«Не доезжает до фронта не потому, что чего-то нет на складах, а просто потому, что водители боятся…»

Юрий Суворов: «Заметил, что больше стало людей, которые помогали нам раньше с гуманитаркой, а сейчас готовы уже сами пойти на фронт. Они звонят, спрашивают, где можно заключить первый контракт, с кем лучше, где сейчас хорошие командиры и так далее» Фото: «БИЗНЕС Online»

О круглом столе и его участниках

В конце июня в нашей редакции проходил новый круглый стол, посвященный гуманитарным вопросам. В первой части стенограммы по итогам обсуждения рассказывалось о текущих потребностях наших бойцов на передовой. Во второй части дискуссии затрагивались вопросы, связанные с гражданской активностью общества и тем, как можно было бы ее стимулировать.

В числе участников второго круглого стола:

• Юрий Суворов — председатель союза десантников РТ.
• «Хан» — боец именного татарстанского батальона «Алга».
• «Нельсон» — боец именного татарстанского батальона «Алга».
• Айрат Абдуллин — зампред правления РОО РТ «Содружество пограничников».
• Анна Артемьева — сооснователь проекта «Своих не бросаем 16».
• Вадим Чиж — начальник отдела патриотического воспитания ДОСААФ РТ.
• Ринат Фазылов — руководитель регисполкома ОНФ в РТ, координатор республиканского движения «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!»

«Мы пытались раскачать, и в соцсетях работали — «прибавления» большого нет. Если заявляешь, что делаешь какой-то сбор… Допустим, для батальона «Алга» собирали на коллиматоры — откликнулись те же, кто уже до этого помогал, с ними планомерно и собрали все» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Рядом остались те же самые, плюс „ждуны“ продолжают сидеть»

Модератор: Юрий Андреевич, за три месяца с последней нашей вами встречи поменялось что-то в части отношения общества к гуманитарной работе?

— Да фактически, наверное, ничего не поменялось. Вокруг нас те же самые люди, которые помогали с самого начала. Также есть семья Алексеевых, тот же самый Алексей Викторович Сергеев [председатель совета директоров ООО «Интеграция"] с нами ездил как раз в полк 1231. Ощутимых сдвигов нет. Рядом остались те же самые, плюс «ждуны» продолжают сидеть здесь, которые там собачкам помогают и прочее. Больших таких изменений не видно.

— Говорят, все тяжелее и тяжелее стало собирать деньги на помощь ребятам…

— Сейчас, скорее всего, это связано с дачами, с сезоном отпусков, может быть. Тем не менее, коммерсанты, которые с нами плечо к плечу идут — вот они помогают.

«А какая у тебя мотивация? Ты из патриотических чувств вдруг решился или за деньгами идешь?» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как людей можно немного растормошить? Нужно ли вообще это делать, на ваш взгляд?

— Растормошить? Мы пытались раскачать, и в соцсетях работали — «прибавления» большого нет. Если заявляешь, что делаешь какой-то сбор… Допустим, для батальона «Алга» собирали на коллиматоры — откликнулись те же, кто уже до этого помогал, с ними планомерно и собрали все. Всплеска большого, притока новых благотворителей не было.

— Вы как-то ощущаете изменения настроений в обществе?

— Заметил, что больше стало людей, которые помогали нам раньше с гуманитаркой, а сейчас готовы уже сами пойти на фронт. Они звонят, спрашивают, где можно заключить первый контракт, с кем лучше, где сейчас хорошие командиры и так далее. Задаешь им встречный вопрос: «А какая у тебя мотивация? Ты из патриотических чувств вдруг решился или за деньгами идешь?» Отвечают, что, скорее всего, и так, и так.

— Но до этого деньги были, значит, раз помогал с гуманитаркой. А если смотреть чуть шире, чувствуете, что бойцы наши обтесались немного, чувствуете успехи какие-то?

— Бойцы? Да, обтесались. Вот те «коллективы», которые раньше видеоролики записывали, куда-то попропадали. Нет, встречаются еще единичные, но в основном все коллективы сплотились, возмужали.

— В каком смысле попропадали? Война забрала?

— Ну, помните же, ролики гуляли: «Ой, спасите-помогите»? Вот они куда-то девались, мы так до сих пор и не знаем куда именно. Может, их перевели в какие-то хозяйственный части, где поспокойнее. Но на фронте их нет точно.

