого производится уступка требования к номинальному директору, цедент не знал о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности другого лица, отвечающего солидарно с номинальным директором, либо о его личности. В этом случае в силу ст. 431 ГК РФ, если иное прямо не указано в договоре, на основании которого производится уступка, следует исходить из того, что цедент и цессионарий предполагали передачу требования только к номинальному, но не к фактическому директору.

Таким образом, приобретатель требования о возмещении убытков в порядке субсидиарной ответственности по долгам должника при банкротстве к номинальному директору не вправе предъявить названное требование к фактическому директору, если основания для привлечения последнего стали известны цеденту после заключения договора, на основании которого производилась уступка. Требование к фактическому директору в этом случае принадлежит цеденту.

При этом, если цедент реализует свое требование о возмещении убытков в полном объеме к фактическому директору, в силу положений ст. 325 ГК РФ требование цессионария к номинальному директору также прекратится надлежащим исполнением. В такой ситуации в соответствии с положениями ст. 390 и 460 ГК РФ цессионарий вправе взыскать с цедента убытки в размере того, что цессионарий мог бы получить в рамках исполнительного производства от номинального директора».

10. Как видно, Обзор дополняет к правилу ГК, допускающему неполную уступку всех прав в силу отдельного иного соглашения, также и случай, когда цедент не знал о наличии у него иного солидарного с уступаемым права.
11. В обсуждаемом случае ни одно из этих предусмотренных ГК и Обзором исключений неприменимо: договором уступки между конкурсным управляющим СПК «Пролетарская победа» и Ковалевым А.А. исключения из приведенного общего правила, очевидно, не было установлено (иначе не было бы обсуждаемого спора) и требование Россельхозбанку по поручительству не было исключено из общего объема уступаемых прав; известность Россельхозбанку о наличии его же права очевидна.
12. Поскольку проект договора-купли продажи перед выставлением имущества на торги готовит продающая сторона (конкурсный управляющий и кредиторы - абз. 18 п. 10 ст. 110 Закона о банкротстве), то в данном случае возможно также и применение правила о толковании в пользу покупателя, поскольку не он готовил проект договора (п. 45 постановления Пленума ВС РФ от 25 декабря 2018 г. № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора»).
13. Выраженная Президиумом ВС РФ в Обзоре № 5/2017 позиция о презумпции одновременной уступки всех солидарных требований впоследствии была впоследствии неоднократно подтверждена СКЭС ВС РФ.
14. Первым ярким примером является определение от 23 ноября 2023 г. № 307-ЭС20-22591(3,4) (СтройГазСнаб пр. Силиных).

В этом деле директор совершила от имени должника сделку со своим мужем, которая была в деле о банкротстве признана недействительной и с мужа были взысканы денежные средства в порядке реституции.

Это требование должника к мужу было продано в процедуре банкротства с торгов.

После этого конкурсный управляющий должника потребовал привлечения и мужа, и его жены к субсидиарной ответственности за совершение указанной сделки.

ВС РФ отказал в этом, указав на то, что реституционное требование к мужу и договорное требование о корпоративных убытках от той же сделки к жене являются солидарными, а также указав следующее:

«Право требования с Силина Н.И. указанной суммы продано обществом с торгов, полученная выручка распределена между кредиторами.

По смыслу пункта 1 статьи 308, пункта 1 статьи 384 Гражданского кодекса Российской Федерации продажа требования к Силину Н.И. означает продажу требования и к другому солидарному должнику – Силиной Е.В. Такой подход согласуется с правовой позицией, изложенной в Обзоре судебной практики №5 (2017), утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27.12.2017.

При продаже обществом третьему лицу требований к Силиным, последние объективно не имеют возможности возвратить полученное в конкурсную массу, они должны предоставить исполнение цессионарию (статьи 382, 385 Гражданского кодекса Российской Федерации). В таком случае пополнение конкурсной массы осуществляется посредством получения цены договора купли-продажи названного требования».

15. Другим примером является определение СКЭС ВС РФ от 2 февраля 2024 г. № 305-ЭС21-10472(3) (Трансмаш-К пр. Чистякова).

В нем суд взыскал в рамках дела о банкротстве с директора убытки, причиненные совершенной им от имени должника сделкой.

