Сальдирование требований в третейских судах: дискреция или обязанность?

Автор: Рачков И.В.

В настоящей статье анализируются вопросы, связанные с применением механизма сальдирования в третейских судах. Поводом для написания статьи стал отказ российских арбитражных (т.е. государственных) судов в деле № А40-175502/2022 («Дело об отмене»)[1] отменить решение третейского суда: в этом деле арбитры МКАС при ТПП РФ посчитали, что у них отсутствует компетенция на проведение сальдирования встречных требований сторон. Автор настоящей статьи является председателем комитета кредиторов истца и выступал одним из представителей истца по данному делу (как в МКАС при ТПП РФ, так и в арбитражных судах РФ).

Судебные акты, вынесенные в Деле об отмене, во многом не отражают специфику третейского разбирательства, связанную с вопросом сальдирования. Поэтому абстрактные правовые выводы следуют из «сокрытых» фактических обстоятельств и аргументов, представленных сторонами. Осознавая важность принципа конфиденциальности третейского разбирательства, автор описывает обстоятельства, доступные в открытых источниках (в актах по связанным судебным делам), а также правовые доводы, представленные в государственных судах.

Предыстория третейского разбирательства

Третейское разбирательство, результаты которого впоследствии оценивали арбитражные суды России в деле № А40-175502/2022, возникло в довольно специфичных условиях. Далее тезисно приводится предыстория и хронология основных событий.

Пермский холдинг «Западно-Уральский машиностроительный концерн» в лице одного из своих предприятий – ООО «ЗУМК-Инжиниринг» («ЗУМК») как подрядчик заключил с заказчиком – унитарным предприятием Узбекистана «Дехканабадский завод калийных удобрений» контракт № 041/11 от 26.06.2011 («Контракт»). Предметом Контракта было расширение производственных мощностей горнодобывающего комплекса Дехканабадского завода калийных удобрений в Узбекистане на условиях «под ключ» (II этап). В 2019 унитарное предприятие было реорганизовано сначала в ООО, а затем – в АО «Дехканабадский калийный завод» («ДКЗ», совместно с ЗУМК – «Стороны»).

В Контракте речь шла о расширении производственной площадки по освоению Тюбегатанского месторождения калийных солей в Кашкадарьинской области Узбекистана – рудника горнодобывающего комплекса. Калийная соль является ценным удобрением и добывается из сильвинитовой руды. Первый этап строительства производственной площадки также осуществил ЗУМК в период с 2007 по 2011. По результатам I-ого этапа споров не возникло.

Расширение производственной площадки было сопряжено с отдельными техническими вопросами. В частности, еще до окончания работ по первому этапу строительства Стороны заключили договор подряда на осуществление опытно-промышленных работ («ОПР»). Суть ОПР заключалась в том, что ЗУМК проводил добычу сильвинитовой руды на опытном участке (так называемой опытной панели, формально еще не введенной в эксплуатацию), в том числе для последующей оценки качества руды.

Кроме того, в октябре 2012 на руднике произошла авария («Авария»): в ходе добычи руды в рудник стали проникать подземные воды. Поскольку калийная соль растворяется в воде, попадание воды в рудник может привести к серьезным последствиям, по меньшей мере – к обвалу шахт. ЗУМКу удалось полностью ликвидировать аварию лишь к августу 2014, спустя почти два года после прорыва воды в шахте. Тем не менее, ЗУМК продолжил проведение работ по Контракту на производственной площадке – на других, не затронутых водой панелях.

Однако финансовые трудности, связанные с исполнением Контракта[2], всё же привели ЗУМК к банкротству. В ноябре 2016 Арбитражный суд Пермского края («АС Пермского края») ввел в отношении ЗУМК процедуру наблюдения в деле № А50-20115/2016 («Банкротное дело»)[3]. В июне 2017 АС Пермского края ввел в отношении ЗУМК финансовое оздоровление сроком на два года. Реестр требований кредиторов составил более 1 млрд рублей.

В соответствии с планом финансового оздоровления ЗУМК должен был продолжить осуществление работ по Контракту, а ДКЗ – оплатить эти работы. В отсутствие оплаты работ от ДКЗ осуществить план финансового оздоровления было невозможно, и уже в июле 2018 ЗУМК был признан банкротом, в отношении него было открыто конкурсное производство.

В апреле 2019 ДКЗ уведомил конкурсного управляющего ЗУМК о своей реорганизации в АО. В ответ на это уведомление конкурсный управляющий направила ДКЗ претензию с требованием погасить задолженность перед ЗУМК. ДКЗ не согласился с доводами конкурсного управляющего и отказался возмещать задолженность.

В декабре 2019 конкурсный управляющий обратилась с иском в Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации («МКАС»), поскольку п. 17.3 Контракта содержал соответствующую третейскую оговорку. Цена иска составляла более 34 млн долларов США.

Сложности перевода (денег): одобрение оплаты арбитражного сбора государственными судами

Разбирательство во МКАС с самого начала было прочно связано с Банкротным делом. Одними из текущих кредиторов в рамках Банкротного дела были бывшие работники ЗУМК – граждане Узбекистана («Бывшие работники»). И ДКЗ, и его Бывших работников в АС Пермского края представляли (и продолжают представлять) одни и те же лица – сотрудники международной юридической фирмы «White & Case»[4]. До обращения ЗУМК в третейский суд ДКЗ не посчитал нужным обратиться с заявлением о включении в реестр кредиторов.

При подаче иска во МКАС ЗУМК имел возможность оплатить лишь регистрационный сбор (1 000 долларов США), установленный в соответствии с «Положением об арбитражных расходах» (Приложение 6 к приказу ТПП РФ № 6 от 11.01.2017, «Положение о расходах МКАС»).

Для решения вопроса об оплате арбитражного сбора конкурсный управляющий ЗУМК в марте 2020 обратилась в АС Пермского края с ходатайством об определении очередности погашения текущих платежей. В ходатайстве конкурсный управляющий просила разрешить оплату арбитражного сбора для рассмотрения иска к ДКЗ в составе первой очереди текущих платежей.

Представители Бывших работников возражали против направления денежных средств на оплату арбитражного сбора и пытались затянуть разбирательство по этому вопросу. В частности, Бывшие работники в июне 2020 подали отдельное ходатайство о разрешении разногласий, просили объединить разбирательства и отложить судебное заседание на более позднюю дату. По мнению Бывших работников, оплата арбитражного сбора была недопустима до погашения задолженности перед ними.

АС Пермского края, тем не менее, удовлетворил ходатайство конкурсного управляющего ЗУМК с учетом положений Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 № 127-ФЗ («Закон о банкротстве»). В соответствующем определении[5] было отмечено, что конкурсный управляющий выполнила свои обязанности, прямо предусмотренные абз. 8 п. 2 ст. 129 Закона о банкротстве. По смыслу абз. 2 п. 2 ст. 134 Закона о банкротстве расходы на оплату арбитражного сбора по иску должника могут быть отнесены к первой очереди текущих платежей.

Семнадцатый арбитражный апелляционный суд («17 ААС»)[6] и Арбитражный суд Уральского округа («АС УО»)[7] подтвердили позицию АС Пермского края. Тем не менее, рассмотрение этого вопроса (вправе ли конкурсный управляющий уплатить арбитражный сбор в первую очередь, т.е. до погашения требований конкурсных кредиторов?) отсрочило оплату арбитражного сбора до октября 2020[8].

Третейское разбирательство

После «благословения» от государственных судов началось длительное третейское разбирательство. Целесообразно остановиться лишь на основных его характеристиках. Делу был присвоен номер № М-223/2019, его рассматривала коллегия арбитров в составе Козырь О.М., Трещёва С.А. и Пирова К.З. («Коллегия арбитров»). От подачи искового заявления (декабрь 2019) до вынесения решения (май 2022) прошло более двух с половиной лет.