Ринат Фазылов: «Я считаю, что патриотические настроения на подъеме. Все-таки вот таких, как говорит Юрий Андреевич, «ждунов» становится меньше, или тех, кто хочет отсидеться, отмолчаться. Многие уже понимают, что сейчас не получится этого сделать, и надо принять какую-то позицию» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Взрослеют патриотические настроения. Становится меньше тех, кто хочет отсидеться, отмолчаться»

Модератор: Ринат Рафаэлевич, на ваш взгляд, что-то изменилось в гуманитарной деятельности? Чувствуете перемены?

Фазылов: Прошедший год с точки зрения появления гражданских инициатив я бы назвал рекордным. С самого начала СВО и в дальнейшем, когда прошла частичная мобилизация, люди объединились. Приходили люди, волонтеры, которые создавали общественные объединения. Стали собирать гумпомощь, выстраивать логистику, искать склады, машины. И на сегодняшний день, я считаю, у нас в Татарстане вот это волонтерское сообщество, эти общественные объединения, мотивированные на помощь нашим бойцам — уже созданы и сформированы. То есть люди, которые начали с самого начала помогать, остались и продолжают помогать.

Все они разные. С одной стороны, их можно разделить по территориальному признаку — это муниципалитеты, которые помогают своим землякам-бойцам на передовой. Могут объединяться и вокруг подразделений, когда родственники тех, кто находится на передовой, объединились друг с другом и вместе помогают бойцам. Также есть коллеги, сослуживцы, которые не могут оставаться в стороне от забот своих боевых товарищей. Еще появились такие общественные объединения, которые занимаются производством необходимых для фронта вещей. Их тоже не надо забывать, они вносят свою лепту в гуманитарную помощь. Делают печки, шьют одежду, какое-то медицинское оборудование, носилки. Появились волонтерские сообщества, которые занимаются квадрокоптерами, собирают их здесь, испытывают. Это их способ поддерживать фронт. Безусловно, мы победим, победа будет за нами. Но хочется, чтобы все вот эти инициативные сообщества в дальнейшем сохранились. Люди же занимаются всем этим в свободное от основной работы время. Это настоящие патриоты нашей республики, страны, и их, безусловно, надо поддерживать.

Есть, конечно, и такие волонтеры, которые просто раскидают заявки и сидят, чего-то ждут. У нас и такие были. Заявку им исполнишь, все купишь — так они потом по две-три недели так и стоят, не забирают. Мы им говорим: «Ребят, что такое? Вы же говорили, что срочно нужно. И где вы теперь?» В ответ: «Ой, а позвоните вот тому, ему передайте». То есть, некоторые относятся как-то не с полной самоотдачей что ли. Приходит с заявкой, что ему надо конкретные вещи купить, делаешь, а потом они же сами теряют интерес. Если ответственно подходить к своему делу, то и результат улучшится.

— Понятно, это настроения в волонтерском сообществе. А что если говорить об обществе в целом?

— Я считаю, что патриотические настроения на подъеме. Все-таки вот таких, как говорит Юрий Андреевич, «ждунов» становится меньше, или тех, кто хочет отсидеться, отмолчаться. Многие уже понимают, что сейчас не получится этого сделать, и надо принять какую-то позицию.

«Действительно, у человека была нейтральная позиция. Как родственник стал участником боевых действий действия, мобилизовали — у него позиция сразу меняется» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Есть мнение, что категорическую позицию уже никак не перековать, но как можно перетянуть на свою сторону нейтральных и еще пока неопределившихся?

Артемьева: Еще одну волну мобилизации объявить — вот тогда нормально.

Фазылов: В этом доля правды есть. Действительно, у человека была нейтральная позиция. Как родственник стал участником боевых действий действия, мобилизовали — у него позиция сразу меняется. Я вот первый раз, когда попал в ЛНР, мне показали и рассказали, что там творилось, какой геноцид нашего русского народа осуществлялся… Зачастую СМИ, к сожалению, не освещают такие вещи, возможно, по этическим соображениям. Но, если нормальный человек это увидел и услышал бы от свидетелей, поверьте, он посередине не остался бы.

— А как себя чувствуют те, кто потерял близких в этом конфликте? Ведь есть риск, что они могут обозлиться и перейти как раз в деструктивную сторону. Как с ними быть?

— Вы знаете, с ними сложно. И слова иногда найти сложно, не то что нам — даже психологи не могут найти подход к ним, потому что потерять близкого человека — это трагедия. Наверное, они останутся патриотами? Главное — их не забывать. Не забывать, помогать, поддерживать. Обычно такие люди ничего и не просят, они замыкаются в себе. Поэтому надо им помогать, поддерживать их.

