«Самое страшное — когда машина летит по путям тебе навстречу»: как Татьяна Кузнецова 46 лет водит трамвай по Самаре

Почти полвека на одной работе, больше десяти лет за пультом одного и того же вагона и каждодневные поездки по 8 часов одними и теми маршрутами. Можно ли настолько любить такую работу, что даже после выхода на пенсию не бросать это дело? Но именно так живет (и получает удовольствие!) Татьяна Александровна Кузнецова, работающая 47-й год водителем трамвая в Самаре. Мы поговорили с ветераном электротранспорта, узнали ее нехитрую, но мудрую жизненную философию, а также пару фишек из ее профессии.

— Татьяна Александровна, вы родом из Самары?

— Нет, я из деревни, село Шигоны. Там закончила одиннадцать классов школы, в Куйбышев приехала поступать. Сначала я училась в ПТУ № 9 при моторостроительном заводе (раньше — завод имени Фрунзе, ныне — «ОДК-Кузнецов» — Прим. ред.), потом один год работала на заводе. А потом пришла сюда. С 1979 года я в ТТУ, мне тогда был 21 год. Сначала работала уборщицей, наверное, месяца три. А потом прошла курсы и стала работать уже водителем.

— Получается, в ПТУ вы отучились всего год?

— Год. Ну, 10 месяцев. Это была такая учебная программа. Я отучилась на специалиста по контролю качества. Этим же занималась на заводе.

— А почему уволились с завода?

— Скажем так, по семейным обстоятельствам.

— А почему пришли именно в ТТУ?

— С одной стороны, мне были очень интересны трамваи. С другой стороны, свою квартиру хотелось получить, а раньше от ТТУ жилье выдавали.

— Работа в ТТУ раньше считалась престижной?

— Да, это считалось престижным заведением. Вообще, я не думала, что буду на трамвае работать. Но мне это всегда было интересно, что-то в этом такое есть.

— Как я понял, у вас всё детство прошло в селе. Но иногда вы же приезжали в город? Вы видели, как ездят трамваи?

— Конечно. У меня родня как раз жила напротив депо, в котором я сейчас работаю. И эти трамваи, естественно, производили впечатление — в деревне же их нет. Так что было очень интересно, очень как-то… хорошо смотреть на них.

— А почему именно трамвай, а не троллейбус?

— Даже не знаю. Троллейбусом, по-моему, тяжеловато управлять. Мне это кажется более давящим. Не женское дело, можно так сказать.

— И как долго вы учились на водителя трамвая?

— Месяца четыре где-то. И сразу по окончании меня зачислили в штат водителей.

— Учеба вам давалась легко?

— Я бы не сказала, что совсем тяжело, но и не сказала бы, что слишком легко. В любом деле должен быть труд. Не все сразу вот так быстро дается. Для меня все эти технические вопросы были в новинку. Поначалу пришлось вникнуть, дома читать литературу про все эти электросхемы, про то, какие бывают неисправности.

— Правила дорожного движения вы тоже учили?

— Естественно. Мы сдавали экзамен в ГАИ.

— То есть у вас и водительские права есть?

— Есть. Мы обязаны все время их с собой носить. Когда мы приходим на работу и отмечаемся, мы показываем водительские права. Иначе как меня можно допустить к управлению составом?

— Вы помните, когда вы в первый раз сели в водительское кресло?

— Конечно, необычно такое ощущение. Первое время я очень уставала просто с непривычки. Потому что нам сразу надо было помногу кататься. С непривычки это тяжеловато. К тому же было нервное напряжение.

— Какими моделями трамваев вы умеете управлять?

— Я начинала с «Уралов», это такие квадратные. А через три года я пересела на «Татру», и с тех пор только на них.

— «Урал» был проще в управлении, чем «Татра»?

— Мне со всеми было просто. На «Урале» рукой работаешь, контроллер переключаешь, в «Татре» — ногами на педали жмешь. К всему надо привыкнуть.

— Получается, вы больше сорока лет с «Татрой» провели. Вы, наверное, знаете этот трамвай наизусть.

— Естественно. Мы же должны знать механизм, потому что некоторые неисправности должны уметь сами чинить.

— А если, например, токоприемник выйдет из строя?

— Нет, туда нам нельзя лезть. Там же напряжение. То есть, какие-то неопасные для жизни поломки мы можем устранять. Если сломался токоприемник, по возможности доезжаем до конечной станции или ремонтного депо и ждем аварийщиков. А если мы не можем ехать, то вызываем аварийку на место.

— На каких маршрутах вы работали?

— Я начинала с 10-го маршрута. Мы ездили по Победе, когда там еще метро не было. Потом я работала по 17-му маршруту, по 21-му маршруту ездила, по 19-му.

— Вам не наскучил вид из окна?