В своем исковом заявлении ЗУМК заявил требования к ДКЗ о взыскании:

• более 4 млн долларов США задолженности за выполненные работы по ликвидации Аварии;
• более 23 млн долларов США задолженности за выполненные ОПР;
• более 400 тыс. долларов США задолженности за выполненные текущие работы;
• более 1 млн долларов США задолженности по неустойке;
• более 5 млн долларов США задолженности по возврату гарантийного удержания.

В свою очередь, ДКЗ в рамках третейского разбирательства заявил встречный иск к ЗУМКу:

• взыскать задолженность по договору оказания услуг № DPP-607/29-17 от 03.08.2017 по организации питания работников ЗУМК в размере более 40 тыс. долларов США[9], проценты за пользование чужими денежными средствами в размере более 10 тыс. долларов США за период с 15.01.2021 до даты фактической оплаты ЗУМК задолженности;
• взыскать задолженность по расходам на проведение экспертизы и необходимых расчетов по факту ликвидации последствий Аварии в размере более 18 тыс. долларов США, проценты за пользование чужими денежными средствами, подлежащие начислению на сумму в размере более 18 тыс. долларов США с 16.01.2021 по дату фактической оплаты;
• признать Контракт надлежащим образом расторгнутым ДКЗ в одностороннем порядке в связи с нарушениями со стороны ЗУМКа;
• признать, что требования ДКЗ о взыскании задолженности обеспечены удержанием оборудования ЗУМК, расположенного на территории Узбекистана;
• признать отсутствие у ДКЗ задолженности перед ЗУМК, поскольку итоговое сальдо по взаимным обязанностям из прекращенного Контракта сложилось в пользу ДКЗ.

Коллегия арбитров удовлетворила следующие требования ЗУМК на сумму более 17 млн долларов:

• более 4 млн долларов США – задолженность по оплате работ за ликвидацию Аварии;
• более 13 млн долларов США – задолженность по оплате ОПР;
• более 250 тыс. долларов США – задолженность по текущим строительно-монтажным и проектным работам;
• более 12 тыс. долларов США (неустойка).

Коллегия арбитров также присудила ЗУМК сумму в размере 5,1 млн рублей за расходы по оплате регистрационного и арбитражного сборов (после уточнения расчетов). В удовлетворении остальных требований ЗУМК было отказано.

Встречный иск ДКЗ был удовлетворен в части признания Контракта расторгнутым в одностороннем порядке. По остальным встречным требованиям Должника производство было прекращено.

Несмотря на комплексный характер третейского разбирательства, для целей настоящей статьи был избран лишь один его аспект, касающийся встречного требования о сальдировании. Общие характеристики сальдирования, описание действия механизма и особенности его применения в трансграничном банкротстве уже были описаны в статье автора, написанной совместно с коллегами и посвященной сальдированию, которое проводили суды Узбекистана[10]. Автор не считает целесообразным повторять доводы, изложенные в упомянутой статье.

Необходимо отметить, что характер встречного требования ДКЗ о сальдировании претерпел серьезные метаморфозы. Первоначально ДКЗ заявил требование о сальдировании без конкретизации сумм встречных требований, по которым сложилось сальдо. Однако впоследствии представители ДКЗ сообщили, что итоговая обязанность по взаимным требованиям лежит на ЗУМКе и составляет около 200 млн долларов США. С учетом дальнейших пояснений представителей ДКЗ Коллегия арбитров оценила сумму требований по сальдированию в размере, идентичном сумме исковых требований ЗУМК, то есть более 34 млн долларов США.

Итоговая позиция ДКЗ была довольно оригинальной: узбекский завод заявил к сальдированию все свои требования в размере 200 млн долларов США, но просил Коллегию арбитров учесть эти требования лишь до того объема, пока сумма требований Сторон не сравняется. Таким образом, ссылаясь на принцип процессуальной экономии, представители ДКЗ сообщили, что материальный интерес их доверителя состоит в том, чтобы подвести «нулевое сальдо».

Коллегия арбитров прекратила рассмотрение требований ДКЗ о сальдо в связи с отсутствием компетенции рассматривать данное требование. Доводы Коллегии арбитров в отношении требований о сальдировании были изложены в п.п. 740-744 третейского решения. Судебные акты, вынесенные в Деле об отмене, дословно цитируют эти доводы[11].

Коллегия арбитров квалифицировала требование о применении сальдирования в качестве денежного требования, поскольку удовлетворение такого требования приведет к уменьшению суммы взыскиваемых в пользу должника денежных средств (встречных обязательств) и конкурсной массы банкрота. Соответственно, такое требование подлежит рассмотрению в арбитражном (государственном) суде в Банкротном деле.

Коллегия арбитров отметила, что рассмотрение требования о сальдировании затрагивает права и интересы не только ЗУМК и ДКЗ – участников третейского разбирательства, но и всех иных не участвующих в разбирательстве кредиторов ЗУМКа, вовлеченных в процесс банкротства, препятствуя окончательному разрешению дела о несостоятельности (как в части определения судьбы должника и его имущества, так и в части распределения конкурсной массы между добросовестными кредиторами).

Коллегия арбитров также учла представленную ДКЗ практику арбитражных (государственных) судов о сальдировании. Тем не менее, судебная практика, на которую ссылался ДКЗ в обоснование наличия компетенции Коллегии арбитров по рассмотрению требования о сальдировании, относилась к делам с иными обстоятельствами и не учитывала характер взаимных обязательств Сторон, а также конкретные обстоятельства данного третейского разбирательства.

Наконец, Коллегия арбитров констатировала: рассмотрение требований о сальдировании затрагивает права и законные интересы кредиторов ЗУМК (п. 725 третейского решения). Коллегия арбитров в указанном пункте решения сослалась на п. 21 «Обзора практики рассмотрения судами дел, связанных с выполнением функций содействия и контроля в отношении третейских судов и международных коммерческих арбитражей» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 26.12.2018).

Согласно процитированному положению, решение третейского суда, вынесенное в отношении лица, признанного несостоятельным (банкротом), нарушает принцип единой правовой защиты интересов кредиторов. Этот принцип является одним из основополагающих принципов российского права. Он исключает удовлетворение требований одних кредиторов в ущерб другим. Таким образом, Коллегия арбитров пришла к выводу о том, что рассмотрение требования о сальдировании не входит в ее компетенцию.

После того, как Коллегия арбитров 23.05.2022 вынесла решение по делу № М-223/2019, доводы о сальдировании были повторно исследованы государственными судами в Деле об отмене. При этом Стороны представили правовые позиции, которые по большей части не были представлены Коллегии арбитров. Именно эти доводы и представляют наибольший интерес, с точки зрения предмета настоящей статьи.

Параллельные разбирательства: краткий очерк

Прежде чем перейти к доводам Сторон в Деле об отмене, разумно остановиться на таком аспекте, как параллельные разбирательства, связанные с третейским решением. После вынесения Коллегией арбитров третейского решения в мае 2022, ДКЗ обратился в следующие суды:

• В июне 2022 – в Верховный суд Республики Узбекистан («ВС РУз») с заявлением о признании задолженности перед ЗУМК отсутствующей. Делу был присвоен номер 4-24-2219/1 («Дело в ВС РУз»).
• В августе 2022 – в Арбитражный суд города Москвы («АСгМ») по Делу об отмене.
• В октябре 2022 – в судебную коллегию по экономическим делам Кашкадарьинского областного суда («Кашкадарьинский областной суд») с заявлением о признании задолженности перед ЗУМК отсутствующей. Делу был присвоен номер 4-18-2204/21 («Дело в Кашкадарьинском суде»).
• В феврале 2023 – в АС Пермского края с заявлением об установлении размера и очередности погашения требования кредитора в Банкротном деле («Обособленный спор о сальдировании»). Фактически, ДКЗ просил установить размер требований, которые оказались бы «за реестром» - в связи с тем, что ДКЗ слишком поздно заявил их.