Когда мы были в Луганске, встретил там студента местного педагогического университета. Он добровольцем ушел на фронт, воевал, пока через 9 месяцев не вышел указ Президента о возвращении студентов обратно на обучение и не принял решение вернуть его обратно на обучение. А он очень молодой, 22-летний студент. Он настоящий патриот, очень мотивированный, и рассказывал такие вещи, от которых невозможно остаться равнодушным. Вот таких, как он, надо к нашей молодежи привозить, организовывать встречи. Они одного поколения люди, всегда найдут общий язык. Тогда, я считаю, у нас «ждунов» никаких не останется.

Хан: «Мобилизация поможет» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Может, там у них в уставе прописано было, что в военной форме нельзя…»

Модератор: Хан, вам, наверное, труднее отслеживать настроения в обществе в силу вашей службы. Но от того вдвойне интереснее было бы услышать ваше видение. Какие настроения в обществе вы улавливаете, поменялось что-то?

Хан: По большому счету, любой человек может помогать. Как его привлечь? Мобилизация поможет.

— Но если без мобилизации? Владимир Владимирович сказал, что пока таковая не планируется.

— Да. Расскажу вам пару реальных ситуаций. Люди сначала игнорировали происходящее: «Ой, это не моя война, стороной обойдет». И на меня смотрели так предвзято. Спрашивали: «А тебе это зачем все?». У меня жена молодая, ребенку еще даже 6 месяцев не было, когда я уходил. Но прошла мобилизация, и теперь совсем другое отношение. Даже были моменты, когда я отправлялся в очередную командировку, они стали предлагать: «Давай я бензинчику дам? Давай поможем что-то купить? Может, ребятам передать что-то надо?». И они стали сами ножками идти и тушенку покапать. Потом они так же заряжали других.

— Часто можно услышать, что тут не пустили бойца в военной форме в кафе, там не пустили. Вот вы это замечаете, какое отношение к вам? Есть такие места в Казани, куда вас в военной форме не пускали?

— Есть.

«Я считаю, что СВО касается каждой семьи, каждого человека» Фото: Bulkin Sergey/news.ru via globallookpress.com / www.globallookpress.com

— Это куда, например?

— Не хочу никому создавать проблем. Это было заведение чуть ниже статуса ресторана. Не знаю, может, там у них в уставе прописано было, что в военной форме нельзя приходить. Я, если честно говоря, особо не ругаюсь никогда, неконфликтный человек. Но в Казани было два таких случая. Мы уходили, садились тогда в шаурмичной.

— Почему такое происходит, на ваш взгляд? 

— Не знаю. Скорее всего, до конца не понимают, что происходит. Так вообще про всех можно сказать. Я считаю, что СВО касается каждой семьи, каждого человека.

Фазылов: К этому надо относиться как к третьему фронту. Это идеологический фронт, и на нем также надо вести борьбу.

Модератор: Мне кажется, к этому надо относиться даже как к первому фронту.

Фазылов: Да. Мы победим на главное фронте, победим на экономическом, а этот фронт будет постоянным, потому что он внутри нас.

«Идеологический фронт — самое первое, где нужно работать» Фото: © Алексей Сухоруков, РИА «Новости»

Модератор: Идеологический, если делать снова небольшое отступление — это наш самый первый фронт. Мы никогда не выиграем, пока не одержим победу в сердцах людей, пока не начнут не то, что в кафе пускать, пока в любом кафе не начнут сажать их на лучшие места и предлагать отобедать еще, как минимум, по 50-процентной скидке. Потому что владелец этого кафе только благодаря таким людям может мирно домой приходить, только потому, что кто-то сидит в окопах в это время. Если у нас все будут понимать это, то завтра же такое кафе, куда не пускают военных, закроется, потому что туда просто перестанут ходить.

Фазылов: Я вам так скажу, что здесь даже есть и государственные учреждения, у руководителей которых непонятная позиция. То есть оно построено на бюджетные деньги, получают зарплату, а они еще — не буду их называть, но… «Здесь не должно быть символики Z», — и такие находятся. И это у нас, в Казани, понимаете? Вы правы, что идеологический фронт — самое первое, где нужно работать.

Абдуллин: Недавно нас позвали в Высокогорском районе провести урок мужества в школе. Но при этом назидательно сказали: «Не касайтесь темы СВО». Извините, а как тогда проводить урок мужества? Там сейчас боевые действия идут, там гибнут наши пацаны.

— Интересно, это от руководителя района или от кого такая просьба?

Абдуллин: Не от руководителя района, скорее всего, от населенного пункта.

Фазылов: К сожалению, это молодое поколение руководителей, которые не уехали в Казахстан или Грузию, остались здесь и теперь занимают такую позицию.