После этого директор узнал, что ранее эта сделка была признана недействительной и реституционное требование было продано с торгов.

Директор обратился в связи с этим за пересмотром судебного акта о взыскании с него убытков по вновь открывшимся обстоятельствам.

Суды отказали в таком пересмотре, посчитав, что такая продажа реституционного требования не имела значения для спора.

Однако ВС РФ не согласился с этим и указал следующее:

«Реституционное обязательство компании (стороны договора) о возврате обществу 6 624 000 рублей, полученных по недействительной сделке (пункт 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), статья 61.6 Закона о банкротстве), и обязательство Чистякова В.М. (причинителя убытков) о возмещении обществу реального ущерба в том же размере, образовавшегося вследствие создания необходимых условий для заключения этой же недействительной сделки (пункт 1 статьи 53.1 ГК РФ, статья 61.20 Закона о банкротстве), возникли из разных оснований.

Несмотря на это, требования, которые кредитор (общество) имел к упомянутым должникам (компании и Чистякову В.М.), направлены на удовлетворение одного экономического интереса, а значит, общество вправе получить исполнение только единожды. Поэтому в целях исключения неосновательного обогащения общества к названным обязательствам компании и Чистякова В.М. подлежали применению нормы о солидарных обязательствах (статья 323 ГК РФ).

По смыслу пункта 1 статьи 384, пункта 1 статьи 308 ГК РФ, цедент, обладающий требованием к нескольким солидарным должникам, уступая требование к одному из них, также уступает требование к другим известным ему солидарным должникам, если иное не предусмотрено договором, на основании которого производится уступка (Ответ на вопрос N 1, содержащийся в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 5 (2017), утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27.12.2017).

Аналогичная правовая позиция о солидарном характере требований о применении последствий недействительности подозрительной сделки и о возмещении убытков, причиненных этой же сделкой, изложена в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 23.11.2023 N 307-ЭС20-22591(3,4).

Таким образам, поскольку уступка реституционного требования к компании состоялась до привлечения к ответственности в виде возмещения убытков, вопрос о том, произошел ли в связи с этой уступкой переход к фонду прав кредитора по обязательству Чистякова В.М., то есть являлось ли общество на момент взыскания в его пользу убытков надлежащим истцом в материальном смысле, имел существенное значение для правильного разрешения спора.

Если такой переход прав кредитора по требованию о возмещении убытков произошел, причем после подачи иска, обращенного против Чистякова В.М., подлежал рассмотрению вопрос о замене истца в порядке, установленном статьей 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и с учетом разъяснений, приведенных в пункте 33 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».