Содержание требований, предъявленных ДКЗ в Деле в ВС РУз, Деле в Кашкадарьинском суде («Дела о сальдировании в Узбекистане»)[12] и Обособленном споре о сальдировании было полностью идентичным: представители ДКЗ рассудили, что раз у Коллегии арбитров не было компетенции на рассмотрение спора, то такая компетенция есть у государственных судов Узбекистана и российского суда по Банкротному делу.

Впрочем, это не помешало ДКЗ подать заявление об отмене третейского решения, в котором в качестве обоснования отмены было указано на нарушение публичного порядка Коллегией арбитров: ДКЗ считал, что арбитры нарушили публичный порядок России, т.к. отказались провести сальдирование в рамках третейского разбирательства.

Представители ЗУМК в рамках Дела об отмене обращали внимание российских государственных судов на наличие параллельных разбирательств. Однако интерес у судей вызвал исключительно Обособленный спор о сальдировании в Банкротном деле.

Попытка отмены третейского решения: общие черты и хронология

Доводы Сторон о сальдировании, представленные в Деле об отмене, представляют особый интерес, поскольку они в основном не были заявлены сторонами Коллегии арбитров и касались судебной практики, связанной с вопросами сальдирования встречных обязательств в третейских судах.

В третейском деле № М-223/2019 ДКЗ представил лишь практику, касающуюся сальдирования в государственных судах – как в рамках дел о банкротстве, так и в общеисковом производстве. Российское юридическое сообщество достаточно подробно исследовало общие вопросы сальдирования; кроме того, выше автор ссылался на статью о сальдировании иностранными судами. Поэтому данная часть позиций Сторон не представляется сколько-нибудь новой и достойной подробного описания.

В Деле об отмене представители ДКЗ изложили такую позицию: Коллегия арбитров была обязана провести сальдирование встречных требований. Представители ЗУМК, напротив, представили доводы в пользу того, что применение механизма сальдирования в третейских судах является дискрецией состава арбитража и не может быть безусловным.

Для целей настоящей статьи наиболее разумным с точки зрения структуры и методологии будет разделение этапов Дела об отмене и рассмотрение отдельных блоков вопросов, связанных с сальдированием в третейских судах. Во-первых, представители обеих Сторон периодически модифицировали свои позиции с учетом актуальной судебной практики. Во-вторых, после завершения Дела об отмене в судебной практике возникали новые проблемные (и весьма интересные) вопросы, связанные с сальдированием в третейских судах. Именно поэтому выделение отдельных блоков имеет практический смысл.

Дело об отмене рассматривалось с августа 2022 по июнь 2024 (почти 2 года), что лишь подтверждает незаурядность применения сальдирования в третейском разбирательстве. Несмотря на баталии Сторон на поле правовых позиций, хронология самого разбирательства не может похвастаться захватывающими поворотами.

В АСгМ Дело об отмене рассматривал судья Ларин М.В. Он отказал ДКЗ в отмене третейского решения. Примечательно, что в определении об отказе в отмене решения третейского суда[13] отмечена непоследовательность ДКЗ, заявившего о невозможности проведения сальдирования и одновременно обратившегося с заявлением по Обособленному спору о сальдировании. В остальном АСгМ согласился с выводами Коллегии арбитров о необходимости учитывать права иных конкурсных кредиторов ЗУМКа.

Арбитражный суд Московского округа («АС МО») также не усмотрел причин для отмены решения третейского суда. Примечательно, что в постановлении АС МО[14] особое внимание было уделено вопросу о текущих платежах, который обе Стороны не поднимали. С одной стороны, это не позволяет упрекнуть судей кассационной инстанции в пассивности, с другой – это вызывает вопросы о несколько странном выборе правовых проблем, который суд избрал для исследования по собственной инициативе. В частности, не очень ясно, почему вопрос о текущих платежах показался судьям АС МО интереснее вопроса о параллельных разбирательствах по Делам о сальдировании в Узбекистане.

Далее ДКЗ обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ («ВС РФ»). Судья ВС РФ Пронина М.В. вынесла определение[15] об отказе в передаче кассационной жалобы на рассмотрение в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС РФ («СКЭС ВС РФ»). Последней попыткой отменить третейское решение была жалоба ДКЗ на отказ в передаче жалобы Председателю ВС РФ. В июне 2024 Председатель Подносова И.Л. повторно отказала ДКЗ в передаче кассационной жалобы на рассмотрение в ВС РФ.

По мнению автора, для целей развития судебной практики кассационную жалобу ДКЗ было бы полезнее рассмотреть в заседании экономической коллегии ВС РФ. Поскольку Дело об отмене было комплексным по своему характеру, ему могла понадобиться подробная оценка высшей судебной инстанции. Впрочем, мнение о том, что проведение сальдирования является дискрецией в рамках третейского разбирательства, также могло быть вполне очевидным для судей ВС РФ.

Оплата арбитражного сбора по «декларативному» встречному требованию

В Деле об отмене представители ДКЗ привели довольно интересную судебную практику, связанную с вопросом оплаты арбитражного сбора по требованиям о сальдировании. По мнению ДКЗ, соответствующая практика в целом отражает допустимость сальдирования в третейском разбирательстве.

Речь шла о деле № А40-220759/2021: в нем заявитель также требовал отмены решения МКАС, но по другому делу – № М-7/2021. Примечательно, что дело рассматривал судья Ларин М.В., который вынес определение в Деле об отмене.

В ходе третейского разбирательства по делу № М-7/2021 ответчик предъявил к истцу, который был признан несостоятельным, требование о сальдировании встречных обязательств. Из-за неоплаты арбитражного сбора по этому требованию единоличный арбитр прекратил разбирательство в соответствующей части, а позднее отказался принимать дополнения к отзыву ответчика о необходимости проведения сальдирования[16]. Дополнения к отзыву повторяли доводы встречного иска о сальдировании.

В определении АСгМ[17] было указано, что к требованиям о сальдировании применяются те же правила, что и ко встречному иску; следовательно, для рассмотрения соответствующего требования третейским судом требуется оплата арбитражного сбора. Крайне интересен следующий вывод АСгМ:

«Следовательно, в любом случае, требование о сальдировании, заявленное ответчиком в рамках рассмотрения иска истца-банкрота о взыскании с ответчика задолженности, фактически является требованием о зачете, в связи с чем к нему предъявляются те же правила, что и к встречному иску […]».

 

Действительно, требования о зачете не являются чем-то новым для третейских судов. В частности, в § 7 Положения о расходах МКАС указано, что правила об уплате арбитражного сбора применяются при предъявлении стороной третейского разбирательства требований к зачету.

Аналогичные правила установлены в арбитражных регламентах Арбитражного центра при Российском союзе промышленников и предпринимателей («АЦ при РСПП»), а также Российского арбитражного центра при Российском институте современного арбитража («РАЦ»).

В частности, в пп. 2 п. 4 ст. 12 Арбитражного регламента АЦ при РСПП и в пп. 3 п. 1 ст. 13 Арбитражного регламента РАЦ (в актуальной редакции обоих регламентов) предусмотрено, что во встречном иске могут быть заявлены требования о зачете. Положения о расходах обоих арбитражных центров также предусматривают необходимость оплаты арбитражного сбора по требованиям о встречном иске. В этом смысле Положение о расходах МКАС примечательно лишь тем, что в нем явно указано на необходимость уплаты арбитражного сбора по встречным требованиям о зачете.