«Очень сильно помогают физлица, особенно в районах» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Правильно сказали, что отсеялись волонтерские организации»

Модератор: Нельсон, каково ваше мнение по переменам в гуманитарной деятельности?

Нельсон: Перемены ощутимы, главным образом, в организации гуманитарной помощи. Сейчас стало все слаженнее делаться, оперативнее. Очень сильно помогают физлица, особенно в районах. Часто это мои знакомые, друзья, коллеги по работе — они собирают деньги на «УАЗик», на его ремонт и прочее. При этом чаще всего это именно районы. В Казани все как будто расслаблены, как будто их происходящее не касается — дескать, не они это все начинали… Такое ощущение, что они как будто на другой планете. Они не понимают, что все это происходит очень близко к нам, что наши люди страдают. Согласен с ними в том, что не мы эту войну начинали, но мы можем ее закончить, и сделать это можно только всем вместе.

Правильно Ринат Рафаэлевич сказал, что отсеялись волонтерские организации, что остались только те, кто твердо стоит на ногах, кто знает, что делать. Сейчас вот начинается серьезное производство [беспилотников] в Челнах, Казани. Почему бы республике не помочь хотя бы закупкой комплектующих? Мы общаемся с ребятами, кто делает эти одноразовые дроны — их продукция очень дешевая в производстве. Но им приходится детали закупать как физлицам в Китае и потом по два месяца ждать посылки. Почему бы не сделать эту закупку централизованной, не единичными, а сотнями и даже тысячами? Зачем по два месяца ждать? Вот мы вчера общались с одной волонтерской организацией. Они делают масксети, окопные свечи. И знаете, парафин они закупают точно так же на свои деньги. А у нас столько химических предприятий в Татарстане — неужели нельзя сделать парафин, или какое-то сырье для масксетей им дать по себестоимости, а лучше просто подарить?

— Массовая закупка всегда дешевле.

— Конечно! Понимаете, там женщины после работы приходят вечерами и шьют сети. А комплектующие обычно на Avito или Ozon покупают, потом ждут, когда все придет. Почему бы не помочь им сырьем, комплектующими? Ребятам компоненты для дронов можно закупить, помочь им с помещением, оборудованием каким-то. Это же сейчас не такие волонтеры как на начальном этапе: «Тапочки купил, отправил — все, я теперь гуманитарщик». Куча была организаций раньше, которая существовала во «ВКонтакте», где-то в интернете: «Вот у нас расчетный счет, мы собираем, дайте нам деньги…» Такие уже давно отсеялись, остались только серьезные. Вот им теперь нужно помочь.

«Правильно Ринат Рафаэлевич сказал, что отсеялись волонтерские организации, что остались только те, кто твердо стоит на ногах, кто знает, что делать» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Небольшая ремарка: если закупать китайские комплектующие для дронов централизованно через юрлицо, то его очень скоро могут прикрыть. В этом смысле, может быть, через физлицо иногда и проще, и безопаснее…

— Можно глобально мыслить. Можно же не закупать детали, а делать их самим у нас, в республике.

— Попытки были, так скажем… 

— Но у нас же есть торговые представительства, можно через третьи стороны делать, не обязательно в России. Ничего не делать — тоже нехорошо. Это серьезный конфликт, война технологий, в чем мы лично убедились. Вот у нас наряд по старинке выставляется — «стой, кто идет»… Стоят люди в охранении, под дождем, в снег, холод, человек не спит. А у них везде техника стоит, у них одна вышка с приборами, которое обеспечивает круглосуточное наблюдение — до самого горизонта все фиксирует. Им уже не нужно 100 человек, чтобы охранение выставлять, достаточно одного прибора. Чтобы ускорить победу, нужно и нам мобилизовать все свои военные технические наработки.

Почему прозвучало слово «подпольно», когда говорили про обучение операторов БПЛА? Потому что в нашем регионе введен запрет на поднятие дронов в воздух. Но готовить специалистов же надо. Почему бы не создать какую-то площадку, выделить полигон, территорию, где можно официально этим заниматься? Желающие обучиться есть, и все они — молодые люди. Вот говорили про молодых парней из Луганска, там все они мотивированы. А у нас как на урок мужества не придешь, спрашиваешь: «Кто хочет служить в армии?» Весь класс молчит. Потому что считается в обществе, что армия — это как бы удел «недалеких людей», неудачников. Люди не понимают, что такое Родина. Там молодежь с 2014 года варится в этом соку, а многие и того еще раньше. Там в 21-22 года — это уже не пацаны, а настоящие мужики. А у нас ходят такие все расслабленные по ночным клубам.

— Говорят, что-то же самое происходит и в Киеве.