16. Имеются и другие многочисленные примеры применения судами обсуждаемого подхода о презумпции одновременной уступки всех солидарных требований (определение СКГД ВС РФ от 27 августа 2019 г. № 38-КГ19-9 (АктиТрейд пр. Чекунова), отказное определение ВС РФ от 28 июля 2022 г. № 304-ЭС22-12161, постановления Арбитражных судов Волго-Вятского округа от 20 марта 2018 г. № Ф01-228/2018 и АС Центрального округа от 1 ноября 2019 г. по делу № А62-5366/2016 и Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 24 июля 2013 г. по делу № А56-45879/2012, постановление 9ААС от 27 декабря 2023 г. № А40-167352/2023, определения Арбитражного суда Республики Хакасия от 17 августа 2023 г. по делу № А74-4626/2021 и АСГМ от 29 декабря 2023 г. по делу № А40-25356/2023, определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 27 января 2023 г. № 88-1804/2023 и апелляционное определение Московского городского суда от 2 декабря 2021 г. № 33-48343/2021.
17. Поддерживается и в научной литературе данный подход.
18. Так, в авторитетном комментарии разработчиков к проекту Гражданского уложения Российской Империи (который впоследствии фактически был использован при разработке ГК 1922 г., который в свою очередь повлиял на оба последующих наших ГК, включая действующий) в отношении ст. 142 этого проекта о том, что при уступке вместе с требованием переходят обеспечения и другие связанные с требованием права (которая, как видно, и стала со временем действующим п. 1 ст. 384 ГК, использующим ровно тот же термин «связанные с ним права»), указано, что «под принадлежностями, которые переходят по самому закону к приобретателю требования, следует разуметь обеспечения (поручительства, совокупная ответственность, залог ил заклад…», при этом совокупной ответственностью разработчики называли как раз то, что мы сейчас называем солидарными обязательствами (Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения. Том первый. Ст. 1-276. С объяснениями. С.-Петербург, 1899. С. 305 и 346).
19. Также и д.ю.н. Л.А. Новоселова пишет, что «в силу ч. 3 ст. 14 Закона при обращении взыскания на предмет залога застройщик и залогодержатели, с которыми был заключен договор об ипотеке имущества застройщика в соответствии с чч. 6 и 7 ст. 13, несут солидарную ответственность по обязательствам застройщика, исполнение которых обеспечено законным залогом. Новый кредитор при уступке приобретает указанные права и в отношении третьих лиц, предусмотренные законом» (см. ее: Перемена лиц в обязательстве из договора об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости // Хозяйство и право. 2005. № 8 // Справочная правовая система КонсультантПлюс. С. 8).
20. Подтверждает верность отстаиваемой идеи о том, что по умолчанию уступка одного из солидарных требований означает также и уступку всех остальных солидарных с ним требований, также и опыт немецкого права, на подходах которого во многом основано российское право: эту идею признают два авторитетных комментария к Германскому гражданскому уложению.
21. Так, в комментарии Штаудингера отмечается, что обычно предполагается уступка всех солидарных требований, вывод об общей уступке всех солидарных требований делается через толкование распорядительной сделки между кредитором (цедентом) и цессионарием, если уступается только одно требование, то возникает опасность нарушения интересов цессионария, если кредитор (цедент) потребует исполнения оставшегося требования и в силу единства погашающего действия оба требования погасятся, такой рискованный для цессионария исход не может презюмироваться (Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 397-432 (Erlass, Abtretung, Schuldübernahme, Mehrheit von Schuldnern und Gläubigern). Aufl. 2022, BGB § 425. Rn. 98).
22. Также и в Мюнхенском комментарии указывается, что согласно господствующему мнению, как правило, надо исходить из того, что цессионарий приобрел требование ко всем солидарным должникам, из природы обязательственных отношений должна следовать воля об уступке всех солидарных требований (правило толкования) (MüKoBGB/Heinemeyer, 9. Aufl. 2022, BGB § 425 Rn. 27).
23. В Мюнхенском комментарии также указывается, что если иное не предусмотрено, в силу общего правила толкования цессионарию передаются все солидарные требования, иначе возник бы риск нарушения интересов цессионария через исполнение по иным солидарным требованиям в пользу кредитора (цедента) и в силу этого погашения иных в том числе уступленных солидарных обязательств (MüKoBGB/Heinemeyer, 9. Aufl. 2022, BGB § 421 Rn. 78).
24. Переход к цессионарию требований ко всем солидарным должникам подтверждается и в немецкой судебной практике.
25. Так, в решении Высшего земельного суда Хамма (Земля Северный Рейн-Вестфалия) при обсуждении вопроса о судьбе солидарных требований о взыскании долга по договору с компании и убытков с управляющего директора, доведшего компанию до банкротства, указывается следующее:

в случае изолированной уступки одного солидарного требования возникает сложная конфигурация отношений между цедентом и цессионарием, которая не может предполагаться;

при уступке следует исходить из перехода к цессионарию всех солидарных требований, поскольку это в большей степени соответствует воле и интересам сторон;

изолированная уступка одного из солидарных требований возможна в исключительных случаях, когда переход только одного требования прямо и недвусмысленно следует из соглашения сторон.

