Рашид Калимуллин: «85 лет не просто дата, а результат работы Жиганова и Яруллина»

Рашид Калимуллин: «Союз композиторов РТ создавался в очень непростое время» Фото: Андрей Титов

«Несколько энтузиастов в Казани решили основать Союз композиторов РТ»

— Рашид Фагимович, почему 85 лет появилась необходимость создания Союза композиторов Татарстана?

— Союз композиторов РТ создавался в очень непростое время. Это был 1939 год — год гонений, но несмотря на это у композиторов было большое желание создать некое содружество. Традиций Российской империи больше не было, новое поколение музыкантов формировали уже не дети дворян, которых с колыбели обучали искусству, языкам, музыке. Теперь покушать пару раз в день уже было счастьем.

И вот несколько энтузиастов в Казани решили основать Союз композиторов РТ. Это был один из первых союзов в СССР, его члены хотели поднимать татарскую культуру и сами писать музыку. Они были очень активными, не вялыми, как некоторые нынешние композиторы. Именно в эти тяжелые годы сформировались национальная опера, балет, симфония, песня. Первая группа музыкантов во главе с Назибом Жигановым поехали учиться в Московскую консерваторию. Среди них был Мансур Музафаров, в оперной студии учились Рустем Яхин и Сара Садыкова. Музафаров позже стал первым заведующим кафедрой композиции в Казанской консерватории, написал много лирических песен и скрипичный концерт.

— Но главную роль в создании Союза композиторов РТ сыграл его первый председатель Назиб Жиганов?

— Да, это выдающийся композитор и человек, Герой социалистического труда, лауреат государственных премий. Благодаря ему в культуре республики было сделано очень многое, в частности, открылись музыкальные учреждения — театр им. Джалиля, Большой концертный зал с органом, Казанская консерватория, музыкальные училища в Казани, Набережных Челнах, Альметьевске и Нижнекамске.

Жиганов «болел» всем. Он не просто знал свой цех и управлял им. Назиб Гаязович ходил в обком, озвучивал проблемы, писал письма, убеждал руководство, что в Татарстане нужно создать новый коллектив или поддержать филармонию. Тогда в филармонии работало много прекрасных артистов, вышедших из деревни. Они ездили по стране и, если видели талантливых детей, приезжали в консерваторию к Назибу Гаязовичу (тогда Союз композиторов располагался в консерватории) и говорили, что в таком-то селе есть очень одаренный ребенок. Жиганов брал его на карандаш, прослушивал и зачислял в спецшколу или на подготовительные курсы консерватории. Многие дети, прошедшие через его руки, стали выдающимися музыкантами.

Когда создавали республиканский госоркестр, Жиганов пригласил в Казань выдающегося дирижера Натана Рахлина, а к его приходу у нас уже были готовые музыканты. Он был доброжелательным, строгим человеком и очень многое сделал для оркестра. А сегодня ГАСО РТ — один из лучших оркестров страны. Рахлин заложил традиции, а продолжили их Фуат Мансуров, Ренат Салаватов, Александр Сладковский. Это плеяда дирижеров, которая не опускала уровень оркестра, а, напротив, его поднимала. Для каждого региона такая музыкально-театральная инфраструктура очень важна — это сила и авторитет республики.

Вторым председателем союза был Мирсаид Яруллин, который тоже очень много сделал, благодаря ему мы находимся в нынешнем здании. Мирасид Загидуллович долго старался и выбивал для композиторов это здание. Сейчас мы поддерживаем его в хорошем состоянии — ремонтировали и при первом президенте РТ Минтимере Шариповиче Шаймиеве, и при нынешнем руководителе республики Рустаме Нургалиевиче Минниханове. Это дорогого стоит, ведь Союз композиторов — это тоже культура!

«Жиганов „болел“ всем. Он не просто знал свой цех и управлял им. Назиб Гаязович ходил в обком, озвучивал проблемы, писал письма, убеждал руководство, что в Татарстане нужно создать новый коллектив или поддержать филармонию» Фото: Владимир Зотов

«Назначение было внезапным»

— Развитие Союза композиторов РТ происходило на ваших глазах и при вашем непосредственном участии. Как вы его возглавили?