В определении АСгМ по делу № А40-220759/2021 судья Ларин совершенно справедливо указал на сущность сальдирования, которое, по сути, представляет собой проведение зачета в банкротстве:

«[…] из положений гражданского законодательства, законодательства о банкротстве и сложившейся судебной практики ВС РФ следует, что сальдирование – это производимый судом в рамках одного дела по иску одной стороны, находящейся в стадии банкротства, о взыскании задолженности (неустойки, процентов, убытков) с другой стороны, зачет имеющихся у другой стороны встречных требований, с прекращением обязательств перед друг другом и взыскание оставшегося сальдо».

Исходя из этого, требования о сальдировании встречных обязательств в третейском суде разумно оценивать как встречные требования о проведении зачета, с соответствующей оценкой подлежащего уплате арбитражного сбора.

Возможно, более справедливый подход третейских судов к оплате сборов по любому из видов требований и натолкнул ВС РФ на мысль о необходимости уплаты государственных пошлин в обособленных спорах по делам о банкротстве[18]. Кажется логичным, что дальше эта мысль привела к осознанию необходимости общего повышения размера государственных пошлин при обращении в российские суды[19].

С учетом выводов АСгМ по делу № А40-220759/2021, представители ЗУМК в Деле об отмене заявили о злоупотреблении процессуальными правами со стороны ДКЗ в третейском разбирательстве: ДКЗ оплатил арбитражный сбор при сумме требования о сальдировании в размере больше 34 млн долларов США, но одновременно просил Коллегию арбитров учитывать требования на сумму больше 200 млн долларов США. При этом ДКЗ запросил в третейском разбирательстве именно подведение «нулевого сальдо».

Представители ЗУМК сообщали судам, рассматривавшим Дело об отмене, о рисках такого «сальдирования» для Банкротного дела. Если бы Коллегия арбитров удовлетворила требование о подведении «нулевого сальдо», ДКЗ мог бы в дальнейшем обратиться с заявлением об установлении размера требований, выходящим за пределы суммы в 34 млн долларов США, в АС Пермского края в рамках Банкротного дела. Таким образом, подведение «нулевого сальдо» могло бы серьезно нарушить правовую определенность в установлении взаимных обязательств Сторон.

Права кредиторов и сальдирование в третейском суде (общие выводы из практики)

Следующий аргумент представителей ДКЗ состоял в том, что практика государственных арбитражных судов РФ признает допустимость сальдирования встречных требований третейскими судами. ДКЗ сослался на соответствующее определение СКЭС ВС РФ[20].

Как следует из содержания этого определения, состав арбитража в деле № 141/2020-747, которое администрировал АЦ при РСПП, произвел сальдирование встречных требований сторон, одна из которых находилась в процедуре наблюдения. При этом со стороны, находящейся под наблюдением (т.е. под первой и самой «легкой» процедурой банкротства), была взыскана неустойка. Суды апелляционной и кассационной инстанций снизили начисленную составом арбитража неустойку. СКЭС ВС РФ пришел к выводу об отсутствии оснований для снижения неустойки, взысканной составом арбитража.

ДКЗ указал, что СКЭС ВС РФ была вправе ex officio отменить решение АЦ при РСПП, если бы пришла к выводу об объективной неарбитрабельности требований о сальдировании к лицу, находящемуся в банкротстве, однако не сделала этого.

Представители ЗУМК в ответ на этот аргумент указали, что право или дискреция состава арбитража в деле АЦ при РСПП № 141/2020-747 провести сальдирование встречных требований сторон не означает, что у Коллегии арбитров в деле № М-223/2019 была соответствующая обязанность провести такое сальдирование. Кроме того, представители ЗУМК указали на весьма важные отличия в обстоятельствах двух дел.

Состав арбитража в деле АЦ при РСПП произвел сальдирование, когда одна из сторон находилась в процедуре наблюдения, в то время как на момент третейского разбирательства во МКАС ЗУМК находился уже в процедуре конкурсного производства. Коллегия арбитров прямо указала на риски уменьшения конкурсной массы ЗУМК и приняла во внимание тот факт, что права кредиторов ЗУМК в части распределения конкурсной массы могут быть затронуты.

Вместе с тем, СКЭС ВС РФ в указанном определении пришла к выводу о том, что нарушение публичного порядка возникает в ситуациях, когда третейский суд назначает настолько сверхвысокую неустойку, что тем самым нарушает права собственности (в широком смысле) иных кредиторов. По мнению ЗУМК, данную позицию не следовало толковать слишком узко; соответственно, нарушение публичного порядка может состоять в любом возможном нарушении третейским судом прав собственности иных кредиторов.

Вместе с тем, в определении СКЭС ВС РФ, на которое сослался ДКЗ, был четко зафиксирован вывод о том, что публично-правовой целью института банкротства является обеспечение баланса прав и законных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве. Коллегия арбитров, как указал ЗУМК, достаточно подробно обосновала отказ в проведении сальдирования необходимостью соблюдения баланса прав ДКЗ и иных кредиторов ЗУМК. Более того, имелись специфические обстоятельства, препятствовавшие проведению сальдирования.

Права кредиторов и сальдирование в третейском суде (особые обстоятельства)

Как было отмечено выше, одно из требований ДКЗ, заявленных в третейском разбирательстве во МКАС, касалось того, что требования ДКЗ о взыскании задолженности обеспечены удержанием оборудования ЗУМК, расположенного на территории Узбекистана.

При выполнении работ по Контракту ЗУМК ввез большое количество оборудования на производственную площадку ДКЗ. Это оборудование так и осталось на территории Узбекистана. Факт наличия требований ДКЗ об удержании имущества ЗУМК подтверждается судебными актами по Банкротному делу.

В январе 2021 конкурсным управляющим ЗУМК в Банкротном деле было подано заявление об утверждении положения о порядке продажи имущества ЗУМК на производственной площадке ДКЗ, которое находилось в залоге у АО «Азия-Инвест Банк». По итогам рассмотрения заявления АС Пермского края вынес определение об утверждении положения о порядке продажи имущества в редакции финансового управляющего[21].

В апреле 2021 ДКЗ направил заявление о внесении изменений в утвержденное положение, в соответствии с которыми часть имущества ЗУМК в залоге АО «Азия-Инвест Банк» является предметом спора во МКАС. ДКЗ прямо сообщил в Банкротном деле о своих требованиях, касающихся удержания имущества ЗУМК в соответствии с законодательством Узбекистана. АС Пермского края приостановил производство по заявлению ДКЗ до вынесения решения по третейскому делу Коллегией арбитров[22].

В ходе разбирательства № М-223/2019 ЗУМК приводил аргументы об отсутствии у ДКЗ каких-либо прав на удерживаемое имущество, сообщил Коллегии арбитров доводы в обоснование необходимости передачи имущества конкурсному управляющему.

В Деле об отмене представители ЗУМК указали на то, что эти обстоятельства также препятствовали проведению сальдирования Коллегией арбитров. Попытка ДКЗ ввести особый правовой режим в отношении части конкурсной массы ЗУМК могла привести к негативным последствиям для залогового кредитора – АО «Азия-Инвест Банк».

В частности, при решении Коллегии арбитров о законном удержании имущества кредитора ДКЗ мог заявить о своем праве на взыскание соответствующей части конкурсной массы. Из этого бы следовало изменение правового режима части конкурсной массы ЗУМК в обход разбирательства в Банкротном деле, что недопустимо. Соответственно, судьба заложенного имущества на территории Узбекистана, как и проведение сальдирования, относится к компетенции АС Пермского края.