— Нет, утром очень даже интересно ехать. Такая тишина, огни горят. А еще особенно летом хорошо наблюдать, как город только-только просыпается.

— Вы помните тот год, когда Самару засыпало снегом?

— Я помню. Мы ходили. Я работала по 8-му маршруту, ходили на Металлург. Его засыпало, я туда выехала, а обратно еле добралась до депо. Очень тяжело было. Невозможно было проехать, вручную расчищали места. Выходили из трамвая и лопатой, лопатой…

— Вы видели за время вашей работы, как менялся город вокруг вас?

— Естественно, и до сих пор вижу, как меняется. Вырастают новые дома, маленькие двухэтажки уходят. Людям становятся жить лучше, в этих двухэтажках же никаких условий нет.

— Как вам кажется, есть разница между пассажирами в центре города и на окраине?

— Ну, в центре более культурные, а здесь такие… попроще (мы беседуем на конечной остановке в Юнгородке — Прим.ред.). Здесь пассажиры более резкие. В городе такие тоже есть, но тут побольше.

— То есть попадаются любители побузить?

— Есть такие. Но я в конфликт стараюсь не вступать. Зачем мне это нужно? Когда обращаешь на это внимание, начинаешь в конфликт вступать, они ещё хуже становятся, еще более агрессивными. Я стараюсь на конфликт не отвечать.

— Вам приходилось заставлять пассажиров выйти из вагона?

— Очень редко.

— В часы пик у вас вагон плотненько набивается?

— Сейчас не так плотно, раньше больше набивалось. Вообще еле двери закрывали. Сейчас народу меньше стало — многие в машинах ездят.

— А что вы думаете о наших автомобилистах?

— Разные есть. Хотя все должны пропускать трамвай, есть такие, которым лучше я сама уступлю, потому что они просто летят. Но есть и культурные, которые меня пропускают.

— Раньше было больше культурных или тех, которые лезли?

— Ну, раньше водители были более культурные. Но раньше и машин было мало, не как сейчас. Пробок таких раньше не было.

— А помните, раньше были зацеперы, которые сзади катались? Не встречали?

— Да, раньше таких много было. Гоняла таких.

— А монетки на рельсы клали?

— Это тоже делали. Но это еще ничего, монетки небольшие. А если бы что-то большое клали, то, естественно, сход вагона был бы. Конечно, гоняли их. Потому что кто их знает. Вот он что-то положит, а потом сам под трамвай угодит.

— Сейчас все это сошло на нет или еще попадается?

— Есть местами. Но меньше, сейчас меньше. Другие развлечения появились. Сейчас все в телефонах сидят.

— К нам привезли новые модели трамваев. Вам бы хотелось попробовать поработать на них?

— Не, я привыкла к своему трамвайчику, мне не хочется его бросать. Своё родное привычнее.

— За вами закреплен конкретный состав?

— Я езжу на разных вагонах, но за мной закреплен состав № 2099 уже много лет, больше десяти. Он мне стал как родной. Как можно предать своё родное? Ты ведь уже знаешь, как он движется, как он работает, как он бегает: быстро или медленно, ну всё про него знаешь. Это же у каждого состава свои мелочи.

— Расскажите про свою «Татру». Сколько там у них педалей?

— Три: педаль бдительности — это экстренный тормоз, педаль пусковая и педаль торможения.

— А что на панели управления?

— Там разные кнопки: двери, звонок, фары, поворотники, стеклоочистители, освещение салона, аварийные, габаритки, кнопка мойки. Когда в мойку вагон заводишь, нажимаешь на кнопку, чтобы помыть вагон. А токоприемник опускается и поднимается вручную с помощью веревки.

— Вы пробовали на машине ездить?

— Муж меня учил, но у меня как-то не получалось. В машине надо скорость переключать, сцепление это, а в трамвае-то этого нет. Мы только нажимаем на педаль: чем сильнее нажимаешь, тем быстрее едешь. Всё.

— А как вы держите связь с диспетчером в пути?

— Через телефон мобильный. А так у нас есть навигатор. Это на панели с левой стороны. Он показывает, какой маршрут, какое расписание, где движение стоит или еще что-либо случилось.

— По какому графику работают водители?

— Пять дней по восемь часов. Сейчас я работаю только в первую смену, поэтому заступаю в шесть и заканчиваю в два.

— Вам не трудно так рано вставать?

— А мы уже привыкли за сорок с лишним лет-то. Я даже в выходной встаю так же рано. С утра нас на работу забирают, вечером развозят, у нас бесплатный проезд на трамваях и троллейбусах.

— И вам не тяжело проводить по 8 часов в одной позе сидячей?

— Почему тяжело? Мы выходим, стрелки переводим, выходим на конечной, отмечаемся. Уже разминка.