— Я пришел в союз еще студентом консерватории, сначала работал комендантом здания, потом директором Дома композиторов. В этом здании я присутствовал с самого начала, помню как все наши известные композиторы устраивали здесь субботники. Союз композиторов — это бывший жилой дом, когда мы заехали, третий этаж был обгоревший, там был какой-то притон. Людей нельзя было оставить на улице, я помогал им с квартирным вопросом — ходил в в горисполком, объяснял, что там целые семьи, что им нужно достойное жилье. В итоге за месяц нам выделили пять квартир для них, Мирсаид Яруллин, который тогда уже был директором музыкального фонда, спросил меня: «Ты что, волшебник?» Я просто всегда старался для людей. В СССР члены Союза композиторов тоже получали квартиры, и это было большим стимулом вступить в него. То, есть мы помогали не только исполняться и издаваться, но и обустраивать быт.

Руковожу Союзом композиторов РТ с 1989 года. Назначение было внезапным. Я тогда преподавал в консерватории, только что написал рок-оперу «Крик кукушки», которую поставил в театре им. Джалиля Валерий Раку. Работа была сложной: мне пришлось взять академический отпуск, год «жить» в театре, ночевать в музее Шаляпина и спать на стульчиках, но зато когда мы все сделали — это был фурор. Первые репетиции шли не так удачно, как хотелось: артисты не хотели хрипеть, кричать, выходить за рамки академического вокала. Тогда театр пригласили из Петербурга Альберта Асадуллина, первого исполнителя «Орфея и Эвридики». Он приехал, повел команду за собой, и все пошло как надо.

И вдруг после премьеры случился звонок в дверь. Я открываю, а на пороге стоят Мирсаид Яруллин, мой педагог по композиции Борис Трубин и Алмаз Монасыпов. Я пригласил их войти, мы пили чай, и они буквально уговаривали меня стать председателем Союза композиторов. Это было за месяц до 50-летнего юбилея союза.

— Как вы решились совмещать две такие разные профессии — композитор и администратор? Руководство союзом не мешает вам писать музыку?

— Нет, даже в какой-то степени помогает, дисциплинирует. Я вообще не умею расслабляться, постоянно нахожусь в тонусе, стараюсь все успевать. Если мне что-то срочно нужно написать, я работаю где угодно — в поезде, в гостинице, на природе. Просто беру карандаш, нотную бумагу и сочиняю. Это может быть в 4 часа утра или в 2 часа ночи.

«Композиторов я стараюсь учить, прежде всего, быть людьми — думать не только о своей карьере, но и о своих коллегах, помогать живым классикам, поддерживать молодых авторов» Фото: Андрей Титов

— 35 лет на посту главы Союза композиторов РТ — большой срок. Чему вы обучаете в процессе работы своих коллег, в частности, молодых композиторов?

— 35 лет — это действительно очень много. Я работал при таких министрах культуры Татарстана, как Марсель Мазгарович Таишев, Ильдус Габдрахманович Тарханов, Зиля Рахимьяновна Валеева, Айрат Миннемуллович Сибагатуллин, Ирада Хафизяновна Аюпова.

Композиторов я стараюсь учить, прежде всего, быть людьми — думать не только о своей карьере, но и о своих коллегах, помогать живым классикам, поддерживать молодых авторов. Это очень важно. Союз композиторов — это большая семья. Раньше мы встречали вместе старый новый год, устраивали капустники и концертные программы, каждый приносил свою еду и украшения для праздника. Летом выезжали отдыхать на природу, все с нетерпением ждали встречи. Не помню чтобы в каком-нибудь еще Союзе композиторов в России подобное практиковали. Такие вещи очень объединяют. Союз композиторов — это не сухая прагматика: собрание, правление, концерт. Это живой организм.

Я всегда стараюсь помочь и подбодрить коллег, направляю их в творчестве, подсказываю темы для сочинения, вдохновляю и стараюсь сохранить в профессии. Многие заканчивают консерваторию и потом работают в бутиках / ресторанах, потому что надо на что-то жить. Я сам не чурался никакой работы — служил сторожем-дворником в детском саду, разгружал ящики с молоком и кефиром в магазине. Но хочется, чтобы композиторы занимались своим делам.