— Люди должны понять, что это наша общая беда. По отдельности мы из нее не выйдем, только все вместе, сообща — и гражданское население, и мирное, и военные, и добровольцы, и мобилизованные. Кстати, большое спасибо мобилизованным. Сначала как раз тоже было много негативной информации, что, мол, люди пришли не воевать, а деньги зарабатывать, что у кого-то там нога заболела, что он потом по 5 месяцев в госпитале лежит. А сейчас, недавно мы вот ездили искать погибших и пропавших без вести наших ребят после одного сражения. Приехали, там на блокпостах стоял полк мобилизованных наших. Мы пообщались с ребятами, они нас выслушали, зачем мы приехали — так сразу организовали свободный коридор, доехали прямо до конечной точки, оказали полное содействие. Мы им потом: «Сейчас возвращаемся в Казань, может, передать что-то, просьбы какие-то есть?» Они нам: «Нет, все в порядке, мы уходим в отпуска, кто-то уже вернулся, все хорошо».

«Люди должны понять, что это наша общая беда. По отдельности мы из нее не выйдем, только все вместе, сообща — и гражданское население, и мирное, и военные, и добровольцы, и мобилизованные» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Это прямо действующее подразделение?

— Действующее. Сейчас вся военная структура, система, как должна работать — так она и функционирует. Это видно по солдатам. Они не жалуются нам даже, все у них нормально. И ладно бы мы были какими-то проверяющими, еще можно было бы понять. Но мы же простые ребята, и вот так откровенно говорили, что все у них в порядке, что все у них есть. Ребята наши мотивированы, ничего не боятся, активно участвуют [в боевых действиях].

Хан: «Алга» бы так тоже служить могла.

Нельсон: Все могли бы служить. Но они мобилизованные, «Алга» — это добровольцы. Все равно надо понимать, что есть разница. Видя нормальное отношение офицеров, нормальное отношение со стороны министерства обороны, общества, гуманитарных организаций, они понимают, что не брошены. А не как было раньше — «нас бросили, забыли, мы ничего не знаем, патронов нет, ничего нет» — такого сейчас уже нет. И, надеюсь, в нашей «Алге» тоже прекратится. Какое-то непонятное отношение почему-то именно к нашей бригаде. Сейчас вот опять проблемы с боеприпасами, снабжением, разведкой. Нет офицеров, в «Алге» очень мало осталось кадровых единиц.

— С другой стороны, это, может быть, повсеместная проблема, не только в «Алге».

— Есть полки мобилизованных — там все нормально. Есть нормальные кадровые офицеры, которые знают, как и что делать. Мне предлагали офицерскую должность, погоны, высшее образование — хотели сделать лейтенантом. Но, надев лейтенантские погоны, я не стану офицером, это глупость, это неправильный подход.

«Сейчас надо мотивировать общество, объяснять, что уже фактически идет третья мировая война, потому что мы воюем уже не с украинскими вооруженными силами, а уже в открытую страны НАТО участвуют в конфликте» Фото: © РИА Новости, РИА «Новости»

— Как в Великую Отечественную…

— К этому правильно подходили. Сейчас надо мотивировать общество, объяснять, что уже фактически идет третья мировая война, потому что мы воюем уже не с украинскими вооруженными силами, а уже в открытую страны НАТО участвуют в конфликте. Это надо уже признать, потому что общество считает, что какая-то полицейская спецоперация происходит. Мы воюем с серьезным противником, фактически нам объявлена мировая война. На кону уже не вопрос существования Украины, речь уже о будущем наших детей, нашей страны в целом. Об Украине речи уже не идет — все понимают, что этой страны уже не будет, она никому неинтересна — ни Европе, ни НАТО. Сейчас стоит вопрос, что будет с нашей Россией.

«Девочка задает вопрос: „Когда это все закончится?“ А ведь эти вопросы не она придумала»

Модератор: Айрат Ризванович, что изменилось, на ваш взгляд, с гуманитарной миссией? И почему это изменилось?

