Последовавшие за почти шестичасовыми российско-американскими переговорами слова об отсутствии компромисса не стоит трактовать как провал. Наоборот, общество ставят перед, возможно, сложным для принятия, но единственно возможным в нынешней ситуации фактом: дипломатической работы еще много, и она трудна.
Это напоминает о трех важных особенностях.
Во-первых, каким бы образом ни выстраивался переговорный процесс на данном этапе, ближе к концу он все равно должен будет учитывать нормы и правила традиционной дипломатии. Можно бесконечно обмениваться любезностями, но это не приведет к разрешению или хотя бы минимизации проблем, отягощающих двусторонние отношения на протяжении многих лет. Иначе говоря, рутинной дипломатической работы не избежать, если нужен реальный, а главное – долгосрочный результат.
Во-вторых, Украина по-прежнему остается основной темой российско-американского диалога. Потому что без преодоления этого вопроса полноценный переход к двусторонним проблемам крайне маловероятен. Американцы сами выстраивали переговоры таким образом с февраля 2025 г. И нынешний визит Уиткоффа это подтверждает: он был организован с прицелом на обсуждение Украины. Отсутствие совместного заявления, а также слухи о намерении американцев снова устроить шалость с Киевом это подтверждают.
В-третьих, на сегодняшний день все участники дипломатического процесса – как косвенные, так и прямые, видят в его нынешней форме выгоду для себя. Москва продолжает одерживать победу на поле боя, параллельно пытаясь восстановить диалог с США. Киев пытается затянуть время в отсутствие шансов на улучшения своего стратегического положения. В Вашингтоне, в свою очередь, полагают, что смогли отойти на безопасное расстояние от конфликта, но сохранили возможность извлечь для себя выгоду при любом исходе. Иначе говоря, хождение по дипломатическому кругу пока продолжается.
И он вовсе не заколдованный. Потому что исключить наличие каких-то промежуточных договоренностей мы не можем: этому нас учит опыт Анкориджа, который изначально многим показался пустышкой, а позже оказалось, что там были оговорены некоторые принципы, сделавшие возможным продолжение диалога.
И в этом контексте стремление сторон не придавать особой огласке детали переговоров обосновано. Переговорный процесс на этом этапе все еще довольно хрупок.
С исторической точки зрения в долгих переговорах нет ничего необычного. Это, скорее, стандарт, если речь идет о выработке формулы для долгосрочного урегулирования. Советско-американские переговоры по ОСВ-1 длились почти три года. Не совсем корректно проводить аналогию между вопросами разоружения и разрешения конфликта, но это позволяет понять, что достижение реального результата в особенной ситуации требует не только желания, но и времени.
Иначе говоря, можно сделать быстро, а можно – хорошо. Но сделать хорошо быстро – никогда.