26. Общеизвестным примером отстаиваемого значения п. 1 ст. 384 ГК применительно к солидарным требованиям является то, что при уступке (переходе) требования к основному должнику одновременно по умолчанию уступается (переходит) и требование к поручителю как солидарному должнику (см., напр., определения СКГД ВС РФ от 9 декабря 2014 г. № 35-КГ14-4 (Немченко пр. Амельковых) и от 21 апреля 2015 г. № 18-КГ15-23 (Гетманский пр. Пирога)).
27. Более того, как отмечается в литературе, некоторые российские и европейские ученые даже считают недопустимой изолированную уступку требования к поручителю без уступки требований к должнику (см. обзор позиций, напр.: Медик С.С. Может ли кредитор уступить права из поручительства отдельно от прав по основному договору? // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 5; к сторонникам такого запрета относится, напр., такой авторитетный автор как Р.С. Бевзенко (см. его: Акцессорность обеспечительных обязательств. М.: Статут, 2013 // Справочная правовая система КонсультантПлюс. С. 30)).
28. Применительно к независимой гарантии такое жесткое решение закреплено в
    абз. 2 п. 1 ст. 372 ГК, согласно которому передача бенефициаром прав по независимой гарантии другому лицу допускается лишь при условии одновременной уступки тому же лицу прав по основному обязательству.
29. Также и в п. 2 ст. 354 ГК устанавливается, что передача залогодержателем своих прав и обязанностей по договору залога другому лицу допускается при условии одновременной уступки тому же лицу права требования к должнику по основному обязательству, обеспеченному залогом.
30. Не настаивая на общем запрете такой изолированной уступки одного из солидарных требований, прежде всего отметим, что само наличие дискуссии о ее допустимости показывает, что все-таки общим правилом является единая уступка всех солидарных требований и лишь как исключение обсуждается т.н. изолированная уступка одного из солидарных требований.
31. Такая изолированная уступка крайне неудобна для образующихся двух солидарных кредиторов, когда каждый из них попадает в ситуацию, когда в силу солидарности их требований исполнение любого из обязательств приведет к прекращению другого и тогда не получивший исполнение кредитор будет вынужден обращаться с иском к получившему такое исполнение кредитору.
32. По этой причине как минимум такое разделение обязательств с созданием множественности лиц на стороне кредитора не должно предполагаться и может быть лишь результатом явно выраженной воли их обоих (чего в обсуждаемом случае точно нет).
33. Показательно, что в сходной ситуации п. 5 ст. 388 ГК говорит о том, что солидарный кредитор вправе уступить требование третьему лицу с согласия других кредиторов, если иное не предусмотрено соглашением между ними.
34. Как видно, ГК учитывает, что для солидарных кредиторов крайне важна личность друг друга, ведь солидаритет в их случае помимо прочего означает, что они принимают риск банкротства друг друга.
35. Из п. 5 ст. 388 ГК также хорошо видно, что создание солидарной множественности на стороне кредитора возможно только с явно выраженного согласия всех участников создаваемой общности.
36. Показательны в этой связи рассуждения В.А. Белова об уступке солидарных требований:

«обратимся к следующему вопросу: возможна ли перемена одного из нескольких солидарных сокредиторов, если возможна, то при каких условиях и что с точки зрения своей юридической природы она собою представляет? Если допустить, что такое правопреемство возможно, то как оно могло бы быть объяснено? На первый взгляд логически равно мыслимы два следующих ответа на поставленный вопрос: замена только одного из солидарных сокредиторов представляет собой (1) преемство в идеальной доле требования, подобное тому, какое происходит при перемене личности одного из участников общей собственности, либо (2) преемство во всем требовании целиком, точно такое же, какое имело бы место, будь кредитор представлен только одним лицом при замене этого последнего. При всей кажущейся правильности первого предположения мы все же склонны предпочесть второе, поскольку в отношениях с должником каждый из солидарных сокредиторов является не только самим собой, но и тем, в чьем лице представлена вся кредиторская сторона обязательства как единое целое. Подобно тому, как изменение любого видообразующего признака известного понятия превращает его в другое понятие, точно так же кредиторская сторона, представленная находящимися в отношениях солидарности знакомыми нам a, b и c, - это отнюдь не та же самая кредиторская сторона, что представлена лицами a, b и d, даже если пресловутый d заступил на место выбывшего c. Аналогия со сменой сособственника здесь явно неуместна, поскольку касается общей долевой собственности, а в солидарном требовании, как мы уже отмечали, никаких долей не определяется. В отношениях сокредиторов друг с другом - да, об определении долей рассуждать можно (как это и делает п. 4 ст. 326 ГК РФ), но в их отношениях с должником, да и со всем миром (с посторонними обязательству лицами, в том числе с будущим правопреемником) - нет. Если уж проводить аналогию с общей собственностью, то уж никак не с долевой, а только с совместной - такой разновидностью общей собственности, выбытие хотя бы одного участника которой ведет не к правопреемству в праве общей совместной собственности, а к прекращению этого права. Выходит, выбирать нужно вовсе не между преемством в доле требования и в целом требовании, а между возможностью и невозможностью правопреемства в солидарном требовании. Попробуем оттолкнуться от предположения о возможности преемства в любых требованиях, кроме тех, возможность преемства в которых прямо исключена законом, и посмотрим, к чему оно нас приведет» (см. его: Солидарность обязательств (общее учение и отдельные осложняющие моменты - альтернативность, обеспечение, перемена лиц, прекращение) // Практика применения общих положений об обязательствах: сборник статей / рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2011 // Справочная правовая система КонсультантПлюс. С. 14)