Например, Ильгам Байтиряк в свое время пошел работать на завод, чтобы прокормить семью. Я узнал, что он перестал писать и решил помочь. Подошел к нему на концерте и сказал: «Ильгам, куда ты пропал, тебя давно не слышно! Давай что-нибудь напиши! Скоро будет фестиваль, сделай что-нибудь нестандартное для четырех ударников». Он согласился и все получилось. Потом я заказал ему аранжировки национальных песен для эстрадно-джазового коллектива, и так постепенно Ильгам вернулся в композицию.

Случаев, когда композитор сникал было не один и ни два. Помню, я довольно жестко покритиковал свою консерваторскую выпускницу Юлию Бек, она обиделась и год ничего не писала. Потом мы поговорили по душам, и она стала сочинять гораздо лучше, написала прекрасную музыку к балету и сейчас живет в Италии. А если бы не та встряска, возможно, она бы так и работала через «не хочу» и делала что-то менее интересное. Но я все понимаю — в 90-е годы было сложное время. Людям нужно было кормить семьи. Я договаривался, чтобы из колхоза в Союз композиторов привозили картошку. Несколько раз в год в нашем фойе была огромная гора картофеля — композиторы подходили с сеточками и бесплатно брали столько, сколько нужно.

Я всегда стараюсь объяснить композиторам, что их энергия должна идти на хорошие дела. Мы должны творить, созидать, делать добро, тогда рождается настоящая музыка. Когда человек приходит после работы в оперный театр или на концерт, он должен отдохнуть и получить положительные эмоции. Это наша задача, как профессионалов.

Авторский концерт Рашида Калимуллина в Московской государственной консерватории Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы уже упомянули о 1990-х годах, какую музыку в это время писали казанские композиторы и как переживали радикальные изменения в стране?

— Каждый развивался в своем направлении — кто-то продолжал традиции советской музыки, кто-то экспериментировал. Но все наши композиторы были очень талантливыми. Это Анатолий Борисович Луппов, который долгое время заведовал кафедрой композиции в консерватории (потом эту должность около 10 лет занимал я), это Ренат Еникеев, Василий Ахметов, Рафаэль Белялов. Время было тяжелое и мы всем старались помогать — с едой, с одеждой, потому что время действительно было тяжелое. Когда появились первые пуховики, я договорился, чтобы их привезли Союз композиторов и продавали почти бесплатно. Однажды привезли зимнюю обувь, и все налетели. Я тоже побежал покупать сапоги, но мне досталась последняя пара на 3 размера больше. Было обидно (смеется).

Еще обиднее, когда композитор подхватывает звездную болезнь. В 90-е годы такие примеры были, когда человек написал несколько хороших песен, возомнил себя пупом земли и сдулся. Я в такие моменты всегда старался поговорить и наставить на правильный путь.

«Сама республика поднимается как на дрожжах»

— А сейчас как обстоят дела с поддержкой членов Союза композиторов Татарстана?

— В плане поддержки ситуация не хуже. Министерство культуры РТ поддерживает издание музыки наших композиторов, способствует их гармоничному развитию с детства. В республике отремонтировали многие дворцы культуры, общеобразовательные школы, вузы. И современные композиторы отвечают взаимностью — активнее и качественнее пишут музыку. В 90-е годы все же был некий застой, об этом мне говорил еще тогдашний министр культуры Ильдус Тарханов. Но это неудивительно: время было сложное и это ощущалось в творчестве, ведь композитор в своей музыке отражает ситуацию в обществе. А сейчас мы наблюдаем подъем.

Сама республика поднимается как на дрожжах: производится и легкая, и тяжелая промышленность, и сельхоз продукция. Союз композиторов РТ тоже ведет огромную работу: поставляет сочинения, проводит фестивали, занимается оцифровкой старых партитур и клавиров. Композиторы ездят по городам, селам, районным центрам республики. Мы постоянно на связи с президентом РТ Рустамом Нургалиевичем Миннихановым и другими руководителями республики. Так бывает далеко не во всех регионах, где-то вообще не знают, что такое общение с руководителями.

Я помню проекты с Общественным фондом поддержки новой музыки. Однажды мне позвонил профессор Задерацкий (Всеволод Задерацкий — музыковед, профессор Московской консерватории, — прим. ред.) и сказал: «Рашид, мы хотели провести фестиваль „Музыкальное передвижничество“ в Тверской области, но там не готовы нас принять». Я ответил: «Не хотят и ладно, у нас есть какая-то сумма денег, давай проведем в Татарстане». У нас было много успешных проектов: например, когда после реконструкции открыли Большой концертный зал им. Сайдашева, в Казань приехало 300 музыкантов, месяц шли концерты и всем занимался Союз композиторов. Не другие организации, а мы привезли в Татарстан лучшие творческие силы страны.