— А стрелки переводить? Мне кажется, это тяжело — сдвинуть рельс этим рычагом.

— Нет, они легко переводятся.

— Вам приходилось брать на буксир сломанный вагон с помощью этой большой балки?

— Да. Это называется сцепка. Она метра три в длину, наверное.

— Тяжелая?

— Тяжелая. Если лёгкой будете буксировать, она погнётся — всё-таки трамвай-то тяжёлый.

— И вы сами ее до сих пор таскаете?

— Да. Я должна справляться в одиночку. Но это и не каждый день приходится делать, редко.

— То есть работа водителем требует физической подготовки?

— Да, физическая подготовка должна быть. Но это неплохо же, верно?

— Как вы действуете, если возникает юз?

— У нас в салоне под первыми двумя сиденьями, слева и справа, есть песок. В кабине рычаг, его потихоньку поднимаешь, и песок подается на рельсы. Нажимаешь на педаль — колеса проворачиваются, песком покрываются, а потом можно плавно тормозить.

— А когда идёт снег или дождь и провода промокают и искрят?

— Вы, наверное, имеете в виду пережог контактного провода. От этого просто искрить будет, ничего опасного. Разве что от искрения может появиться зарез на токоприемнике, надо ремонтировать.

— У вас есть какая-то разрешенная оптимальная скорость?

— Естественно. По городу вообще 60 километров в час. Но до 60 не разгоняемся. По мостам быстро ездить нельзя, где-то на поворотах тоже не разгонишься. Ну, где-то в среднем 15-20 километров в час едем.

— В ТТУ ещё работают люди, которые начинали вместе с вами?

— Есть ещё. Но уже мало.

— Сейчас люди охотно идут к вам работать?

— Мне кажется, охотно идут. Кто приходит, те работают с удовольствием. У нас бесплатный проезд. Мы бесплатно проходим медкомиссию два раза в год. Зарплата вовремя выплачивается, а это, в общем-то, не везде так. Ну и это важная профессия.

— Зарплата фиксированная или от чего-то зависит?

— От часов зависит. Плюс премии всякие: за регулярность, за сохранность рабочего места, то есть, вагона.

— Какие у вас отпуска?

— В отпуска два раза в год ходим. Всего у нас отпуск 28 дней, и ещё 12 дней дополнительно.

— А субботники есть в ТТУ?

— Да. 21 апреля, как обычно. Мы, водители, моем вагоны: на одного человека один вагон. Мы потолок моем, стены моем, полы, сиденья. Хочется же, чтобы трамвай ходил чистый.

— Вы наверняка и по праздникам работаете. В Новый год, например. Вам не обидно?

— Нет, нисколько. Я чувствую гордость за себя. Ты отвозишь людей, кого-то в гости, кого-то за последними покупками, или утром уже из гостей развозишь по домам, это тоже приятно.

— Ваш водительский стаж — 46 лет. Как так случилось, что вы столько лет на одном месте проработали?

— Сама не знаю. В общем, я даже не думала куда-то уходить, мне нравится. Я ведь уже на пенсии. Но я даже не представляю, если я уйду, если совсем уволюсь, как я буду сидеть дома? Естественно, я буду скучать. Я не знаю, куда ещё можно пойти, когда мне и тут нравится.

— До сих пор нравится?

— Нравится. Встаёшь рано, везёшь народ. Они довольны, когда всё вовремя, когда доставляешь их до нужного места, до работы, им это приятно.

— То есть, вам приятно приносить людям пользу своей работой?

— Именно.

— У вас есть какое-нибудь увлечение, дача, может быть?

— Я живу в частном доме. Так что я прямо дома сажаю помидоры, огурчики. Но это летом хорошо, а зимой-то сада нет, скучно.

— Что самое сложное в вашей работе?

— Когда много машин. Когда едут прямо по рельсам, хотя могут спокойно проехать рядом. А то ещё едут навстречу, вот это самое страшное. Потому что не знаешь, какая у них реакция. Ты не можешь предугадать, вот он сейчас свернёт или будет ехать на тебя до последнего. Ты свернуть не можешь, останавливаешься, а он все летит. А машина маленькая, водитель же погибнет, если не свернет. И вроде вины-то моей в этом не будет, я же стою.

— Какими качествами должен обладать человек, чтобы подойти для этой работы и работать столько же, сколько вы?

— Выдержкой. Определенная стрессоустойчивость должна быть. Желание приносить пользу. Желание делать то, что хочется. Надо любить свою работу. А если любить не можешь, то как тогда работать? Просто прийти, отбыть и уйти? Это, получается, и жизни не будет. Любишь работу — значит у тебя она и идет легко, и все получается. Надо любить себя. Ты приходишь на работу, на тебя же много народа смотрит, и мы должны выглядеть тоже представительно, чтобы пассажиры видели, что их хорошие люди возят.