Иски прокурора о признании права собственности отсутствующим (часть 5): ссылки на «правовые позиции» не заменяют собой оценку фактических обстоятельств дела

Трудно найти юриста, который бы не слышал или не использовал в своей практической работе термин «правовая позиция». Обычно имеются в виду позиции высших судебных инстанций (Верховного Суда РФ – ВС РФ, Конституционного Суда РФ – КС РФ), сформулированные в постановлениях по конкретным делам или обобщениях судебной практики (если речь идет о ВС РФ).

Правовая позиция представляет собой относительно лаконичное умозаключение, сделанное на основе толкования действующего законодательства применительно к какой-либо типовой фактической ситуации. Судьи часто включают в свои судебные акты ссылки на «правовые позиции», причем не только ВС РФ и КС РФ, но и, например, кассационных судов. Внешне это напоминает систему судебного прецедента, существующую в странах общего права. Однако сходство лишь внешнее. В отличие от британских, американских и пр. судей, их российские коллеги нередко ограничиваются лишь ссылкой на некий перечень судебных актов ВС РФ, в которых предположительно была сформулирована та или иная «правовая позиция», не утруждая себя обоснованием полного сходства фактических ситуаций (той, применительно к которой была когда-то сформулирована правовая позиция, и той, что является предметом текущего судебного разбирательства). Хуже того, как в истории про испорченный телефон, правовая позиция со временем может получать разную интерпретацию и использоваться недобросовестной стороной в выгодном для себя ракурсе.

Дело № А33-33025/2022 (которому были посвящены предыдущие посты) может служить наглядным тому подтверждением. Коротко напомню суть спора. Прокурор, действуя в интересах РФ (в лице МТУ Росимущества), обратился с иском к двум коммерческим организациям о признании отсутствующим права собственности на земельный участок, взыскании неосновательного обогащения в размере кадастровой /рыночной стоимости застроенной части земельного участка. В обоснование исковых требований прокурор ссылается на то, что спорный земельный участок, принадлежащий в силу закона РФ, был незаконно продан муниципальным органом (ДМИЗО г. Красноярска), после чего стал предметом еще нескольких сделок. Ответчики являются конечными приобретателями спорного земельного участка, уже разделенного на несколько более мелких.

Ключевым для данного спора являлось то обстоятельно, сохранил ли материальный истец (МТУ Росимущество) владение спорным земельным участком, от этого зависела правовая квалификация иска прокурора – является ли он требованием невладеющего собственника о возврате вещи (ст. 301 ГК) или требованием об устранении препятствий, не связанных с лишением владения (ст. 304 ГК); возможность мгновенного приобретения права собственности на земельный участок добросовестным приобретателем (ст. 223 ГК); возможность применения исковой давности. Предвидя риски, характерные для виндикационного требования, прокурор настаивал на том, что владение земельным участком утрачено не было. Но вместо доказывания соответствующих обстоятельств (факта владения), истец обратился к неким «правовым позициям» ВС РФ на этот счет:

Цитата из искового заявления прокурора:

 

 

 

 

Эта цитата перекочевала в судебное решение по делу (решение АС Красноярского края от 23 ноября 2023 года по делу № А33-33025/2022):

 

 

В исковом заявлении прокурора и в решении суда первой инстанции мы видим ссылки на одни и те же судебные акты по трем делам, рассмотренным в кассации Верховным Судом РФ (№ А40-91239/2017; № А41-55146/2015; № А05-11743/2014) и фразу о том, что «в случае незаконной приватизации имущество не считается выбывшим из владения Российской Федерации»[1].

Во всех трех случаях ВС РФ не нашел оснований для пересмотра итогового судебного акта по делу. Иными словами, определения ВС РФ являются «отказными» и, вряд ли, могут претендовать на формирование какой-либо правовой позиции. Более того, фактические обстоятельства всех трех перечисленных дел отличались от ситуации, рассматриваемой АС Красноярского края в деле № А33-33025/2022. В первых трех случаях в качестве истца выступал частный субъект, который ставил вопрос о признании за собой права собственности на недвижимое имущество (находившееся в публичной собственности) в силу приобретательной давности (ст. 234 ГК). Иски были оставлены без удовлетворения преимущественно по той причине, что истец не смог привести и доказать наличие правового основания, в силу которого приобрел государственное/ муниципальное имущество и мог добросовестно считать себя его собственником. Позиция судов, обобщенно, сводилась к тому, что в отсутствие какой-либо сделки или иного правового основания (отказа публичного собственника от имущества и пр.) имущество не перестало юридически принадлежать публичному собственнику.

В анализируемом деле (А33-33025/2022) в роли истца, напротив, оказался сам публичный собственник (бывший), а в роли ответчика – частные субъекты, которые на основании сделки приобрели право собственности на земельный участок и зарегистрировали его в ЕГРН, в последующем начали застраивать земельный участок. Попытка сохранить за материальным истцом (МТУ Росимущество) владение спорным земельным участком через «правовую позицию» Верховного Суда РФ в вышеупомянутых определениях выглядит неубедительно. Сомневаюсь в том, что Верховный Суд РФ действительно хотел сделать напутствие нижестоящим судам – дескать, не выясняйте факт сохранения / утраты владения недвижимым имуществом в спорах с участием публичного собственника, достаточно установить лишь факт незаконной приватизации. Этого правила (то есть откровенной дискриминации частных субъектов) нет в законе, и оно не может быть выведено из него путем каких-либо умозаключений. С точки зрения закона, владение – фактическое состояние, оно может быть приобретено и может быть утрачено (любым субъектом!), соответствующие обстоятельства подлежат доказыванию.

Но этот эпизод уже сыгран. Апелляционная инстанция истребовала у прокурора необходимые доказательства, подтверждающие хоть какую-то видимость фактического владения спорным земельным участком со стороны публичного собственника (через полуразрушенные объекты ГО и ЧС), и подкрепила выводы суда первой инстанции... Конечно, остаются вопросы насчет состязательности, но не будем идеалистами.   

На повестке еще не рассмотренное требование прокурора к конечным приобретателям земельного участка о взыскании неосновательного обогащения в размере кадастровой (или рыночной) стоимости той части спорного земельного участка, которая застроена многоквартирными домами. И здесь не обошлось без «правовой позиции». В обоснование данного требования прокурор ссылается на дело №А33-14590/2015, рассмотренное ранее АС Красноярского края и которое было предметом проверки со стороны ВС РФ (также вынесено отказное определение). Именно в этом деле застройка спорного земельного участка многоквартирными домами = невозможности возврата полученного по недействительной сделке в натуре и необходимости выплаты денежного эквивалента. Но фактические обстоятельства этого старого дела и дела № А33-33025/2022 совсем не идентичны. В первом случае иск заявлен к стороне недействительной сделке и правовые последствия его удовлетворения вполне укладываются в схему ст. 167 ГК + положения гл. 60 ГК. В деле № А33-33025/2022 прокурор и материальный истец (МТУ Росимущества) предъявляют требование о взыскании неосновательного обогащения к лицу, не являющемуся стороной недействительной сделки. Уместна ли здесь аналогия со старым делом, при полном игнорировании положений ст. 302 ГК?

В некоторых случаях правовые позиции, вероятно, могут добавить ясности судебному решению, сделать его более убедительным, снизить риски его пересмотра вышестоящими инстанциями. Но всякий раз необходимо проверять, действительно ли правовая позиция охватывает спорную ситуацию, не искажен ли её исходный смысл при цитировании без контекста...