После того, как Задерацкий провел мероприятие в Татарстане, он хотел провести его в Марий Эл, но председателя фонда не принял местный начальник управления культуры. Я понимал, что дело надо решать на уровне министра культуры, позвонил вице-премьеру Марийской республики и он пригласил нас на правительственное совещание. Мы с Задерацким экстренно вылетили в Йошкар-Олу и все решили. Главное, чтобы было желание, энергия, цели и готовность работать.

«Стимулов, которые были раньше, сейчас нет — квартиру уже не дают. Но быть членом союза все равно престижно» Фото: Андрей Титов

— Зачем молодым композиторам сегодня вступать в Союз композиторов РТ? И какие требования предъявляются к его членам?

— Стимулов, которые были раньше, сейчас нет — квартиру уже не дают. Но быть членом союза все равно престижно. Для этого человек должен иметь высшее музыкальное образование по композиции и ряд сочинений. Раньше если автор вступал в Союз композиторов РТ, он автоматом становился членом Союза компонентов России — в 90-е годы мы подписали такой договор. Но сейчас его отменили, и музыканты сначала вступают в Союз композиторов РТ и уже потом Союз композиторов РФ. На последнем собрании по этому поводу были дискуссии. Бывает, что кто-то кого-то недолюбливает и возникают проблемы. Я считаю неправильным, если к нам вступает известный композитор и музыкант со своим коллективом, а ему не дают дорогу. В этом этом случае его надо принимать в союз без региона. И на крайнем совете руководители объединения возмущались, потому что для композитора все равно основная жизнь «на местах». Номинально он член Союза композиторов России, но живет в регионе, и вся его творческая деятельность происходит там.

— И как быть в этом случае? Вы ведь еще и председатель правления Союза композиторов России.

— На крупных столичных форумах исполняются лучшие сочинения композиторов из регионов, например, мы ежегодно проводим в декабре проект «Пять вечеров». Сейчас планируем провести российский фестиваль симфонической музыки им. Глинки, это наш первый профессиональный композитор, и его имя не должно быть забыто. Форум ежегодно будет открывать увертюра к «Руслану и Людмиле», также планируем включать в программу сочинения татарских композиторов.

Когда я пришел в Союз композиторов РФ, увидел, что там есть очень много проблем. Наш председатель Владислав Казенин умер в 2014 году, и мы два года не могли выбрать руководителя. Когда я возглавил союз, там были миллионные долги и ситуация только ухудшалась. Мы каждый месяц открывали новый счет, потому что предыдущий арестовывался, но в итоге пришли к тому, что есть сейчас. Мы создали холдинг, куда входит Союз композиторов РФ в статусе самостоятельной организации. У нас есть председатель совета и художественный руководитель — Александр Чайковский, есть свои медиа — «Культура», «Музыкальная академия» и «Музыкальная жизнь». Вся культура в стране — наша, мы сохраняем ее и двигаем вперед.

Здание Центра современной музыки Софии Губайдулиной Фото: kzn.ru

«Фестиваль прошел настолько успешно, что его сделали традиционным»

— В Казани вы основали и Центр современной музыки Софии Губайдулиной.

— Да, и штат центра, и его оркестр с нуля — многие не верили в то, что это произошло. Дело было так. «Вечерняя Казань» написала о том, что в городе хотят снести дом на улице Тельмана, в котором родилась Губайдулина. После меня вызвал к себе мэр Камиль Исхаков и спросил: «Ты подкинул идею?». Я ответил: «Конечно, нет!» Но он мне не поверил и сказал: «Помогай, это же ваш композитор».

Софья Асгатовна не входит в Союз композиторов РТ, но это выдающаяся фигура и мой друг, я не мог остаться в стороне. Родилась идея центра современной музыки и первое, что нужно было сделать — отреставрировать здание. Я обратился к ректору строительного института и он помог — нам бесплатно составили проект и укрепили фундамент. Потом уже на бюджетные деньги дом не раз ремонтировали и сейчас, он выглядит хорошо.

