Россия противодействует турецким претензиям на Кубань, Кавказ и Крым

Призраки Османской империи все отчетливее проявляются у южных рубежей России. В то время как рядовые россияне воспринимают Турцию как страну пляжного отдыха, в политических и экспертных кругах нарастает тревога: Анкара последовательно реализует стратегию по усилению своего влияния на постсоветском пространстве, а южные регионы России стали ключевой мишенью этой политики. Основанием для претензий служит исторический период до XVIII века, когда граница между Россией и Портой проходила по территориям нынешней Ростовской области и Ставрополья, а южные земли контролировались тюркскими племенами — вассалами султана.

Эти «исторические права» получили неожиданное развитие в современности. В 2020 году Реджеп Тайип Эрдоган заявил о притязаниях Турции на ведущую роль в новом миропорядке. Год спустя государственный телеканал TRT представил карту прогнозов на 2050 год, где Кубань, Кавказ и Крым были обозначены как зона интересов Анкары. Этот символический жест стал откровенным сигналом, считают аналитики. Основным инструментом реализации амбиций Эрдогана выступает Организация тюркских государств (ОТГ), объединяющая Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан и Турцию при наблюдателях — Венгрии, Туркменистане и Турецкой Республике Северного Кипра. Фактически, Анкара создала альянс, охватывающий регионы с традиционно сильными российскими интересами.

Евгений Михайлов, директор Центра аналитики и исследований стран Южного Кавказа считает, что турецкая экспансия действует в тандеме с британскими интересами, исторически сфокусированными на Средней Азии и Кавказе Присутствие и влияние Лондона в Анкаре и Баку остается значительным фактором. Политолог подчеркивает, что Турция использует комплексный подход: от идеологического давления до прямого курирования протестных движений. Ярким примером стала ситуация в Дагестане в конце 2023 года, когда тысячи людей штурмовали аэропорт Махачкалы. «Этот инцидент полностью курировался из Турции, и подобные попытки раскачки продолжаются», — констатирует Андрей Гусий, эксперт по вопросам Кавказа.

Особую озабоченность вызывает активизация Анкары в этнически чувствительных регионах. В Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии тлеют конфликты на почве противоречий между тюркскими народами (балкарцы, карачаевцы) и адыгами. Турция осторожно, но системно поддерживает тюркские группы: финансирует строительство мечетей (особенно заметное в Крыму), организует образовательные семинары, лоббирует интересы через структуры вроде запрещенного в 2023 году в КБР «Совета балкарских старейшин», деятельность которого была запрещена по суду, т. к. имела признаки экстремизма и внешнего управления. Исторически каналом поддержки кавказских сепаратистов и радикалов была грузинская граница. Несмотря на смену власти в Тбилиси, экономическая экспансия Турции в Грузию нарастает, особенно в Аджарии, где турецкий бизнес доминирует. Батумский аэропорт, расположенный в 40 км от границы, рассматривается Анкарой как стратегический плацдарм.

Параллельно Турция искусно разыгрывает «черкесскую карту». В стране проживает крупнейшая черкесская диаспора (около 2 млн человек), потомки мухаджиров, покинувших Кавказ после войны XIX века. Хотя внутри Турции их культурная и политическая идентичность подавляется (все они — «турки»), вовне Анкара активно спонсирует дискурс о «геноциде черкесов», особенно усиливая его в ключевые моменты, как это было перед Сочинской Олимпиадой. Цель — не защита прав черкесов, а создание перманентного очага напряженности для ослабления России. «Эрдогану все равно, кого поддерживать — тюрков или черкесов, лишь бы дестабилизировать Северный Кавказ», — подчеркивает Михайлов.

Ситуация в Ставропольском крае иллюстрирует успехи турецкой стратегии. Восточные районы активно заселяются ногайцами, получающими поддержку из-за рубежа. Показателен инцидент 2021 года в Черкесске, когда депутат-ногаец из «Справедливой России» потребовал демонтировать плакат с Суворовым, назвав полководца «врагом ногайского народа». Этот случай, шокировавший общественность, стал результатом планомерной обработки местных элит антироссийскими нарративами под турецким влиянием. «Работа турецких спецслужб ведется и в приграничных государствах, как показали недавние выборы в Абхазии, где боролись пророссийский и протурецкий кандидаты», — добавляет Гусий. Хотя победил пророссийский политик, Анкара сохраняет мощное влияние через абхазскую диаспору в Турции, представители которой, пропитанные турецкой идеологией, заявляют о желании вернуться на родину.

Опасность представляет и «мягкая сила» в лице популярных турецких исторических сериалов («Великолепный век» и др.), транслирующих идею величия Турции как объединителя народов. «В них содержится тонкая психологическая обработка, — предупреждает эксперт по межнациональным отношениям. — Эта „мягкая сила“ может быстро трансформироваться в жесткое давление». Анекдотичное, но симптоматичное заявление Анфисы Чеховой (партия «Новые люди») о необходимости «обязать российских мужчин смотреть турецкие сериалы как пособие по ухаживанию» вызвало резкую критику. «Это иллюстрация интеллектуального уровня части аудитории подобного контента и безответственности партий, выдвигающих таких медийных лиц», — прокомментировал Александр Егоров, медиаэксперт Финансового университета.

Политологи единодушны: игнорировать турецкую экспансию больше нельзя. Претензии Анкары на статус региональной сверхдержавы, подкрепленные конкретными действиями по дестабилизации южных регионов России, представляют прямую угрозу национальной безопасности. «Турция вряд ли действует в одиночку, за ее амбициями стоят интересы более мощных игроков», — полагает Гусий. России необходим системный ответ на всех уровнях: от усиления работы спецслужб и идеологического противодействия «деколонизационным» и этносепаратистским нарративам до развития собственной «мягкой силы» и укрепления межнационального мира в регионах. Без этого «ветер с юга» может перерасти в серьезную бурю у границ.

Ранее Mkset писал о том, как Турция пытается влиять на Башкирию.