Абдуллин: Сдвиги есть действительно. Как правильно было сказано, первые дни СВО — это непонимание, куда и зачем, что и почему. Что, мол, закидывают в неизвестные места, без обеспечения — но надо понимать, что так происходит практически в любой военной ситуации. Потому что все новое, и мы уже отвыкли воевать, давно не воевали. Растеряли и чувство патриотизма. Его просто стало крайне мало, а возможно, можно сказать, что его и не было. Как с 90-х начались проблемы в стране — так у нас все, что связано с патриотизмом, памятью о войне — все началось стираться. Ходим по школам — так там о Великой Отечественной войне более-менее внятно начинают разговаривать только с 9-го класса. Это смешно. А что мы тогда хотим от наших детей, если мы им ничего не даем? Государство, я имею в виду. Нет общего воспитания. Посмотрите на украинцев, как они за десятилетие смогли перековать свою молодежь. Они рвут все отношения со своими родными людьми в России и говорят: «Все, вы нам больше не родня. Москали напали на нас». Представляете, какая там идет пропаганда? Вы правильно сказали, что мы проиграли полностью информационную войну. У нас полстраны пляшет и поет, куражится, и только частичка этой страны воюет. По телевизору объяснений простых и понятных, человеческих — их просто нет. Сидят только политологи и рассказывают непонятные вещи для простого люда в телепередачах.

«Мы уже отвыкли воевать, давно не воевали» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Но люди же у нас не глупые, они сами все понимают. Если говорить о настроениях вокруг помощи бойцам на СВО, то, что вы видите?

—  Люди помогают, стали больше помогать. У них у всех вопросы: «А как там дела вообще? А что там происходит?» Над тем, что по телевизору говорят — над этим уже кто-то смеется даже, когда начинается вот это каждый вечер: «Мы сегодня подбили 25 танков, 5 бронетранспортеров, уничтожили столько-то врагов». Это все общие слова. У нас из многих регионов люди воюют. Их родственникам, наверное, было бы интереснее узнать про те отделения, где их родные служат. У нас есть «Алга» и «Тимер», несколько частей из мобилизованных. Хочется, чтобы про них Татарстан давал информацию. Я понимаю, что им многого нельзя [говорить]. Но хотя бы как они, чем дышат, как живут сегодня. Никто ничего не знает. И никто ничего не рассказывает. И мы тоже не можем все рассказать.

— Думаете, так будут больше помогать, если будут знать, как обстоят дела?

— Конечно! Эту информацию надо вбивать людям. Надо объяснять им, что идет война. Что сегодня по телевизору показывают? Каждый день концерт, кураж, Comedy club и все остальное. Наверное, да, без культурного воспитания тоже нельзя. Но надо же понимать, что происходят серьезные вещи. И с детьми надо отдельно работать. Сегодняшние подходы надо в корне менять. Мы вот с Юрием Андреевичем были в одной из школ. Там девочка задает вопрос: «Когда это все закончится и зачем все это нужно?» А ведь эти вопросы не девочка придумала.

— Потому что дома обсуждают родители…

— Именно, об этом говорят взрослые родители. А если дома это взрослые родители обсуждают, то что мы хотим от детей услышать? Вот и думайте, что у нас в умах у взрослых людей. Взрослые не понимают, что происходит и зачем это нужно. Поколение до 30, я думаю, точно не понимает, зачем мы туда пошли: «О каких нацистах вы говорите? А кто это такие?» А кто им рассказывал про это? Никто. Мы в школу приходим, у них там своя программа и атмосфера. Как придешь, покажешь школьникам из 9-10-х классов, как немцы приходили и сжигали детей вместе со стариками, то там до слез. Вот откуда надо начинать.

Нельсон: Мы стояли в Херсонской области. Там была деревенька и до сих пор стоит монумент на месте, где почти 900 человек в братской могиле лежит. Детей, стариков, женщин — всех уничтожили просто. Правда, нет понимания. Надо все изнутри показывать, как это все происходит. Люди здесь действительно порой думают, что там все у ребят в шоколаде, что там министерство обороны все делает: «Ну, вот же 25 танков подбили. Значит, все замечательно, я пошел дальше спать или на концерт, а перед этим в ресторан». Но не все так прекрасно. Есть проблемы и по логистике. Бывает и так, что даже там люди пытаются отсидеться, уже будучи в окопах. Почему вообще вопрос с логистикой возникает? Не доезжают до линии фронта не потому, что чего-то нет на складах, а просто потому, что есть некий Иванов или Петров, который должен был сесть в грузовик с 20 тоннами мин и проехать на передовую. Он задается вопросом: «А вдруг я не приеду оттуда?» И начинается у него: то колесо сломалось, то машина не заводится, то авария какая-то.

«Люди помогают, стали больше помогать. У них у всех вопросы: «А как там дела вообще? А что там происходит?» Фото: «БИЗНЕС Online»

Модератор: Это было всегда. Самострелы, я думаю, и Великую Отечественную были, что бы ни говорили.