Потом нужно было создать оркестр. Я решил попробовать малый симфонический, тогда на Западе он был популярен — одинарное «дерево», труба, валторна (мы сделали две, чтобы «держать» середину), тромбон, струнные. По необходимости приглашаем тубу, рояль и ударные инструменты. Таким составом можно играть даже симфоническую музыку. Сейчас в оркестре Центра им. Губайдуллиной работает 25 человек. Я их вывозил во Вьетнам на фестиваль «Европа — Азия».

— «Европа-Азия» — еще один важный проект Союза композиторов РТ, обеспечивающий контакт с зарубежными музыкантами. Как он возник и будет ли проходить в этом году?

— Ближайшую программу мы планируем на следующий год. Я очень рад, что у нас есть добрые контакты с иностранными музыкантами, в частности, из Вьетнама. Помню, однажды мне позвонил Владислав Казенин и сказал, что председатель Союза композиторов Вьетнама уже несколько лет хочет со мной познакомиться. Я пригласил Дон Хуана в Казань и он предложил мне провести фестиваль «Европа — Азия» во Вьетнаме. Это была моя мечта, мы сделали потрясающие концерты в Ханое и других городах страны, привозили целые коллективы из Татарстана, играли фортепианную, вокальную и симфоническую музыку. Уровень нашей исполнительской школы повыше, чем там, и успех был огромным. Когда мы проводили фестиваль в Ханое, нас приглашали во Дворец приемов, где бывают только президент, руководители Союза композиторов Вьетнама и самые именитые деятели культуры.

А сам фестиваль возник так. Я учился на первом курсе аспирантуры и увидел в Казанской консерватории буклет композиторского конкурса в Дрездене. Многие мои коллеги загорелись идеей участвовать, усердно сочиняли, а я долго не приступал к работе. Мой профессор Анатолий Борисович Луппов спросил: «Рашид, почему ты не пишешь? Вот, твои сокурсники работают». Я ответил: «Пусть пишут, они все равно ничего не получат». И сел сочинять. Работал все лето на только что отстроенной даче, арендовал туда пиано напрокат и к осени закончил струнный квартет. Пришел в консерваторию, чтобы показать его Анатолию Борисовичу, а он в больнице. Я побежал туда, нарвался на карантин: партитуру пришлось показывать через стеклянную дверь. Луппов полистал и сказал: «Годится, отправляй».

Так я получил первую премию на конкурсе в Дрездене, и это мне дало зеленый свет. Меня стали приглашать на стажировки в Дармштадт, Амстердам и там у меня родилась идея — создать первый постсоветский фестиваль. Я сначала получил профессиональную поддержку, а потом отправился в правительство за финансированием. Там мне сказали: «А вы уверены, что к вам приедут?» Я ответил, что да. И продолжил: «Вот я написал оперу, получил гонорар, купил машину, мне для нее выделили гараж. Я продам машину и гараж, но фестиваль сделаю, имейте в виду». Это возымело действие. Финансирование дали, а фестиваль прошел настолько успешно, что его сделали традиционным.

— Какие страны за время существования фестиваля приняли в нем участие?

— Мы проводим форум раз в два года, приглашаем музыкантов высокого уровня из России и из-за рубежа, платим им хорошие гонорары. За счет этого Казань быстро стала одной из столиц современной музыки. А на сегодня в фестивале уже приняли участие около 50 стран Европы, Азии, США и Латинской Америки. Это дорогого стоит: люди во всем мире узнали, что в России есть не только Москва и Петербург, но и Казань.

Также я основал и проводил фестивали «Вечерняя Казань», «Музыкальный транзит», «Дни японской и татарской музыки», «Жемчужины российской и татарской музыки». Все они были успешными. По приглашению деятелей культуры читал лекции в университетах США и Австралии.

«Увлечение инструментами переросло в настоящую страсть и я начал их коллекционировать» Фото: Андрей Титов

«У нас очень сильная композиторская школа»

— А как помогаете молодым композиторам проявлять себя за границей?