Представители ЗУМК также обратили внимание на непоследовательное процессуальное поведение ДКЗ. В Деле об отмене представители ДКЗ отрицали возможность нарушения прав кредиторов при сальдировании встречных требований в третейском разбирательстве. Однако в Делах о сальдировании в Узбекистане ДКЗ ходатайствовал о привлечении АО «Азия-Инвест Банк», а также другого залогового кредитора ЗУМК – АО «Росэксимбанк», в качестве третьих лиц. В связи с этим ЗУМК задал довольно ДКЗ простой вопрос: почему сальдирование требований Коллегией арбитров не затрагивает, по мнению ДКЗ, права кредиторов ЗУМК, а подведение сальдо судами Узбекистана может затронуть права двух залоговых кредиторов?

Очевидно, что и ДКЗ осознавал отсутствие у Коллегии арбитров объективной возможности провести сальдирование без учета позиций иных кредиторов. При этом Коллегия арбитров прямо указала на то, что именно специфические обстоятельства препятствуют проведению сальдирования встречных требований сторон.

Объем и сущность процессуальных прав кредиторов должника ощутимо различаются в зависимости от вида разбирательства:

Вид разбирательства (производства)	Процессуальные права кредиторов
Производство по делу о банкротстве	Автоматическое участие кредитора
Производство по обшегражданскому иску в арбитражных судах РФ	Кредитор вправе подать ходатайство о привлечении в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований
Производство по обшегражданскому иску в иностранных судах	Кредитор вправе подать ходатайство о привлечении в качестве третьего лица, при этом иностранный суд не обязан исследовать вопросы нарушения прав кредиторов
Разбирательство в третейском суде	Кредиторы могут вообще не знать о ходе и содержании третейского разбирательства, поэтому они лишены возможности подать ходатайство о привлечении в качестве третьего лица

 

Возможно, в Деле об отмене эти доводы также смогли убедить суды том, что Коллегия арбитров не была вправе провести сальдирование. К сожалению, в судебных актах по делу об отмене отсутствуют ссылки на указанные обстоятельства, хотя их и можно найти в открытом доступе в судебных актах по Банкротному делу и по Делам о сальдировании в Узбекистане.

Судебная и арбитражная практика, которую не исследовала Коллегия арбитров

Дело об отмене сопровождалось довольно интересным изменением в контексте практики отмены решений третейских судов. Вскоре после вынесения АСгМ определения по Делу об отмене, в конце августа 2023 СКЭС ВС РФ вынесла определение[23], в котором пришла к выводу о нарушении публичного порядка РФ в случае, когда третейский суд не произвел расчет встречных обязательств и взаимных предоставлений сторон.

Как указано в определении о передаче дела на рассмотрение в СКЭС ВС РФ[24], арбитры в деле № В-76/2021, которое администрировал МКАС, рассматривали требования по встречным искам сторон. (Правда, из номера дела следует, что это был спор между российскими лицами, т.е. т.н. «внутренний» спор, в том время как дело между ЗУМКом и ДКЗ являлось международным спором.) Состав арбитража отказал в удовлетворении первоначального и встречного исков, но при этом не провел расчет итогового сальдо предоставлений. Соответственно, состав арбитража не выполнил функцию правосудия.

А.И. Муранов последовательно критикует практику отдельных арбитров выносить такие решения, чтобы не обидеть обе стороны[25]. Судя по всему, в деле № В-76/2021 и была применена схожая практика, когда в удовлетворении требований отказали обеим сторонам третейского разбирательства.

Представители ДКЗ воспользовались возможностью и попытались использовать актуальную практику с термином «сальдо»: ДКЗ заявил в АС МО новый довод, связанный с выводами СКЭС ВС РФ о деле № В-76/2021. По мнению ДКЗ, Коллегия арбитров тотчно так же, как и деле № В-76/2021 образом уклонилась от сальдирования встречных требований Сторон и, соответственно, по мнению ДКЗ, не выполнила функцию правосудия.

ЗУМК указал в письменных позициях для АС МО, что в делах № В-76/2021 и № М-223/2019 имелись существенные различия, которые не позволяют прийти к выводам о необходимости подведения сальдо требований Сторон в третейском разбирательстве. Наглядно эти различия продемонстрированы в следующей таблице:

Квалифицирующий признак	Дело № В-76/2021	Дело № М-223/2019
Сторона третейского разбирательства находится в процедуре банкротства	Ни одна из сторон третейского разбирательства не являлась банкротом	В отношении истца в третейском разбирательстве открыто конкурсное производство
Процессуальное право на обращение в компетентный суд с требованием о сальдировании	Истец в третейском разбирательстве не имел возможности обратиться с требованием о сальдировании после вынесения решения третейского суда	ДКЗ не только имел возможность предъявить требование о сальдировании в третейском деле, но и воспользовался этой возможностью еще и в Делах о сальдировании в Узбекистане, а также в Банкротном деле
Риск нарушения прав третьих лиц		Коллегия арбитров прямо указала в своем решении на риск нарушения прав конкурсных кредиторов ЗУМКа, если будет проведено сальдирование
Характер предъявленных требований	Истец в третейском разбирательстве заявил денежные требования и оплатил арбитражный сбор в полном объеме	ДКЗ заявил «декларативные исковые требования» в размере порядка 200 млн долларов США, но при этом оплатил арбитражный сбор, исходя из цены иска около 34 млн долларов США и просил Коллегию арбитров не производить расчет обязательств в полном объеме.

 

И вновь, хоть это и не было отражено в постановлении АС МО по Делу об отмене, можно предположить, что судей удовлетворили пояснения представителей ЗУМК. При этом весьма примечательно, что усмотревшая нарушение публичного порядка в решении по делу № В-76/2021 судья ВС РФ Пронина М.В. впоследствии не согласилась с доводами ДКЗ о необходимости проведения сальдирования Коллегией арбитров в деле № М-223/2019.

Справедливо также отметить и ту актуальную практику, на которую сослался ЗУМК. В частности, в обоснование компетенции АС Пермского края по проведению сальдирования было представлено постановление Арбитражного суда Центрального округа: в нем этот суд оставил без рассмотрения исковое заявление о взыскании долга по договору займа с должника из Республики Беларусь[26]. Суд указал, что требования о взыскании задолженности с должника могут быть заявлены только в рамках дела о банкротстве. Важный аспект российской судебной практики о компетенции белорусских банкротных судов при трансграничном банкротстве был раскрыт в соответствующей статье А.А. Костина[27].

Кроме того, была дана ссылка на актуальную практику третейских судов по вопросам сальдирования. В частности, позиция ЗУМК о том, что подведение сальдо не является безусловной обязанностью третейских судов, была подтверждена в решении по делу № D8312-22[28], которое администрировал РАЦ. В указанном решении единоличный арбитр Покрышкин Н.А. пришел к выводу об отсутствии необходимости подведения сальдо в споре с участием стороны, которая находилась в банкротстве.

Судебная практика, не заявленная в Деле об отмене

На момент рассмотрения Дела об отмене практика сальдирования встречных требований в третейских разбирательствах была мало отражена в судебных актах. Вместе с тем, автору удалось найти практику, подтверждающую правоту позиции ЗУМК, хотя и не заявленную в Деле об отмене.

Наиболее «громким» делом, в котором российские государственные суды озаботились правами кредиторов должника (истца в третейском разбирательстве), по праву можно назвать дело, связанное с решением третейского суда ad hoc по иску Акселя Нильса Хартманна.

Решение по делу № А-2016/50-АН от 21.05.2019 было вынесено тремя арбитрами: Савранским М.Ю., Др. Йенсом Поттеном и Михаэлем Швартцем[29]. Примечательно, что в третейском разбирательстве было восемь ответчиков – юридических и физических лиц, связанных с немецкой группой компаний «Eckes-Granini» (Экес-Гранини). Решение было вынесено в пользу г-на Хартманна.