Нельсон: Когда понимают, что это связано с риском для жизни, что это не простая прогулка по лесу, что просто по пути можешь потерять свою жизнь… Люди некоторые не готовы к этому. Не готовы потому, что общество не понимает их, смотрит как не дебилов. На добровольцев смотрят часто как на дурачков и считают нас наемниками. Но если вы считаете нас наемниками, то вот вспомните один штурмовой день, когда ушло 38 человек, и только трое пришло на ногах, 17 человек погибло, 18 раненых — и 8 тысяч рублей от минобороны получили [боевые из расчета за один день]. Вы считаете, что эти люди пошли 8 тысяч рублей зарабатывать, зная, что половина твоих ребят никогда не придет, а вторая половина, скорее всего, инвалидами останется? Это не наемничество. Деньги — это просто бонус от государства. Потому что у каждого из них есть семьи, школы платные, больницы, институты. Это раньше в Советском Союзе человек уходил и знал, что его семья не будет брошена. А сейчас все чуть иначе, государство другое…

Анна Артемьева: «Видите, все, так или иначе, сводится, как на прошлом круглом столе, к тому, что несерьезно освещается СВО. В прошлый раз то же самое говорили» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мы себя уже чувствуем какими-то комарами, которые все: „Дай, дай, дай“…»

Модератор: Анна Анатольевна, что вы по этому поводу думаете?

Артемьева: Видите, все, так или иначе, сводится, как на прошлом круглом столе, к тому, что несерьезно освещается СВО. В прошлый раз то же самое говорили. Но не спорю, говорить об этом обо всем надо.

— Вокруг вас стало больше или меньше людей?

— В среднем столько же. Какие-то поменялись, какие-то ушли, какие-то пришли. В целом, мы себя уже чувствуем какими-то комарами, которые к каким-то одним и тем же сосудам подсасываются: «Дай, дай, дай». С нами коммерсанты определенные работают. Выходит какое-то подразделение на нас, не обязательно из Татарстана, просит то и то. Я говорю: «Так, ребята, идете сейчас и красиво снимайте ролик о том, как стреляете, накладывайте туда музыку, и потом говорите, что вам нужна помощь, что вы рабочие ребята. Это надо, чтобы народ посмотрел и увидел, какие вы молодцы, чтобы начали вам собирать помощь». Народ у нас такой: одним не очень помогают, а тем, кто видеообращения снял и прислал — тем получше уже.

— То есть вы, по сути, начали организовывать информационную работу?

— Да. Если масксети у нас в основном бабульки плетут, то сейчас где они? Картошечку окучивают. Бабушек у нас теперь нет. Что мы делаем? Мы пишем в чат: «Своих не бросаем» идут плести сети. Кто с нами?» И мы идем и сами вяжем. За ноздри приходится дергать в ручном режиме уже людей, чтобы просто приехали. Если у нас раньше гумкой все склады были забиты, то сейчас несут уже на авось. Мы сидим и придумываем новый план, что надо снимать какой-то ролик, что-то новое придумывать. Мы тоже начинаем придумывать, изворачиваться. И нам это в плюс. Вместе с СВО меняемся и мы с волонтерами. Где-то в минусе, где-то изворачиваемся и растем.

«Если масксети у нас в основном бабульки плетут, то сейчас где они? Картошечку окучивают. Бабушек у нас теперь нет. Что мы делаем? Мы пишем в чат: «Своих не бросаем» идут плести сети. Кто с нами?» И мы идем и сами вяжем» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы помогаете же не только тем, кто на фронте, но и тем, кто вы тылу остался. Вы их тоже в свои сети втягиваете?

— Да, это необходимо.

— А раненых сейчас много? Привлекаете тех, кто уже вылечился, в свою работу?

— Раненые, которые остались здесь, — таких практически нет. Они уходят обратно.

— А если те, у кого руки или ноги нет…

— Им бывает очень тяжело в эмоциональном плане. Главное никого наедине с собой не оставлять, чтобы люди не замыкались в себе, в своем состоянии. С ними надо общаться, помогать, стараться вовлекать в какие-то добрые и позитивные дела. И силком тут не притащишь, пока они сами не захотят — им сложно будет помочь. Опять же, те, кто «трехсотый», кто еще более-менее — они же все уходят на фронт, здесь не остаются, единицы только. Даже ребята, кто 50+ и кто помогал нам постоянно на складе — и те ушли, как до 60 лет повысили предельный возраст. У нас мужиков практически не осталось, все ушли защищать Родину.

— Отношение к вам как волонтерам сейчас какое?

— Стало лучше, уже колеса не прокалывают (смеется). Раньше было хуже, сейчас уже узнают. Некоторые уже стороной обходят, особенно кто с хорошим кошельком. Они как увидят — сразу на другую сторону улицы перебегают с мыслями: «Лишь бы ничего не попросили опять».