— Я отбираю лучшие сочинения наших молодых авторов и представляю их за рубежом. У меня есть форум «Жемчужины русской и татарской музыки», который мы обычно открываем музыкой Глинки или Жиганова, а затем там звучат сочинения молодежи. Я исполнял их в Чили, Колумбии, Эквадоре, Италии, Англии, Германии, Австралии, Новой Зеландии. Они выступали в лучших залах и храмах, играли, в том числе, и с местными оркестрами. Даже из Москвы не всегда можно осуществить такие масштабные проекты. Большое спасибо министерству культуры РТ и его руководителю Ираде Хафизяновне Аюповой и нашему главе республики Рустаму Нургалиевичу Минниханову за поддержку. Благодаря ей нам также удается проводить фестивале в республике — Мамадыше, Набережных Челнах, Нижнекамске, Альметьевске, Лениногорске, Бугульме, Чистополе.

Также мы много ездим по стране, бываем в самых отдаленных городах и районах. Наши композиторы уже понимают, чего хотят, и о чем надо писать, чувствуют современный ритм жизни. Во времена Баха и Моцарта жизнь была размеренной, сейчас же все происходит скоро, преобладает клиповое мышление. Зритель пришел после работы в театр или концертный зал, быстро получил информацию и ушел заниматься другими делами. Поэтому мы стали писать более лаконичные партитуры и вкладывать в них максимум музыкальных событий. Я горжусь тем, что у нас очень сильная композиторская школа — Радик Салимов, Алсу Абдуллина, Эльмира Галимова, Эльмир Низамов, Миляуша Хайруллина, Ильяс Камал, Ильдар Камалов. Из более старших мастеров назову Ильгама Байтиряка, Рената Хакимова, Светлану Зорюкову. В целом развитие композиторской школы продолжается, но есть одна проблема.

Коллекция Рашида Калимуллина Фото: Андрей Титов

— Какая?

— Сейчас для многих музыкантов и композиторов стоит вопрос будущей перспективы. Сейчас во многих сферах есть переизбыток кадров, в музыкальной же, напротив, их дефицит. В музыкальных школах не хватает педагогов, там много преподавателей-теоретиков в возрасте и им скоро понадобится замена. А в Казанской консерватории на 5 курсе учатся всего 2 музыковеда и несколько композиторов Это тоже проблемы Союза композиторов, как и работа музыкально-театральной инфраструктуры города. Композитору нужны хороший театр, концертный зал, оркестр, солисты и педагоги. Мы больше всех в этом заинтересованы, поэтому я всегда говорю молодежи: «Если вы пришли получать профессию, то не просто учитесь, а грызите эти науки, чтобы быть первыми или в числе первых». Только тогда вы будете востребованы, сможете прокормить свою семью, куда-то выехать, набраться знаний и впечатлений. Все это необходимо для того, чтобы писать музыку.

— Как сегодня живет музыкальное искусство Татарстана, что предпринимает Союз композиторов РТ для его сохранения и развития?

— Знаете, раньше задача была в том, что композитор должен знать современные стили и современную оркестровку, Сейчас стоит задача, чтобы они не забыли свое национальное искусство. В консерватории сейчас серьезно этим занимаются — устраивают фольклорные экспедиции, заново открыли специализированный факультет.

Сейчас расскажу, что делаю я и Союз композиторов РТ. Помню как во время учебы в Нижнекамском музыкальном училище я уже писал музыку, давал первые интервью, и когда меня спрашивали, какие национальные инструменты вы знаете, я ничего не мог назвать, кроме курая и кубыза. Было очень неловко, и в будущем я серьезно стал интересоваться традиционным инструментарием. Известно, что все тюркские народы имеют свой инструментарий, кроме татар, потому что, после того, как Иван Грозный взял Казань, национальные музыкальные инструменты запретили. Именно поэтому у нас так развито вокальное мастерство, мелизмы и прочие украшения.

Первый татарский инструмент в республике появился у меня — это был кыл-кубыз. Это древнейший тюркский инструмент, я купил его в Казахстане, а потом помог сделать по образцу еще несколько таких инструментов. Увлечение инструментами переросло в настоящую страсть и я начал их коллекционировать. Все началось с казахской домры, которую мне подарил Ренат Ибрагимов, а сейчас в моем собрании есть татарские, казахские, турецкие, китайские, японские, вьетнамские инструменты. Одна из коллекций находится в Альметьевске, а всего у меня в районе тысячи инструментов. Я считаю, что люди должны не покупать яхты, а приносить пользу обществу, например, возрождать и реставрировать музыкальные инструменты. Собирать инструменты — моя вторая профессия, можно сказать, призвание. Я мечтаю объединить их в большой традиционный оркестр.