37. Далее можно привести пример с раздельным поручительством, где п. 14 постановления Пленума ВС РФ от 24 декабря 2020 г. № 45 «О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве» говорит о том, что если основное обязательство исполнено одним из лиц, раздельно давших поручительство, то к нему в порядке суброгации переходят права кредитора, в том числе основанные на других поручительствах (п. 1 ст. 365, п. 2 ст. 367, ст. 384 ГК), а также что согласно п. 1 ст. 365 ГК РФ к поручителю переходят права кредитора как залогодержателя, если залог предоставлен должником либо если залог предоставлен третьим лицом раздельно с исполнившим поручителем.
38. Хотя поручительство – это самый очевидный пример того, что п. 1 ст. 384 ГК имеет в виду под правами, обеспечивающими исполнение, представляется, что и солидарные требования также могут быть отнесены к таким правам, поскольку одна из важнейших функций солидаритета – защита от банкротства (если не заплатит один разорившийся должник, то заплатит другой солидарный должник).
39. Если не признать, что к покупателю требования о субсидиарной ответственности перешло также и требование по поручительству, то кредитор по поручительству сможет продолжить получение исполнения как кредитор и тем самым уменьшать размер требования покупателя, что сделает купленное требование очевидно менее ценным (а если кредитор по поручительству получит полное удовлетворение – то вообще бессмысленным).
40. Помимо необходимости для права, напротив, защищать и поощрять лиц, покупающих требования по субсидиарной ответственности, недопустимость осуществления кредитором по поручительству (в т.ч. в виде получения им платежей) действий, которые ухудшали бы купленное требование о субсидиарной ответственности, может быть также обоснована еще и тем, что это было бы нарушением договора, по которому кредитор продал это право покупателю (поскольку в материально-правовом смысле это право принадлежало именно кредитору по поручительству и потому именно он, а не основной должник продал это право покупателю).
41. На то, что деликтное требование о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности изначально с материально-правовой точки зрения не принадлежит должнику (не входит в состав его имущества), а принадлежит кредиторам должника как потерпевшим в этом деликте, уже многократно указывал ВС РФ (см. определения СКЭС от 6 августа 2018 г. № 308-ЭС17-6757(2,3) (Дальняя степь пр. Эйч-эс-би-си Банка), от 3 июля 2020 г. № 305-ЭС19-17007(2) (ДИС пр. Дьячкова), от 28 сентября 2020 г. № 310-ЭС20-7837 (Егорье пр. Кузиных; включено в Обзор судебной практики № 4 (2020) (п. 13)), от 1 сентября 2021 г. № 301-ЭС20-18311(2) (Агор пр. Гореликов) и от 28 марта 2024 года № 305-ЭС23-22266 и п. 57 постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с при лечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).
42. Обращаем внимание, что в приведенном выше разъяснении Президиума ВС РФ по уступке солидарных требований о привлечении к субсидиарной ответственности номинального и фактического директора ответственность цедента перед цессионарием обосновывается как раз в т.ч. ст. 390 ГК, согласно абз. 5 п. 2 которого при уступке цедентом должны быть соблюдены следующие условия: цедент не совершал и не будет совершать никакие действия, которые могут служить основанием для возражений должника против уступленного требования.
43. Также Президиум ВС РФ ссылается там и на ст. 460 ГК, согласно которой продавец обязан передать покупателю товар свободным от любых прав третьих лиц, за исключением случая, когда покупатель согласился принять товар, обремененный правами третьих лиц.
44. В логике ст. 460 ГК наличие при продаже одного требования другого солидарного с ним требования обоснованно будет квалифицировать это другое солидарное требование как обременение продаваемого права, которое продавец не должен сохранять у себя.
45. Альтернативной отстаиваемой презумпции уступки всех солидарных требований является сохранение у цедента другого (не названного прямо в договоре уступки) солидарного требования, в результате чего возникают сложные отношения активного солидаритета со множественностью лиц на стороне кредитора.
46. Эта конструкция сходна с договором простого товарищества, которое в норме заключается только между пользующимися взаимным доверием людьми (поэтому иногда отношения товарищей называют фидуциарными); предполагать желание создать такое товарищество у совершенно чужих друг другу кредиторов явно невозможно.
47. Как отмечается в абз. 3 п. 43 постановления Пленума ВС РФ от 25 декабря 2018 г. № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора», толкование договора не должно приводить к такому пониманию условия договора, которое стороны с очевидностью не могли иметь в виду.
48. Кроме того, еще одним сходным примером солидарных требований являются требование кредитора к основному должнику и требование этого кредитора об оспаривании совершенной должником во вред ему сделки и реституции по этой сделке (это второе требование носит тоже субсидиарный характер подобно требованию о субсидиарной ответственности при банкротстве).
49. Еще А.Х. Гольмстен в своей авторитетной дореволюционной монографии на этот счет писал:

«Право опровергать есть accessorium /принадлежность/ права требования кредитора, а потому с переходом последнего путем сингулярного или универсального правопреемства, подобно поручительству и залогу, оно переходит к его правопреемникам. В частности, относительно сингулярного правопреемства, надо сказать, что уступка права опровержения отдельно от главного права не может быть допущена в интересе должника, — если бы это было допущено, то должник, удовлетворив третье лицо по его обратному требованию, оставался бы должником своего кредитора» (см. его: Учение о праве кредитора опровергать юридические акты, совершенные должником в его ущерб, в современной юридической литературе. М., 2019. С. 215-216).

50. Также и современная судебная практика признает, что право на оспаривание сделки принадлежит правопреемнику кредитора, приобретшему требование после совершения оспариваемой сделки – см. абз. 5 п. 7 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)» (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 14 апреля 2009 г. № 128):

«В другом деле суд кассационной инстанции также обоснованно отклонил довод кассационной жалобы на решение суда первой инстанции об удовлетворении иска о признании сделки недействительной на основании пункта 3 статьи 103 Закона, согласно которому истец, приобретший право требования к должнику у другого лица после совершения оспариваемой сделки, не имел права ее оспаривать, поскольку его права и законные интересы этой сделкой не могли быть нарушены».

51. Гипотетической (хотя и отвергаемой нами) альтернативой того, что к покупателю одновременно с требованием о субсидиарной ответственности перешло и другое солидарное с ним требование по поручительству, является то, что солидарное с ним требование по поручительству осталось у первоначального кредитора  - в этом случае солидарные требования по субсидиарной ответственности и поручительству являются множественностью лиц на стороне кредитора (т.н. активной солидарностью), когда у двух кредиторов есть два солидарных требования к одному должнику (ст. 326 ГК).
52. Однако очевидная невозможность такого толкования волеизьявления кредитора и покупателя при заключении ими договора уступки требования о субсидиарной ответственности дополнительно подтверждается следующим.
53. Вот что пишет С.В. Сарбаш в своей монографии по множественности лиц в обязательстве со ссылкой на работу Ф. Вольфсона:

«Если каждый из нескольких кредиторов имеет право требовать в свою пользу все то, что причитается нескольким кредиторам, то это свидетельствует о том, что между кредиторами существует такая прочная связь, что для них должно быть безразлично, кому из них должник уплатит. Если же между ними такой прочной связи нет, то для них, конечно, небезразлично, получить ли каждому из них по равной части или одному из них получить за всех» (см.: Сарбаш С.В. Обязательства с множественностью лиц и особенности их исполнения. М.: Статут, 2004 // Справочная правовая система КонсультантПлюс. С. 44).

54. Очевидно, что в данном случае такой связи между кредитором и покупателем нет, что им не безразлично, кому из них уплатят по солидарным требованиям.

 

Благодарю за ценные мысли, советы и помощь, полученные при подготовке этого материала, Н.В. Тололаеву, А.Г. Карапетова, М.А. Церковникова, А.А. Кузнецова и Д.А. Жестовскую.