«Некоторые уже стороной обходят, особенно кто с хорошим кошельком. Они как увидят — сразу на другую сторону улицы перебегают с мыслями: «Лишь бы ничего не попросили опять» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А колеса и правда прокалывали?

— Было, и угрожали, хохлы нам постоянно угрожают.

— Продолжают?

— Конечно, это периодически происходит. Но ничего, мы отмороженные, и не боимся.

Нельсон: У меня вчера во «ВКонтакте» страницу заблокировали тоже.

Модератор: Хотя казалось бы, во «ВКонтакте» — российская соцсеть…

Артемьева: Там их очень много. Но первая вражеская соцсеть — это Instagram* (деятельность корпорации Meta и двух ее сервисов, Facebook и Instagram, признана экстремистской и запрещена в РФ).

Модератор: Поэтому он в России и заблокирован.

Артемьева: Самая более-менее безопасная соцсеть сейчас — это Telegram.

«Бабушки очень активные у нас» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Открываю учебник современной истории Украины, так там написано: «Украина была инициатором создания ООН»

Модератор: Вадим Яковлевич, в вашей работе что-то изменилось?

Чиж: Мы работаем не только с правительством республики, но также и с более мелкими организациями. Хочу вам доложить, что люди немного уже устают. Почему? Как мне кажется, зачастую не хватает информации. Тут я бы хотел к вам обратиться. СМИ — это та же «четвертая» власть. Есть такое понятие, как идеологическая работа с населением. Мы в этом не то, чтобы проиграли, мы в этом и сейчас отстаем до сих пор. СМИ должны показывать картинку войны каждый день. Чтобы человек с утра видел это перед глазами с самого утра, как собирается на работу. Мы должны учиться у наших врагов — у них настолько все классически это выстроено. Правильно сказали, что Украина за 30 лет все перевернула. Я открываю учебник современной истории Украины, так там написано: «Украина победила во Второй Мировой войне, и в 1945-м году Украина была инициатором создания ООН». Понимаете? И вот это с детского сада детям рассказывают, они начинают в это верить. У них уже сознание совершенно другое. СМИ должны постоянно держать в тонусе население. Мы не сможем победить, пока СМИ не будут активно вовлечены в эту работу. Поэтому на вас лежит большая ответственность.

— Настроения в обществе как оцениваете?

— Они сложные, потому что не хватает информационного обеспечения.

— Это понятно, но если говорить о гуманитарной помощи?

— Тут мне бы хотелось немного снизить градус напряженности. Вы задавали вопрос про самый необычный гуманитарный груз. Расскажу реальный случай: перед Новым годом мы как раз собирались поехать в батальон «Тимер», как к нам пришла одна бабушка Аида. Она узнала, что мы собираемся к нашим ребятам и принесла гуся. Мы этого гуся отвезли потом на передовую.

— Живого?

— Нет, конечно, замороженного. Ребята говорят: «Вы в обычных условиях его варить будете часа 3-4. А как мы его на позициях-то будем готовить?» Посмеялись, конечно, но ничего, приготовили. Но суть в том, что этого гуся принесла бабушка.

«Соленького на позициях тоже хочется, помимо тушенки и сгущенки» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Тоже хочет принять участие.

Суворов: Бабушки очень активные у нас.

Чиж: Бывает, даже трехлитровые банки с огурцами приносят. Но представьте, 2000 км в грузовике все это стекло отвозить. Мы когда пишем в накладных «стекло», ребята на блокпостах спрашивают: «Это квадракоптер?» Открывают, а там трехлитровые банки с огурцами.

— Не довести тоже ведь грешно.

— Конечно, да и соленького на позициях тоже хочется, помимо тушенки и сгущенки.

Чиж: Еще хотел бы сказать, что существуют организации-лжегуманитарщики: собирают деньги и потом пропадают. Поэтому люди боятся нести куда-то деньги. Поэтому задача СМИ — рекламировать именно те организации, которые проверены. Надо признать, что есть те, кто старается наживиться на армии, — тут уж кому война, а кому мать родна.

Модератор: Большое спасибо за то, что вы делаете, за то, что пришли. В целом, чувствуется и по вашему настроению, что есть проблемы — они будут всегда. К сожалению, надо признать, будут и погибшие. Но пока есть такие люди как вы — ничего не страшно. Нужно всем объединиться, тогда результаты будут другие. У Украины есть опция проиграть в войне, а у нас нет — мы либо побеждаем, либо нас не будет. Хорошо, что есть те, кто это понимает.

Чиж: Тут как никогда лучше вспоминаются слова: «Чем крепче тыл — тем крепче фронт!»