Кыл-кубыз Фото: «БИЗНЕС Online»

— Один из самых заметных молодых татарских композиторов сейчас Миляуша Хайруллина — уже в 27 лет она выводит на новый этап развития национальную оперу и симфоническую музыку, в чем ее феномен? На днях исполнился год с концертной премьеры ее оперы «Кави-Сарвар», которой уже предрекают войти в историю, справедливо ли то, что она до сих пор не поставлена в театре?

— Я горжусь тем, что у нас есть такие талантливые ребята. Миляуша — большая молодец. Первый раз я увидел ее в ГБКЗ им. Сайдашева, когда она исполняла фортепианный концерт Яхина. Напомню, что Хайруллина окончила нашу консерваторию как пианистка, параллельно училась композиции, успешно исполнялась в Казани и уже преподавала в консерватории. И вдруг поступила учиться в МГК им. П. И. Чайковского на первый курс. Это большая смелость! Я рад рад, что Миляуша понимает пользу композиторского образования, она все делает правильно. В один из дней я подошел к ней на площади Свободы, поздоровался, представился и пригласил следовать за мной. Мы пришли в Союз композиторов, у Миляуши был немного растерянный вид. Я посадил ее у себя в кабинете, дал бумагу с ручкой и сказал: «Пишите!» Миляуша спросила: «Что писать?». Я ответил: «Заявление на вступление в Союз композиторов». Так она в ближайшее время стала членом нашего союза.

«Каллиграф» Хайруллиной, на днях звучавший на «Мирасе» мне понравился. «Кави — Сарвар» я слушал в прошлом году и удивился, насколько зрелая эта опера. Миляуша, несмотря на свою молодость, профессионально работает. Рождение спектакля — отдельная проблема. Я не могу принять решение о постановке «Кави- Сарвар» — это компетенция оперного театра. У ТАГТОиБ своя художественная политика, свои планы на афишу, они прогнозируют, пойдет ли публика на этот сюжет, и я не могу вмешиваться. Но знаю, что Рауфаль Мухаметзянов интересуется творчеством Миляуши.

Миляуша Хайруллина Фото: «БИЗНЕС Online»

— Ирада Аюпова как-то анонсировала на встрече с журналистами, что Хайруллина напишет для театра им. Джалиля оперу о поэте Дэрдменде.

— Об этом я ничего не знаю, но в плане театральной музыки у Хайруллиной большое будущее. Я ее всячески поддерживаю и приглашаю в свои детские проекты. Вы знаете, что я пишу много сочинений для детей, устраиваю творческие встречи с ребятами по всей стране, где мы слушаем музыку, беседуем о жизни, учимся любить природу, познаем географию и историю. Эти занятия — настоящее воспитание души. В Москве я привлек к работе Миляушу, сначала она согласилась формально (все-таки я ее шеф), а в конце сказала: «Рашид Фагимович, спасибо вам. Я все поняла». Также в поездки по республике я брал с собой Эльмира Низамова и других композиторов, они с удовольствием занимались с ребятами. А я благодаря детским проектам написал методическое пособие по работе с детьми и отправил его в министерство культуры РФ. Посмотрим, возьмут ли его на вооружение.

Эльмир Низамов Фото: «БИЗНЕС Online»

— Также популярен сегодня Эльмир Низамов. Широкая публика знает его как автора песен, но сейчас Низамов все больше обращается к крупным жанрам — концерту, опере, балету. Как оцениваете его работу в этих формах?

— Низамов прекрасный и уже не самый молодой композитор, заведующий кафедрой композиции в Казанской консерватории. Иногда в душевной беседе я что-то подсказываю ему, говорю, что надо продолжать развиваться, но Эльмир и сам все знает. Он грамотно начал свой путь с небольших сочинений, а сейчас уже созрел для крупных партитур.

Мне очень нравится его новый органный концерт «Великий шелковый путь», после премьеры я сказал Эльмиру, что это настоящая профессиональная работа. Концерт — первое большое симфоническое сочинение Низамова и я верю, что он еще не все сказал в этом жанре. Сейчас, правда Эльмир вернулся к вокальной и театральной музыке, недавно написал балет «Личности Миллигана» и это тоже прекрасно. Я не могу советовать ему, что писать. Он сам определяет свой путь.