Оценка третейского решения государственными судами включала в себя множество аспектов, однако в рамках настоящей статьи релевантными являются лишь выводы, связанные с личным банкротством г-на Хартманна. В определении АСгМ по делу о признании и приведении в исполнение третейского решения[30] было отмечено, что в отношении г-на Хартманна была введена процедура реструктуризации, требования к должнику заявили 10 кредиторов, в том числе налоговый орган (на сумму более 5 млн рублей).

Судья Галиева Р.Е., рассматривавшая дело в первой инстанции, привела следующие выводы (довольно подробные в сравнении с теми, что обычно приводятся в судебных актах):

«Очевидно, что указанная ситуация свидетельствует, во-первых, о том, что рассмотрение настоящего спора имеет публичный характер, а результат рассмотрения затронет права кредиторов Хартманна А.Н., а, во-вторых, о том, что у Хартманна А.Н. отсутствуют денежные средства для повторного проведения судебного процесса или процессов о взыскании долга с заявителей. А именно на это, по сути, направлены их требования с целью создания необходимости для Хартманна заново обращаться за защитой своих прав в иные судебные инстанции, в том числе в иностранных юрисдикциях.

При этом очевидно, что новое рассмотрение того же самого дела (или дел) в иностранных юрисдикциях противоречит интересам кредиторов и уполномоченного органа, а также публичному характеру дела о банкротстве».

По большому счету, Коллегия арбитров руководствовалась аналогичными соображениями, прекратив третейское разбирательство в части требований ДКЗ о сальдировании. Участие истцов-банкротов в делах, рассматриваемых третейскими судами, в целом вносит коррективы в основополагающие принципы арбитража. Публичный элемент банкротства превалирует над частным характером третейского спора, что может привести к довольно любопытным последствиям.

Так, в деле г-на Хартманна интересы кредиторов послужили одним из доводов в пользу исполнимости решения третейского суда. В третейском разбирательстве с участием Сторон необходимость защиты прав кредиторов привела к прекращению рассмотрения требования о сальдировании. При этом нельзя сказать, что интересы ответчиков в двух третейских спорах были нарушены, поскольку арбитрами (и впоследствии судьями) принимался во внимание риск нарушения прав третьих лиц.

Интерес также представляет новейшая судебная практика: в ней также исследуется вопрос о подведении сальдо третейскими судами. Эта практика не была представлена Сторонами в Деле об отмене.

В частности, как следует из постановления АС УО в деле о банкротстве № А60-1902/2022[31], состав арбитража в деле МКАС № В-107/2022 отказал истцу в сальдировании встречных требований. Должник (ООО ТТК «Гелиос») попытался отменить решение МКАС в АСгМ, однако дело было прекращено. При этом в определении АСгМ[32] вообще не содержится указаний на доводы должника о необходимости проведения сальдирования встречных требований.

В другом деле о банкротстве – № А56-40694/2015 – сальдирование встречных требований третейским судом попытался предотвратить конкурсный управляющий, путем подачи заявления о разрешении разногласий в соответствии со ст. 60 Закона о банкротстве. Заявление о сальдировании было заявлено ответчиком в третейском разбирательстве по делу № 28/2023-2008, которое администрировал АЦ при РСПП.

Суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили требования конкурсного управляющего и запретили (!) третейскому суду в деле № 28/2023-2008 проводить сальдирование встречных требований истца и ответчика[33].

Однако Арбитражный суд Северо-Западного округа отменил судебные акты нижестоящих судов и отметил, что возражения против проведения сальдирования следовало заявить в третейском разбирательстве[34]. По мнению суда кассационной инстанции, государственные суды не обладали компетенцией на рассмотрение вопроса о возможности сальдирования требований сторон третейского разбирательства по существу. Обращение конкурсного управляющего в государственные суды с требованием запретить сальдирование являлось нарушением последовательности действий при защите своих прав по договору с арбитражной оговоркой.

В данном случае автор не может не согласиться с выводами суда кассационной инстанции, поскольку лично отстаивал дискрецию Коллегии арбитров в вопросе проведения сальдирования. Государственный суд не вправе предвосхищать выводы арбитров по существу дела. Тем не менее, попытка запрета на проведение третейским судом сальдирования в указанном деле все же отличается определенной оригинальностью.

Приведенная судебная практика лишь доказывает правоту представителей ЗУМК в Деле об отмене. Подведение сальдо встречных требований в третейских делах с участием стороны, находящейся в банкротстве, является правом, а не обязанностью состава арбитража. Различные фактические обстоятельства определяют специфику каждого конкретного дела, и именно поэтому практика, при которой любой третейский суд обязан проводить сальдирование, попросту невозможна.

Общие выводы о проблемах сальдирования: новые обстоятельства, старые проблемы

Как уже было отмечено выше, автор не усматривает объективных причин, чтобы повторно излагать проблемы сальдирования в трансграничном банкротстве: они уже описаны на примере дела о «сальдировании» иностранными судами[35]. Тем не менее, есть смысл еще раз указать на два основных вывода из более ранней статьи.

Во-первых, с учетом многообразия ситуаций, связанных с банкротством, не исключены случаи, когда сальдирование – «не то, чем кажется». Причиной тому служат несколько факторов: отсутствие законодательного регулирования механизма подведения сальдо, отсутствие четкого водораздела между сальдо и зачетом, а также «ручное управление» при определении критериев сальдирования со стороны ВС РФ.

Судьям, которые рассматривают дела о банкротстве, зачастую довольно сложно выйти за пределы существующей конъюнктуры. С подачи высшей судебной инстанции нижестоящие суды выучили: даже если должник и кредитор провели операцию под названием «зачет», при отсутствии предпочтения такому кредитору на самом деле произошло сальдирование[36]. При этом обратные ситуации (т.е. когда случившийся зачет был назван «сальдированием») не воспринимаются нашими судами как допустимые: это подтвердило дело № А40-162513/2021. В нем заявитель пытался воспрепятствовать признанию на территории РФ «сальдирования», которое провели суды Узбекистана, отдав явное предпочтение кредитору, зарегистрированному в Узбекистане[37].

Во-вторых, неоднозначные ситуации проведения «сальдирования» при явных признаках предпочтения конкретному кредитору (т.е. фактически проведение зачета, запрещенного Законом о банкротстве), очевидно, приводят к ситуациям нарушения прав и законных интересов других кредиторов.

В Деле об отмене государственные суды России (вплоть до ВС РФ) согласились с выводом Коллегии арбитров о риске нарушения прав кредиторов ЗУМК при проведении сальдирования. Во многом эти риски обусловлены объемом процессуальных прав кредиторов. Если права добросовестных кредиторов могут быть нарушены в пользу одного недобросовестного кредитора третейским судом или иностранными судами (как государственными, так и третейскими), то не стóит ли придать более осязаемую форму самому механизму подведения сальдо?

Насколько можно судить, в нынешнем виде сальдирование не ограничено никакими рамками, может осуществляться не только за пределами дел о банкротстве, но и уже за пределами российской юрисдикции. При этом «ручное управление» механизмом со стороны ВС РФ, очевидно, не сможет дотянуться до иностранных юрисдикций. Это может быть критически важным для российских должников и кредиторов в трансграничных банкротствах.

Отсутствие же формального закрепления сальдирования в законодательстве в целом является источником правовой неопределенности. Первое, что приходит на ум при осознании зыбкого положения сальдирования с точки зрения Закона о банкротстве, это полное отсутствие конституционного контроля над этим механизмом. Конституционный Суд РФ просто не обладает компетенцией оценивать судебную практику на соответствие Конституции[38].

