Владимир Путин в интервью Sky News Arabia вновь очертил рамки, в которых Москва готова обсуждать урегулирование конфликта в Украине. Это заявление — не прорыв, а скорее тактическое обозначение предельной позиции, рассчитанное одновременно на Запад и на внутреннюю аудиторию.

Суть предложения — старая, но поданная в новой упаковке. Москва вновь требует:

1. Нейтралитета Украины и отказа от любых альянсов, в первую очередь НАТО.
2. Признания «референдумов» в оккупированных регионах как юридически легитимных.
3. Законодательно гарантированных прав русского языка.
4. Удаления «нацистских элементов» — риторика, которая используется Россией с 2014 года и служит скорее идеологической легитимацией военных целей, чем конкретной дипломатической формулой.

Особое внимание заслуживает фраза о «токсичности Зеленского». Путин впервые столь явно сигнализирует, что рассматривает не просто условия переговоров, но и вопрос о легитимности переговорного партнёра. Это опасный прецедент: фактически Москва может использовать позицию «Зеленский не подходит» как универсальный повод для срыва любых форматов, если они идут не по её сценарию.

Однако заявление, сделанное ближневосточному медиа, неслучайно. Путин, судя по всему, пытается вернуться в глобальную игру как сторона, демонстрирующая «открытость к миру» — особенно в свете приближающегося саммита НАТО и «мирной конференции» в Швейцарии, в которой Россия не участвовала. Это часть усилий по восстановлению дипломатического баланса и демонстрации Западу, что именно Украина якобы «блокирует» диалог.

Но в действительности, условия, выдвинутые Россией, представляют собой ультиматум, а не стартовую точку для компромисса. Признание аннексий, отказ от суверенной внешнеполитической ориентации и идеологическая «чистка» — это требования капитуляции, а не база для взаимных уступок.

Важно также, что Путин не исключил встречу с Зеленским, но только после достижения предварительных соглашений. Это выглядит как ловушка: сначала Украина должна согласиться с базовыми условиями, затем — персонализированный «жест доброй воли». Такая логика де-факто аннулирует саму идею переговоров как процесса поиска компромисса.

Таким образом, редакция полагает, что за внешне мягкой риторикой — всё та же стратегия давления. Это не дипломатия, а попытка навязать картину, где Москва — рациональный актор, а Киев и Запад — неготовые к миру радикалы. Важно не обманываться и анализировать не слова, а реальные расстановки интересов.