«Первооснователи союза заложили фундамент, а мы продолжаем их дело, и отнюдь неплохо» Фото: Андрей Титов

«Везде знают, что Казань — это хорошо»

— Вы назвали еще несколько имен современных композиторов.

— У нас много прекрасных молодых и средних по возрасту композиторов — не каждый союз может похвастаться таким числом талантов. Это Гузель Абдуллина, кстати, еще и прекрасная пианистка — я только ей доверял свои первые сочинения для фортепиано. Это Ильяс Камал, приехавший в Казань из Петербурга. Он учился в Казанской консерватории как виолончелист и композитор, увлекся национальной музыкой, сейчас работает дирижером в оркестре La Primavera и театре им. Тинчурина, играет в различных коллективах и преподает кыл-кубыз. Кыл-кубыз, Камал, кстати, впервые увидел у меня в кабинете, захотел научиться на нем играть, но не мог себе позволить купить инструмент. Я разрешил взять ему свой до лучших времен.

Ильяс Камал Фото: «БИЗНЕС Online»

Еще один талантливый композитор — Радик Салимов, заведующий музыкальной частью Госансамбля песни и танца РТ. Он очень увлеченный человек, в студенчестве долго искал себя, сочинял в разных стилях. В консерватории был период, когда он перестал ходить на занятия и его хотели отчислить, но я вступился, потому что композиторы, как говорил Жиганов, — штучный товар. Мы с Радиком жестко поговорили, и он взялся за ум. Сейчас уже имеет республиканское звание, занимается электронной музыкой, пишет музыку к фильмам и спектаклям. А несколько лет назад — создал балет «Снежная королева» для театра «Гжель», его вывозили за рубеж, а в новогодние праздники показывают более 20 раз.

Радик Салимов (слева) Фото: «БИЗНЕС Online»

Также мне нравится Ильдар Камалов, который тоже занимается электронной музыкой и открыл частную школу игры на гитаре. Лия Тагирова, которая, пишет детские песни и мюзиклы, Эльмира Галимова, которая недавно написала оперу «Кул Шариф», несколько номеров было представлено на последнем фестивале «Мирас». Интересные вещи пишет Резеда Ахиярова, она сейчас главный композитор в оперном театре.

Ильдар Камалов Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как вы считаете, хорошо то, что в главный музыкальный театр республики поставляет оперы и балеты только один татарский композитор?

— Хорошо это или нет — не мне судить. Конечно, когда есть столько талантливых композиторов, хочется видеть их сочинения и в оперном театре. Сейчас новые партитуры успешно ставятся в Большом театре, МАМТе, «Кремлевском балете» и, как правило, это сочинения разных мастеров. Здесь политика менеджера другая и я не могу вмешиваться. Моя задача в другом — писать музыку и заниматься проблемами Союза композитора РТ.

— Сегодня в Москве действует престижный композиторский конкурс «Партитура», в нем с успехом участвуют наши композиторы.

— Конечно. В разные годы участниками и лауреатами «Партитуры» были Эльмир Низамов, Елена Анисимова, Мердан Бяшимов, Елена Шипова. А Миляуша Хайруллина с оперой «Кави — Сарвар» победила на этом конкурсе. Я за них рад и вижу, что мы движемся вперед.

85 лет — не просто дата, а результат работы наших первых руководителей Назиба Жиганова и Мирсаида Яруллина. Я — третий композитор, который у руля Союза композиторов РТ уже 35 лет, и надеюсь, что в будущем союз возглавят мои преемники, которые сейчас хорошо о себе заявляют. Первооснователи союза заложили фундамент, а мы продолжаем их дело, и отнюдь неплохо. Мы тесно сотрудничаем с музыкальными учреждениями города — с консерваторией и Концертным залом им. Сайдашева. Наши композиторы и музыковеды живут в США, Берлине, Москве, Петербурге, Челябинске, Набережных Челнах. Куда бы я ни приехал с концертами — в Москву, Ташкент, Алма-Аты — везде знают, что Казань — это хорошо. Союз композиторов РТ за 85 лет вырос до больших высот, и наших музыкантов не стыдно показать ни в одной стране мира.