Весьма примечательно, что негативные аспекты концепции подведения сальдо являются предметом научных исследований действующих судей. В частности, в диссертации судьи АС УО Калугина В.Ю.[39] содержится следующее практическое предложение:

«распространить действие п. 15 [Постановления Пленума ВС РФ от 11.06.2020 № 6 – И.Р.[40]] не только на определение периода начисления штрафных санкций по требованиям, прекращенным зачетом, но и на определение даты совершения сделки по зачету встречных требований для целей ее конкурсного оспаривания».

По мысли судьи Калугина В.Ю., в связи с запретом на зачет в банкротстве сбалансированный подход к решению проблемы, как защитить права кредиторов, состоит в переосмыслении понятия «момент совершения сделки по зачету встречных требований». В таком случае суды в деле о банкротстве могли бы квалифицировать наступление зачета ранее наступления периода подозрительности, и такой зачет не подлежал бы оспариванию.

Интересно, что в отношении механизма сальдо в диссертации были указаны следующие недостатки: невозможность эффективно оспаривать преференциальные сделки по зачету встречных требований и неопределенность в гражданском обороте при проведении взаимных расчетов. Обнаружить подобные тщательные рассуждения о недостатках существующей практики особенно отрадно в научном труде действующего судьи[41].

С учетом изложенного, высказанная ранее мысль о недостатках сальдирования как механизма обеспечения баланса прав кредиторов нашла дополнительное подтверждение на примере Дела об отмене. Механизм сальдирования, введенный для защиты прав отдельных кредиторов, все чаще демонстрирует риски преференциального применения (т.е. когда создается преимущество одному или нескольким конкурсным кредиторам по сравнению с остальными кредиторами). Тем не менее, хотя бы в рамках третейских разбирательств применение концепции сальдо не стало безусловным.

Шоу должно продолжаться: сальдирование требований ДКЗ в параллельных разбирательствах; дальнейшее развитие событий в Банкротном деле.

Для полноты картины следует также указать на судебные процессы по сальдированию взаимных требований Сторон, которые проходят в АС Пермского края и Кашкадарьинском областном суде (Узбекистан). Разумно было бы начать с Банкротного дела, ведь по мнению Коллегии арбитров исключительно АС Пермского края обладает юрисдикцией для рассмотрения требований ДКЗ о сальдировании.

Параллельно судебному разбирательству по Делу об отмене, представители ДКЗ довольно активно готовили и впоследствии модифицировали позиции в рамках Обособленного спора о сальдировании. Помимо неоднократных уточнений требований по сальдированию, ДКЗ предпринимал попытки приостановить разбирательство до вынесения решения по Делу в Кашкадарьинском суде[42]. И если первоначально, в связи с рассмотрением Дела об отмене, АС Пермского края приостанавливал производство по Обособленному спору о сальдировании, то к февралю 2024, с учетом своего окончательного поражения в АСгМ и АС МО, ДКЗ был вынужден изменить тактику.

ДКЗ в рамках Банкротного дела ходатайствовал об установлении тождества исков о сальдировании, поданных в АС Пермского края и Кашкадарьинский областной суд, и – если бы АС Пермского края согласился с этим доводом – просил оставить заявление по Обособленному спору о сальдировании без рассмотрения, либо приостановить производство до вынесения решения по Делу в Кашкадарьинском суде.

Однако другие конкурсные кредиторы ЗУМКа не согласились с этой позицией ДКЗ. В частности, кредиторы ЗУМК (как и сам должник) также просили АС Пермского края установить тождество двух исков о сальдировании, но при этом отказать ДКЗ в оставлении заявления по Обособленному спору о сальдировании без рассмотрения. Кредиторы указывали, что ДКЗ нарушает публичный порядок РФ, посягает на исключительную компетенцию АС Пермского края рассматривать требования о сальдировании взаимных обязательств. АС Пермского края вынес определение[43], в котором признал тождество исков, поданных ДКЗ в суды РФ и Узбекистана, но при этом отказал ДКЗ как в оставлении заявления без рассмотрения, так и в приостановлении производства.

Столкнувшись с необходимостью продолжения участия в Обособленном споре о сальдировании, ДКЗ в марте 2024 ходатайствовал о рассмотрении дела в раздельных заседаниях и (или) выделении требований в отдельное производство. Кроме того, ДКЗ решил прибегнуть к нескольким способам затянуть спор: ходатайствовал о проведении судебной экспертизы (по мнению ДКЗ, экспертизу должны были проводить суды Узбекистана), об истребовании доказательств, о привлечении к участию в деле третьих лиц.

В свою очередь, ЗУМК и отдельные его конкурсные кредиторы ходатайствовали о разъединении требований ДКЗ о сальдировании на обособленные споры, возражали против проведения процессуальных действий ДКЗ, направленных на затягивание процесса. Одним из основных доводов ЗУМК и иных, кроме ДКЗ, конкурсных кредиторов ЗУМКа против установления размера требований ДКЗ к ЗУМК (проведения сальдирования) являлся пропуск срока исковой давности.

В апреле 2024 АС Пермского края вынес определение[44], в котором разъединил общее требование ДКЗ об установлении требований на 8 обособленных споров. На момент написания статьи АС Пермского края отказал в удовлетворении требований по 7 обособленным спорам[45] (из восьми). ДКЗ активно оспаривает определения об отказе в вышестоящие суды[46].

С учетом того, что по каждому из требований ДКЗ о сальдировании, выделенных в обособленные споры, несколько кредиторов ЗУМК представили свои развернутые позиции, а также представили доказательства, вывод Коллегии арбитров о необходимости проведения сальдирования единственным компетентным судом – АС Пермского края, лишь получил дополнительное подтверждение на практике. Опять же, становится очевидным, что ДКЗ ранее пытался провести сальдирование в рамках разбирательства во МКАС, а теперь – в судах Узбекистана, лишь с целью ущемления прав иных кредиторов ЗУМК.

Когда очень хочется (и можно): о судебных разбирательствах по Делам о сальдировании в Узбекистане

Как было отмечено выше, первостепенной целью ДКЗ после неудачной попытки подведения сальдо в третейском разбирательстве во МКАС стало перенесение спора в юрисдикцию судов Узбекистана. Заявление о признании задолженности отсутствующей (фактически заявление о сальдировании) было подано в ВС РУз раньше, чем заявление по Делу об отмене. В свою очередь, заявление о сальдировании в Кашкадарьинский областной суд было подано раньше, чем заявление по установлению размера требований в Обособленном споре о сальдировании.

Дело в ВС РУз так и не дошло до рассмотрения по существу. ДКЗ подал заявление о сальдировании в ВС РУз в июне 2022. В тот же месяц судья ВС РУз вынес определение об отказе в принятии искового заявления[47]. Судья ВС РУз указал, что в соответствии со ст. 26 Экономического процессуального кодекса Республики Узбекистан («ЭПК РУз»)[48], заявление «о признании задолженности отсутствующей» не подпадает под компетенцию экономических судов Узбекистана.

Однако вскоре ДКЗ подал апелляционную жалобу об отмене определения судьи ВС РУз. По итогам ее рассмотрения в сентябре 2022 ВС РУз вынес постановление об отмене определения[49]. Примечательно, что при отмене была изменена мотивировочная часть определения – теперь определение было вынесено о возврате искового заявления.

Новая формулировка основывалась на том, что у ВС РУз отсутствует юрисдикция рассматривать заявление ДКЗ в качестве суда первой инстанции, по смыслу п.п. 1-5 ст. 30¹ ЭПК РУз (дела по инвестиционным спорам). Однако ВС РУз пришел к весьма удобному для ДКЗ выводу – о том, что у экономических судов Узбекистана есть юрисдикция по рассмотрению спора на основании заявления против ЗУМК в соответствии со ст. 26 ЭПК РУз. Фактически это означало карт-бланш для ДКЗ на подачу иска о сальдировании в Кашкадарьинский областной суд, что ДКЗ и сделал в октябре 2022.

ЗУМК и АО «Росэксимбанк» подали кассационную жалобу на постановление ВС РУз. В результате Ревизионная инстанция ВС РУз в феврале 2024 вынесла постановление[50] об исключении из постановления ВС РУз выводов, касающихся юрисдикции экономических судов Узбекистана рассматривать заявление ДКЗ о сальдировании. Однако и на этом попытки ДКЗ провести сальдирование в ВС РУз не закончились.

Перипетии взаимоотношений Сторон продолжились в Деле в Кашкадарьинском суде. Поначалу фабулы двух дел в отношении компетенции (юрисдикции) экономических судов Узбекистана полностью повторялись. В октябре 2022 Кашкадарьинский областной суд, как и ранее судья ВС РУз, отказал ДКЗ в принятии заявления[51]. После подачи очередной апелляционной жалобы ДКЗ, ВС РУз своим постановлением отменил определение Кашкадарьинского областного суда и направил дело на новое рассмотрение[52].

Аналогично, ЗУМК и АО «Росэксимбанк» подали кассационные жалобы на постановление ВС РУз. Одновременно с вынесением постановления по Делу в ВС РУз Ревизионная инстанция ВС РУз вынесла постановление[53] об отмене постановления ВС РУз, подтвердившего компетенцию экономических судов Узбекистана на рассмотрение заявления о сальдировании требований Сторон. Теперь уже ДКЗ обратился в соответствии со ст. 307 ЭПК РУз с заявлением к председателю ВС РУз для подачи протеста на постановление Ревизионной инстанции ВС РУз.

По очередному счастливому (для ДКЗ) совпадению, в апреле 2024, по итогам рассмотрения протеста председателя ВС РУз, Президиум ВС РУз отменил постановление Ревизионной инстанции ВС РУз[54]. ДКЗ довольно долго «напоминал» судьям высшей судебной инстанции Узбекистана о наличии у экономических судов юрисдикции для рассмотрения заявления о сальдировании, и эти попытки в конечном счете увенчались успехом.

Заседание по Делу в Кашкадарьинском суде неоднократно откладывалось, но в итоге было проведено (с перерывом) в августе 2024. Автор лично участвовал в одном из заседаний. Итогом рассмотрения заявления ДКЗ в августе 2024 стало приостановление производства по Делу в Кашкадарьинском суде.

Приостановление было связано с рассмотрением очередного иска против ЗУМК. На этот раз иск был подан Территориальным управлением Торгово-промышленной палаты Республики Узбекистан по Кашкадарьинской области (в интересах ДКЗ). Было заявлено очередное экзотичное требование: о признании права собственности ДКЗ на отдельные объекты, возводимые ЗУМК при исполнении Контракта, а также об определении их стоимости, с проведением экспертизы. Заседание по новому делу (№ 4-18-2408/15)[55], назначено на 23 октября 2024.

Сальдирование и Киевское соглашение: конкуренция компетенций

В отсутствие судебных актов в Делах о сальдировании в Узбекистане по существу требований ДКЗ, автор может исследовать лишь вопрос о конкуренции юрисдикций АС Пермского края и Кашкадарьинского областного суда по рассмотрению требований ДКЗ о сальдировании. Наиболее интересен в этом контексте вопрос применения международных договоров, заключенных в рамках Содружества Независимых Государств («СНГ»).

Обращаясь в Кашкадарьинский областной суд, ДКЗ обосновал юрисдикцию не только ссылкой на ст. 26 ЭПК РУз, но и на Соглашение стран СНГ от 20.03.1992 «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» («Киевское соглашение»). Конкретнее, ДКЗ сослался на п. «в» ч. 1 ст. 4 Киевского соглашения: эта норма предусматривает компетенцию (юрисдикцию) хозяйственного суда участника СНГ по месту исполнения (полного или частичного) обязательств из договора, являющегося предметом спора.

В статье о проведении сальдирования иностранными судами автор уже указывал на отдельные недостатки Киевского соглашения в контексте признания решений о «сальдировании», которые вынесли суды Узбекистана. Не отрицая в целом допустимость применения Киевского соглашения к делам о банкротстве, автор усматривает серьезные проблемы в регулировании вопросов сальдирования в соответствии с упомянутым международным договором.

Весьма примечательно, что в феврале 2024 Минэкономразвития России провело совещание по вопросу о целесообразности разработки и заключения международных соглашений с государствами – участниками СНГ, закрепляющих единые базовые принципы открытия и ведения трансграничных банкротств[56]. В качестве примеров нарушения прав кредиторов были приведены дела ЗУМК и ЗАО ПИИ «УзДЭУавто-Воронеж», причем последнее рассматривалось в упомянутой статье о сальдировании иностранными судами[57].

Однако могут пройти долгие годы, прежде чем соглашение СНГ, регулирующее трансграничные банкротства, будет заключено и вступит в силу. При этом всегда есть риск, что такое соглашение в принципе не будет разработано из-за отсутствия консенсуса между государствами – участниками. В этой связи полезно вспомнить, что уже существует механизм, который позволяет устранить неопределенность в вопросе компетенции государственных судов участников СНГ по проведению сальдирования.

В соответствии со ст. 5 Положения об Экономическом суде СНГ[58], последний вправе толковать соглашения СНГ по запросам высших органов власти и управления государств, институтов СНГ, высших хозяйственных, арбитражных судов и иных высших органов, разрешающих в государствах экономические споры.

Всего по вопросам применения Киевского соглашения в Экономический суд СНГ было подано 5 запросов, из них 3 – от Высшего экономического суда Республики Таджикистан, 2 – от Совета председателей высших арбитражных, хозяйственных, экономических и других судов, разрешающих дела по спорам в сфере экономики[59]. Статистика, учитывая важность Киевского соглашения для экономического оборота государств – участников СНГ, довольно удручающая.

Правовая определенность по вопросу применения сальдирования по Киевскому соглашению, вряд ли наступит в ближайшем будущем. Инициатива подачи соответствующего запроса в Экономический суд СНГ от российских органов власти (в том числе ВС РФ) представляется маловероятной. Скорее, такой запрос будет подан, при необходимости, вновь со стороны высшей судебной инстанции Таджикистана. При этом решение проблемы на основании существующих международно-правовых инструментов представляется более практичным, особенно в условиях риска для прав российских кредиторов.

Заключение: сальдирование – неопределенность, которая устраивает всех?

Подводя итог настоящему исследованию, можно прийти к довольно неутешительному выводу: в трансграничных банкротствах механизм сальдирования взаимных обязательств (либо встречных требований) всё чаще приводит к непредсказуемым последствиям. Несмотря на то, что концепция сальдо в целом устоялась в практике российских судов по делам о банкротстве, а также в делах по общеисковым заявлениям, ее применение в третейских судах, а также в иностранных государственных судах может привести к предоставлению преференций отдельным кредиторам.

Рассмотренное в настоящей статье Дело об отмене продемонстрировало необходимость обеспечить процессуальные права конкурсных кредиторов российских компаний-банкротов при проведении сальдирования, ведь именно в третейских и иностранных государственных судах обеспечение этих прав не всегда возможно на должном уровне. Представители ЗУМК одержали важную победу и смогли доказать государственным судам России, что проведение сальдирования относится к дискреции арбитров, а не является их безусловной обязанностью.

Проблемы, связанные с сальдированием в трансграничном банкротстве, хоть и обсуждаются в кулуарах власти, вряд ли будут решены в ближайшее время. Автор не усматривает предпосылок ни для скорой подготовки и заключения соответствующего соглашения в рамках СНГ, ни для подачи запроса о применимости Киевского соглашения к искам о сальдировании в Экономический суд СНГ.